Загадочное имя - Страница 8

– «Так называемая музыка»? – вмешался Джо, младший из четверых сыновей. Он был на год старше Нины. – Отец, мы уже сто раз это обсуждали…

– Обсуждали. И все равно я утверждаю, что выкрики длинноволосых парней о сексе под барабанный бой и гитару – это не музыка. Нина согласна со мной. Правда, Нина?

Она смеялась.

Однако Джо не собирался так быстро сдаваться:

– Да, может, и не музыка, но…

– Ну, тогда будем считать, что мы согласны друг с другом, – прервал его Стефано. – И давайте хоть раз в жизни пообедаем мирно.

Нина рассмеялась еще громче, а Джо покраснел от возмущения.

В спор вступила вся семья. Все вопили; каждый доказывал, что он сейчас все объяснит, если его послушают хотя бы минуту. Собака с веселым лаем бегала вокруг стола.

«Что ж, – улыбнулась про себя Нина, – обычный воскресный обед семейства Ньяньярелли».

Подперев рукой подбородок, Нина вспомнила слова Люка. Да, он был прав. Ее потянуло к Филиппу, потому что спокойная утонченность его жизни слишком резко контрастировала с жизненным укладом ее семьи. Она наслаждалась теперь тем, как она живет, и знала, что никогда не вернется к жизни, в которой нет места изысканности, культуре. «Но, – подумала она, оглядывая своих шумных, жизнелюбивых родных, – ведь, живя с Филиппом, я так по всему этому скучала».

– Значит, Нина ведет вас на концерт. – Стефано обратился к Марии и Анджеле так спокойно, как будто они только что заговорили об этом.

– Да, дедушка. Она сказала, что мы можем переночевать у нее, а на другой день, может быть, пойдем еще куда-нибудь.

– Нина, ты хочешь пойти слушать рок?

– Я с удовольствием свожу девочек, – уклонилась от прямого ответа Нина. – И познакомлю их с Люком. Им так хочется.

– Я слышала о Люке Свейне, – вмешалась мать Нины. – Говорят, он умный и честный человек. Ты должен быть рад, что девочки хотят послушать его музыку.

– Да, отец, – согласился Майкл. – Это хорошая музыка. Это не концерт для малолетних истеричек.

Дочери уставились на него.

– Верно, Майкл. Я тоже его слушала, – согласилась Нэнси.

– Он просто божественный, – поддержала беременная жена Марка.

Нине хотелось, чтобы они наконец заговорили о чем-нибудь другом.

– У меня есть все его альбомы, – гордо заявила Мария.

– Правда? – В глазах Нины загорелся интерес. – Мария, дашь мне их послушать на недельку?

Та посмотрела на тетку с таким выражением, как будто Нина попросила у нее по меньшей мере ее почки.

– Ладно, не надо, – вздохнула Нина. «Может быть, я и сама куплю один-два в конце концов», – подумала она.

После той первой неудачной встречи Нина не собиралась больше видеться с Люком. А уж после неожиданного поворота событий она во второй раз твердо обещала себе держаться от него подальше. Да, она только что согласилась пойти в «пещеру льва». «Но это последний раз, – сказала она себе, – самый последний».

На следующей неделе Нина была слишком занята, чтобы думать о предстоящей субботе, не говоря уже о том, чтобы покупать альбомы. Через три недели премьера «Риголетто», и Нина полностью ушла в работу. Они прекрасно, слаженно пели с Джорджо Белланти, исполнявшим партию Риголетто; оба хорошо сработались с режиссером. Однако главное в героине – страсть, кипящую в ней и так изменившую ее, – Нине, как ей казалось, пока передать не удавалось. Если бы можно было просто стоять на сцене и петь…

Нина старалась не впадать в панику, а просто удвоила усилия, отказалась от всех светских развлечений и без устали работала над характером своей героини. К субботе она была совершенно измучена и не настроена слушать рок-музыку, да еще впервые. Но она не могла подвести племянниц, которые еле-еле дождались концерта. Она встретила Марию и Анджелу, приехавших поездом из дома, и они вместе отправились в Лонг-Айленд.

Стадион, где должен был состояться концерт, найти было нетрудно. Казалось, туда идут абсолютно все. Пытаясь найти нужную кассу, Нина старалась не отпускать девочек от себя. Кто знает, что за люди тут собрались?

Наконец билеты были получены; Нина не устояла против просьб племянниц и купила им программы с набором цветных фотографий, шипучку и три футболки: одну с портретом Люка, другую с изображением потрясающей блондинки по имени Джинджи и еще третью, с надписью «Боритесь с голодом».

– Эту подарите дедушке, – пояснила Нина.

Опустошив половину теткиного кармана, девочки наконец угомонились на своих местах, похоже, предназначенных солидной публике, – удобных, близко расположенных к сцене и относительно чистых.

Вечер начался со страстной и, пожалуй, умышленно наивной речи молодого политика. Потом выступил рок-ансамбль. У Нины заболела голова. Пока что это действительно было именно так, как говорил отец: барабаны, гитары и длинноволосые юнцы, вопящие о сексе. Нина скорчила гримасу. «Джорджо упал бы в обморок, если бы знал», – подумала она. Племянницы были в восторге. Ничего не сказав, чтобы не портить им впечатления, она смотрела на солиста, которому, по ее мнению, следовало хотя бы надеть под жилет рубашку, побриться, постричь волосы и, главное, произносить слова так, чтобы их можно было разобрать. Ей стало просто тошно.

Один номер, правда, понравился. Нина почти пожалела о своем намерении сказать Люку, что поп-музыка – чушь собачья. Она слышала этого исполнителя народных песен и раньше, и он ей нравился. Мягкая журчащая музыка успокаивала. Были другие удачные выступления; некоторые даже доставили ей удовольствие. С вокальной точки зрения они были великолепны, хотя Нина понимала, что певцы совсем не берегут свои голоса и скорее всего лет через десять потеряют их.

Наконец пришло время выступать Люку. Когда он вышел на сцену и снял через голову гитару, толпа буквально заревела от восторга. Певец улыбнулся, помахал рукой и посмотрел через головы сотен людей в сторону Нины. Их глаза встретились.

– Рад, что вы пришли, – сказал он в микрофон, глядя прямо на нее.

Она вспыхнула и опустила глаза.

Аудитория бесновалась. Кругом кричали: «Привет, Люк! Люк, Люк, эй, Люк!»

Подняв глаза, она увидела, что он, настраивая гитару, по-прежнему смотрит на нее.

– Нина, да Нина же! Он смотрит на тебя, – воскликнула Анджела.

– Ну вот еще, – ответила Нина неоправданно резко.

– Нет, смотрит, смотрит. Нина, ну помаши ему.

– Нет.

Анджела и Мария изо всех сил махали Люку, и незнакомец, сидящий рядом, неожиданно сказал: «Ну помашите же ему, дорогая».

Люди оборачивались и смотрели на нее. Нина взглянула Люку в глаза и резко махнула ему. Он засмеялся и оглянулся на оркестр: готов ли он.

– Эту вы, наверное, знаете, – сказал он в микрофон. После первых же тактов аудитория опять восторженно взорвалась.

Чистым, берущим за душу голосом Люк запел балладу о голоде и нищете. В голосе его звучали грусть, негодование, страстное желание изменить окружающий мир. Аудитории песня была, безусловно, знакома, потому что подпевать начали почти сразу. Тысячи и тысячи людей пели вместе с певцом созданную им песню. Она их волновала, поддерживала, вела вперед. Нина почувствовала гордость за Люка, хотя никаких прав на то, чтобы гордиться им, не имела.

Закончив, Люк какое-то время выжидал, давая публике выплеснуть свою радость, затем перешел на чистый рок – песню о встрече с девушкой.

«Да он просто великолепен», – подумала Нина, хотя именно сейчас он и был тем самым длинноволосым парнем, выкрикивающим что-то о сексе. Песня отличалась музыкальностью, в основе ее лежали сельские мотивы. Как и предполагала Нина, лирика Люка оказалась удачной: любой, кто говорил так, как он, просто должен был уметь выражать себя. Его голос не был профессионально поставлен, но отличался гибкостью, выразительностью, проникновенностью и… сексуальностью. Люк передвигался по сцене быстро и пластично, увлекая аудиторию и вовлекая ее в действие.

Нина наслаждалась происходящим.

Отчасти она получила ответы на вопросы, которые задавала себе, разглядывая альбом в витрине магазина, но только отчасти. Песня увлекала, требовала определиться в вопросах личной чести и мужества, призывала быть смелее, не бояться перемен, становиться более естественными.