Pedicabo ego vos et irrumabo,
Aureli pathice et cinaede Furi,
qui me ex versiculis meis putastis,
quod sunt molliculi, parum pudicum.
Nam castum esse decet pium poetam
ipsum, versiculos nihil necesse est;
qui tum denique habent salem ac leporem,
si sunt molliculi ac parum pudici,
et quod pruriat incitare possunt,
non dico pueris, sed his pilosis
qui duros nequeunt movere lumbos.
Vos, quod milia multa basiorum
legistis, male me marem putatis?
Pedicabo ego vos et irrumabo.
Встречаются шутки ниже пояса и у Шекспира. Но они зачастую теряются в переводе, а с ними теряется и смысл текста. Прочитаем, для примера, в переводе Щепкиной-Куперник отрывок из «Как вам это понравится», где Жак описывает свои диалог с шутом:
…Тут часы он вынул
И, мутным взглядом посмотрев на них,
Промолвил очень мудро: «Вот уж десять!
Тут видим мы, как движется весь мир.
Всего лишь час прошел, как было девять,
А час пройдет — одиннадцать настанет;
Так с часу и на час мы созреваем,
А после с часу и на час — гнием.
Вот и весь сказ». Когда я услыхал,
Как пестрый шут про время рассуждает,
То грудь моя запела петухом
О том, что столько мудрости в шутах;
И тут смеялся я без перерыва
Час по его часам.
(перевод Щепкиной-Куперник)
Ну, и с какого перепуга этот Жак ржет целый час?! Что такого смешного сказал шут?
В переводе — действительно, ничего. А, вот, в оригинале есть смешной каламбур, хотя, и несколько неприличный. Дело в том, что во времена Шекспира произношение некоторых слов отличалось от современного. Так, слова «hour» (час) и «whore» (шлюха) четыреста лет назад звучали одинаково. Поэтому, когда шут произносит:
And so, from hour to hour, we ripe and ripe,
And then, from hour to hour, we rot and rot;
то Жака это забавит своей непристойностью. И, соответственно, когда Жак говорит
And I did laugh sans intermission
An hour by his dial.
то это на письме означает «И я смеялся без перерыва час по его часам», но звучит не только так. Слова «did laugh» звучат похоже на «did love», а слово «hour», как мы уже знаем, звучит похоже на слово «whore».
Примечания переводчика
Богатство и безграничные возможности русского языка позволили вашему покорному слуге представить на строгий суд первый осмысленный перевод монолога Жака из пьесы Шекспира «Как вам это понравится». Надеюсь, сей высокий штиль отчасти извинит использование двусмысленности глагола/существительного «минет» и каламбура в слове «страхом»…
Шута, шута! В лесу я повстречал
Шута в кафтане. Вот, убогий мир!
Как хлеб мой днесь, я встретил дурака,
Который, разложившись на припеке,
Удачу костерил замысловато,
Замысловато — даром, что дурак.
«Привет, дурак!» «Для дурака», — сказал он
«Пока мне недостаточно везет».
Он из кафтана вынул циферблат
И, посмотрев подслеповатым глазом,
Промолвил философски: «Время — десять;
Теперь мы видим, как вихляет мир;
Лишь час один назад пробило девять,
А через час — одиннадцать пробьет;
Вот час минет, а мы опять созрели,
Вот час минет, пожухли мы слегка;
Такие басенки». Но, услыхав
Про время шутовское наставленье,
Я кочетом захлебывался смехом,
Над сим глубокомысленным шутом;
Пусть по его часам с веселым страхом
Мне целый час минет. О, знатный шут!
Достойный шут! Хоть надевай кафтан.
A fool, a fool! I met a fool i’ th’ forest,
A motley fool. A miserable world!
As I do live by food, I met a fool,
Who laid him down and bask’d him in the sun,
And rail’d on Lady Fortune in good terms,
In good set terms — and yet a motley fool.
«Good morrow, fool,» quoth I; «No, sir,» quoth he,
«Call me not fool till heaven hath sent me fortune.»
And then he drew a dial from his poke,
And, looking on it with lack-lustre eye,
Says very wisely, «It is ten o’clock;
Thus we may see,» quoth he, ’how the world wags;
«Tis but an hour ago since it was nine;
And after one hour more ’twill be eleven;
And so, from hour to hour, we ripe and ripe,
And then, from hour to hour, we rot and rot;
And thereby hangs a tale.» When I did hear
The motley fool thus moral on the time,
My lungs began to crow like chanticleer
That fools should be so deep contemplative;
And I did laugh sans intermission
An hour by his dial. O noble fool!
A worthy fool! Motley’s the only wear.
Часть 2
Шекспир
Глава 1
Тайна пропавшей ремарки
«Макбет», как и многие другие пьесы Шекспира, впервые был опубликован только в 1623 году, через семь лет после смерти драматурга. По видимому, при подготовке к первой публикации была допущена неточность в одном из ключевых моментов пьесы, когда Макбет во время осады узнаёт о смерти жены и произносит монолог, уступающий по известности разве только монологу Гамлета. Об этой неточности стало известо недавно, когда актриса Джен Бликст, игравшая леди Макбет, выдвинула блестящую гипотезу, которая проливает свет на исходный замысел Шекспира. Чтобы познакомиться с этой гипотезой, вспомним необходимые детали. У Шекспира взаимоотношения между Макбетом и его женой начинаются с письма. В нём Макбет рассказывает, как ведьмы предсказали, что он станет королём после Дункана. Леди Макбет читает это письмо непосредственно перед встречей с мужем. И первый диалог супругов звучит так:
Любовь моя, Дункан к ночи приедет.
Назавтра
Намерен ехать он.
О, никогда
Пусть солнце это завтра не увидит.
(перевод Александра Шапиро)