Загадка XIV века - Страница 2

Тем не менее числа и подсчет, связанный с ними, имеют существенное значение хотя бы по той причине, что они помогают определить численность населения, вовлеченного в то или иное занятие. Однако в средневековье точность подсчета зачастую не соблюдали. Так, постоянно преувеличивалась численность армий, что в прошлом, когда она расценивалась как истинная, приводило к непониманию войн, имевших место в средневековье, которые воспринимались как аналоги современных сражений, чем они не являлись ни в целях, ни в средствах, ни в способах ведения боевых действий.

Следует допустить, что численность армий, военные потери, число погибших от смертельных болезней, количество участников бунтов и мятежей во много раз преувеличивались, что объяснялось, видимо, тем, что хронисты нередко пользовались числами, дабы огорошить читателей и нагнать на них страх.

Количественные данные, с самого начала неправильные, повторялись одним поколением историков за другим. Только в конце прошлого века ученые, на основании изученных документов, провели ревизию численных данных средневековья, но по некоторым вопросам так к единому мнению и не пришли. Так, Дж. Рассел определил численность населения Франции до пандемии чумы, в двадцать один миллион человек, Фердинанд Лот — в интервале от пятнадцати до шестнадцати миллионов, а Эдуар Перруа — от десяти до одиннадцати миллионов. Численность населения в прошлом определяют по многим факторам — например, по сумме собранных податей, по развитию торговли и сельского хозяйства, по удовлетворению спроса на продовольственные товары. Разный подход к этим вопросам приводит к расхождению данных. Данные хронистов, которые показались мне наиболее искаженными, взяты в моей книге в кавычки.

Изучая историю средневековья, сталкиваешься и с разночтением имен и искажением фактов, что вызывалось непониманием текстов рукописей или неправильным переводом с одного языка на другой. Например, скандально известная госпожа де Курси была принята историком XIX столетия за вторую жену де Куси. Граф д’Осер, участвовавший в битве при Пуатье, в английских хрониках получил самые разные имена: Онсер, Оссюр, Сусьер, Узур, Уосер, а в «Больших французских хрониках» его назвали Сансерром. Ангерран на английском языке поименован как Ингельран.

Неудивительно, что, изучая некий английский текст, я приняла Каноля за промышлявшего разбоем французского капитана Арно де Серволя, но впоследствии выяснила, что Каноль — вариант имени Ноулс, английского капитана, также пользовавшегося дурной репутацией.

Изабеллу Баварскую, французскую королеву, один из историков назвал высокой блондинкой, а другой — темноволосой маленькой женщиной. Турецкого султана Баязида его современники именовали храбрым, алчным и предприимчивым, наделив прозвищем «Молния», а современный венгерский историк охарактеризовал Баязида как чувственного, нерешительного и женоподобного человека.

Можно посчитать аксиомой, что любое суждение, относящееся к средневековью, имеет свою противоположную версию. Так, например, одни историки утверждают, что численность женщин в те времена превышала число мужчин, потому что мужчины гибли в сражениях. Другие историки полагают, что больше было мужчин, ибо женщины часто умирали при родах. Противоположны и другие суждения: простолюдины хорошо знали Библию — простолюдины даже не держали ее в руках; французские крестьяне ходили грязными, издавая отвратительных запах, питались хлебом и луком — французские крестьяне часто ходили в деревенскую баню, ели мясо.

Впрочем, противоречия — составная часть жизни, а не только свидетельство противоречивых суждений. Ни обычаи, ни привычки, ни общество не обходятся без противоположных явлений. В средневековье голодающие крестьяне соседствовали с зажиточными. Рыцари толковали о чести и занимались разбоем. Во время «великого мора» XIV столетия пышным цветом цвели роскошь и расточительность. В целом можно сказать, что средневековье наиболее богато своими противоречиями.

Следует также учесть, что оценка средневековья в большой мере зависит от суждений историков. За последние шестьсот лет эта оценка и подход к исследованию предмета значительно изменились. В течение XV–XVII веков историки, главным образом, изучали генеалогию знати, исходя из того, что высокородные люди — основные персонажи истории. Эти исследования в своих частностях иногда представляют значительный интерес — например, осуждение Ансельмом гасконского дворянина, наделявшего приданым несчастных девушек, которых он обесчестил.

Французская революция внесла изменения во взглядах историков на средневековье. Теперь они стали считать героем простолюдина, по определению почтенного человека, а рыцарей с королями отнесли к категории ужасных носителей беззакония. Более взвешенно к вопросам средневековья отнеслись историки XIX столетия и первой половины XX века, проделавшие большую работу. Они отыскали и опубликовали первоисточники, снабдили хроники примечаниями, исследовали большое число трактатов, проповедей и писем и тем самым заложили фундамент современной науки, изучающей историю Средних веков.

В XIX веке наиболее крупным ученым, изучавшим средневековье, был Симеон Люк, автор труда о Жакерии. Несмотря на некоторую предвзятость исследования, его работа поистине уникальна, ибо основана на множестве документов, ранее неизвестных. Из историков первой половины XX века следует выделить Марка Блока, который исследовал историю Средних веков с позиций социологии и приходил к своим выводам путем изучения обыкновенных житейских дел. Так, например, количество облаток, купленных прихожанами в определенной епархии, он принимал за показатель религиозности ее жителей.

При написании этой книги мне помогли работы историков, в том числе хронистов средневековья, хотя на труды последних в настоящее время не принято полагаться, но для понимания определенного исторического периода я считаю их сочинения необходимыми и полезными. Кроме того, хроники суть рассказы, как и моя работа. Несмотря на обилие информации о средневековье, о некоторых аспектах этого времени никаких сведений не имеется. Чтобы заполнить этот пробел, приходится использовать выражения «возможно», «предположительно».

Кроме того, необходимо отметить, что та информация о средневековье, что дошла до нашего времени, зачастую перегружена описанием негативных явлений в жизни средневекового общества: описанием зла, насилия, раздоров, обид, что сравнимо с информацией современных газет. История покоится на сохранившихся документах, а они, в основном, рассказывают об имевших место несчастьях, бедствиях, преступлениях, дурных поступках людей, что зафиксировано в различного рода документации и литературных произведениях: договорах, судебных делах, обличениях моралистов, сатире и, наконец, в папских буллах. Ни один римский папа не выпустил буллу с целью одобрения какой-либо инициативы.

Негативное отношение к существовавшим порядкам и современному ему обществу хорошо видно в работах религиозного реформатора Николя де Кламанжа, который, обличая прелатов, высших должностных лиц римской католической церкви, в 1401 году заявил, что не станет обсуждать реформацию с честными священнослужителями, потому что «в церковной среде их меньшинство».

Однако несчастья и бедствия редко являются всеобъемлющими, как можно заключить из составленных документов. Но сам факт описания какой-либо трагедии придает ей всесторонность, хотя на самом деле она есть спорадическое явление, характерное лишь для определенного места и времени. Как мы сами можем судить, нормальная жизнь по времени превышает суетную и нервозную. Однако наслушавшись нынешних новостей, люди воспринимают действительность как вместилище преступлений и прочих негативных явлений, вызванных несостоятельностью властей. Вокруг мерещатся наркоманы, неонацисты, насильники. Выходит, что человек может считать удачей, если вернется домой целым и невредимым. Я сформулировала закон: когда тебе о чем-то постоянно твердят, вероятность того, что это произойдет, увеличивается в пять-десять раз (читатель может изменить это число по своему усмотрению).