Загадочное превращение - Страница 2

- Почему бы тебе не позавтракать? А я тем временем поговорила бы с сестрами.

Дикки не пошевельнулся. Крепко упираясь ногами в пол, он делал вид, что не замечает, как она пытается его оттащить от сестер, и угрюмо взирал на Сюзетту, которая и не думала отступать. Она смотрела на него с таким же сердитым выражением и даже с вызовом.

Кристиана закрыла глаза на мгновение, борясь с искушением шлепнуть глупую девчонку. О да, Сюзетта вела себя довольно храбро, но, с другой стороны, что она теряла, если проиграет эту битву? Дикки не мог ее ударить. Он даже не мог никоим образом ее наказать. Это ей, Кристиане, придется расплачиваться за браваду сестры… расплачиваться во многих смыслах. Мало того что он станет битый час отчитывать ее за дерзость, попрекая родственниками, не имеющими представления о скромности и приличиях. Скорее всего он совсем запретит ей общаться с Сюзеттой, обосновывая это тем, что та оказывает на нее дурное влияние. И затем он добавит к этому наказанию много всяких мелких гадостей. Например, позаботится о том, чтобы ей готовили те блюда, которые она больше всего не любит. Или заставит ее под тем или иным предлогом вставать очень рано, когда так хочется спать, или прикажет ей ложиться спать тогда, когда так не хочется отрываться от хорошей книги, или заставит не ложиться допоздна, когда она будет валиться с ног от усталости.

Если в последнее время Дикки, казалось, надоело над ней издеваться и он оставил ее в покое, то теперь он, вероятно, постарается наверстать упущенное, и ближайшие несколько дней ей предстоит получать нескончаемые выговоры по любым, самым немыслимым поводам. И только удостоверившись в том, что привел ее в состояние глубокой депрессии, заставит поехать с ним в город, чтобы купить какую-нибудь обновку. Но лишь затем, чтобы еще раз заявить, что у нее совершенно нет вкуса. Поэтому в конечном счете он приобретет совсем не то, что выбрала бы она сама. Все это были, конечно, мелкие шпильки, но когда их множество и они повторяются изо дня в день на протяжении долгого времени, невольно придешь в отчаяние. Кому понравится жизнь, сплошь состоящая из пусть ничтожных, но постоянных терзаний?

И что хуже всего, Дикки постоянно критиковал ее внешность, находя в ней все новые изъяны. Ему все в ней не нравилось: ее лицо, фигура, платья, речь, манеры, родственники, ее образ мыслей, ее наивность, ее подруги или отсутствие таковых. Эти упреки никогда не прекращались, они капали ей на голову, постоянно и постепенно разъедали все, что осталось в ней от самоуважения. Теперь единственным ее желанием, когда она просыпалась, было поскорее прожить этот день и забыться сном. Иного способа убежать от действительности у нее не было. О самоубийстве не могло быть и речи, как, впрочем, и о разводе.

- Где ваш отец? - внезапно взревел Дикки, тем самым вернув Кристиану к действительности. - Что это за мужчина, который позволяет своим незамужним дочерям шататься по городу без него?

- Дикки, успокойся, ты не прав, - возразила ему Кристиана, встав на сторону Сюзетты. - Прошу тебя, не волнуйся. Твой завтрак стынет. Почему бы тебе не…

- Наш завтрак, - резко одернул ее муж, и на лице его появилась такая знакомая Кристиане улыбка, которая не сулила ей ничего хорошего. Она мысленно вздохнула. Он придумал, как ее наказать. А возможно, и не только ее. - Но ты права. Завтрак действительно остывает, пока мы тратим время на незваных гостей.

Кристиана внезапно обнаружила, что ее ладонь крепко сжата в ладони Дикки, и в ту же секунду он потащил ее за собой по коридору.

- Проводи сестер моей жены в гостиную, Хавершем. Мы зайдем к ним после того, как насладимся завтраком, который так долго и старательно готовил повар.

Кристиана бросила на сестер прощальный тревожный взгляд, которым попыталась предупредить их, чтобы не делали глупостей, и уже в следующее мгновение оказалась в столовой, Дикки громко захлопнул за ней дверь.

- Твоему отцу должно быть стыдно за то, что он воспитал таких дерзких, таких безнравственных дочерей, - процедил он, подведя ее к буфету. - Вас всех надо бы очень долго муштровать, чтобы получился хоть какой-то толк. Но разве твоему папаше под силу справиться с вами, если он и себя-то не научился держать в руках?

Кристиана хранила молчание. Она лишь взяла тарелку и принялась выбирать еду из того, что предлагалось. Она уже давно научилась тому, что любая реплика с ее стороны приводит лишь к очередному, еще более злобному выговору, и потому, взяв ломтик поджаренного хлеба и немного фруктов, хотела было отойти и сесть за стол.

- Ты будешь есть как положено, жена, - рявкнул Дикки, заставив ее замереть. - Дай мне свою тарелку.

Кристиана прикусила язык, когда он вырвал тарелку у нее из рук, и подавила вздох, когда Дикки принялся накладывать на нее горкой жареные почки и копченую сельдь - еду, которую, как ему было известно, она ненавидела. Похоже, наказание уже началось.

- Вот. Теперь ты можешь сесть.

Стоило ей бросить взгляд на тарелку, которую сунул ей под нос Дикки, как она увидела, что он положил туда и омлет. Она предпочитала вареные яйца, но послушно взяла тарелку и пошла за стол. Но все это время Кристиана горячо сожалела о том, что у нее не хватает духу запустить в него этой тарелкой, размазать ее содержимое по его физиономии. К несчастью, никогда в жизни она не позволяла себе такой дерзости. Возможно, если бы он обращался с ней так, как сейчас, до того как она вышла за него замуж, она бы так и сделала, но тогда он был сплошное обаяние и любезность. Так вести себя Дикки начал лишь после свадьбы, и Кристиана была так испугана, так ошеломлена столь внезапно произошедшей с ним переменой, что долго не могла прийти в себя. А когда она осознала всю необходимость умения постоять за себя, было уже слишком поздно. Придирки и мелочная жестокость сделали свое дело, и, вместо того чтобы спорить с ним, она стала сомневаться в себе. Может, то платье, что он критиковал, было слишком открытым или оттенок его действительно ей не подходил? Уверенность Кристианы в себе с каждым днем падала, и чем дальше, тем меньше она была способна на самостоятельные поступки. И теперь, вместо того чтобы подумать над тем, прав ли он или все же не прав, она просто пыталась усмирить его, успокоить и, по возможности, ему угодить. Как-то так случилось, что она превратилась в рабыню, у которой меньше прав, чем у работающей на них прислуги.

- Ты ничего не ешь, - пробормотал Дикки, присоединившись к ней за столом.

Кристиана пожала плечами:

- Я не голодна.

- Мне это безразлично. Ты слишком тощая. Ешь, - приказал Дикки и, чуть помедлив, добавил: - Твой рацион ужасен, в нем не хватает белка. Ешь-то, что я тебе положил.

Кристиана повесила голову и принялась за еду, стараясь как можно скорее проглатывать пищу, чтобы не чувствовать ее вкуса, и потому была несказанно рада, увидев, что тарелка наконец опустела.

- Что ты делаешь?

Кристиана замерла и, подняв глаза на мужа, сказала:

- Я все съела, Дикки. Я подумала, что могла бы пойти к сестрам и…

- Я еще не закончил. - Увидев растерянность на лице жены, он раздраженно бросил: - Разве я требую слишком многого, рассчитывая на то, что жена составит мне компанию во время завтрака?

Кристиана, отодвинув тарелку, замерла, прислонившись к спинке стула. Она сидела смирно, но внутри ее закипала ярость. Они никогда вместе не завтракали. Ни разу. Дикки или вставал намного раньше Кристианы, завтракал и уходил из дома еще до того, как просыпалась она, или вставал позже и завтракал один. Вначале Кристиана из-за этого переживала, полагая, что супруги должны сидеть за столом вместе, но вскоре научилась радоваться тому, что мужа с ней не было хотя бы утром. Она прекрасно понимала, что Дикки, удерживая ее возле себя, всего лишь пытается заставить ее сестер ждать как можно дольше, и это ее раздражало.

Казалось, прошла целая вечность до того момента, как Дикки наконец доел все, что было у него на тарелке, и встал из-за стола. Затем он взял ее под руку и повел в гостиную, еле передвигая ноги. Улитке потребовалось бы меньше времени, чтобы пройти этот путь. Кристиана, стиснув зубы, терпела. Когда он, усадив ее в кресло, встал рядом, прислонившись бедром к подлокотнику ее кресла, она готова была перегрызть ему горло. Дикки смотрел на нее, как хищная птица на беззащитного мышонка. Еще мгновение - и он спикирует и схватит ее когтями. Затем он обвел недовольным взглядом ее сестер. Ее муж смотрел на них так, словно они были избалованными детьми, которых ему предстояло научить дисциплине.