Загадка старого альбома - Страница 6

Но пусть жилище Дениса частенько напоминало пострадавший от урагана газетно-журнальный киоск, все же в нем было гораздо уютней, чем в содержащейся в образцовом порядке квартире Зинаиды Львовны. Все дело, наверное, в атмосфере: в квартире Дениса она была живой, тогда как в квартире Зинаиды Львовны – казенной. От этого ощущения не спасали даже занавески в цветочек, вывязанные крючком салфетки, хрустальные вазочки и тому прочие милые вещички, призванные создавать уют. Впрочем, о каком уюте можно говорить в стерильной операционной? А Илья, да и Денис чувствовали себя в квартире Зинаиды Львовны, будто в операционной.

Всякий раз, когда Илья заходил к Зинаиде Львовне, ему хотелось расставить руки в стороны, чтобы «отодвинуть» стены. Кухни в старых девятиэтажках с крохотными квартирами-сотами были совсем микроскопическими. Детство Ильи тоже прошло в подобной квартире. И хотя дом, в котором он тогда жил, гордо назывался строением улучшенной планировки и был новее девятиэтажки, в которой до сих пор обитала Зинаида Львовна, размеры кухонь ненамного отличались.

До школы Илья с родителями, дедом и бабушкой проживал в сталинском доме почти в центре Москвы. Но позже элитную квартиру разменяли на две – «однушку» в Москве и трехкомнатную в новостройке в Подмосковье. Решение приняли родители мамы, чтобы дать дочери и ее семье возможность жить самостоятельно. Так и вышло, что Илья оказался соседом Дениса.

Шесть лет назад не стало бабушки, которая пережила деда ровно на десять лет, и Илья вернулся в Москву, в освободившуюся «однушку», а его родители до сих пор проживали в подмосковном поселке.

– Вот, Илюша, эта оказия, – со слезами в голосе перебила его размышления Зинаида Львовна и торжественно указала пухлой рукой в угол над окном.

Шахов посмотрел туда, куда показывала женщина, и прищурился. На стене под потолком и впрямь темнело пятно размером с ладонь. Вначале Илья ничего странного в нем не увидел, но, присмотревшись, согласился с тем, что оно и впрямь напоминает очень простое, грубое изображение лица. Будто художник, стиль которого – сумасшедшая экстравагантность, создал этот лик с помощью причудливой игры тени и света. Всего несколько небрежных мазков, но можно различить и глаза, и отпечатавшийся лишь в виде двух ноздрей нос, и округлившийся в безмолвном крике рот. «Подбородок» оказался срезан пограничной линией между побелкой и краской. Но, несмотря на всю простоту изображения, было ясно, что «лицо» это – женское и выражение, застывшее на нем, – ужас.

– Ну, что ты об этом думаешь? – нарушил затянувшееся молчание Денис.

– Эдвард Мунк, – невольно вырвалось у Ильи.

– Чего? – недоуменно переспросил друг.

– Эдвард Мунк, говорю. Картину «Крик» знаешь? Нет? Ну да ладно, неважно. Мне бы это пятнышко поближе рассмотреть. Стремяночки не найдется?

Бобров с готовностью сходил за лестницей, Илья взобрался на нее и, опять прищурившись, принялся рассматривать странное изображение.

– Потолок и стену давно белили? – спросил он, трогая пальцами «лик». Первое предположение, что пятно причудливой формы – всего лишь плесень, развеялось, стоило Илье коснуться пятна. Его поверхность была сухой и ничем не отличалась от других участков стены.

– Прошлым летом, – с готовностью ответила Зинаида Львовна. – Думаешь, Илюша, причина в побелке?

В голосе женщины звучало столько уважения, надежды, что Илья с недоумением оглянулся на нее. Неужели она и впрямь полагает, что он – специалист по аномальным явлениям? Велика сила печатного слова! Видимо, его выдуманные истории и впрямь написаны так хорошо, что принимаются читателями как достоверные.

– Возможно, – уклончиво ответил Шахов. – По правде говоря, Зинаида Львовна, я не думаю, что это пятно – происки темных сил. Причины его появления могут быть какими угодно – от плесени до реакции на свет, температуру, влажность. Это просто пятно – и все.

– Да, но какое страшное! – воскликнула Зинаида Львовна с таким разочарованием, будто обиделась за пятно, названное простым.

– Ну, форма у него действительно причудливая, но это еще ничего не значит.

– А как быть с тем, что оно появилось во второй раз?

– Может, вы его просто плохо отмыли? – неосторожно предположил Илья и прикусил язык, потому что Зинаида Львовна, мгновенно наливаясь свекольным румянцем, взревела:

– Это я-то плохо отмыла?!

– Нет, нет, я не это хотел сказать. Зинаида Львовна, вам нет равных в наведении чистоты и отмывании пятен, но, возможно…

– Невозможно! – категорично перебила женщина. – Повторяю еще раз: я полностью смыла эту… грязь.

– Верю, верю, – поспешно пробормотал Илья, спускаясь со стремянки. – Но сейчас мы это пятно… ммм, снова отмоем. В качестве эксперимента. А потом забелим. У вас есть, чем его забелить?

– Да, – с достоинством ответила Зинаида Львовна и добавила: – Я собственноручно разведу свежую побелку.

Час спустя друзья покинули квартиру Зинаиды Львовны. Часть стены, на которой проявилось пятно, была отмыта и вновь побелена. Мыл Денис, а белил Илья. Все работы проводились под строгим присмотром Зинаиды Львовны. По требованию матери Денис трижды спускался и поднимался на стремянку, потому что та то и дело углядывала «вон то маленькое пятнышко». Илье повезло немного больше: белить его заставили всего лишь два раза. От чая, любезно предложенного после «экзекуции», друзья отказались, чем спровоцировали Зинаиду Львовну на долгие причитания.

– Тяжелый человек – твоя мать, – не сдержался Илья, усаживаясь в машину Боброва. – Чувствую себя так, будто побывал на ковре у начальника нашего департамента. Даже хуже.

Денис не ответил, только хмыкнул и вытащил из бардачка пачку сигарет. Курил он редко, только в особых случаях, когда нервы сдавали, а приходилось сдерживаться. Прощание с Зинаидой Львовной было смазано маленьким, но оставившим неприятный осадок «представлением»: когда Денис имел неосторожность обмолвиться, что торопится, потому что дома его ждет жена, Зинаида Львовна поджала тонкие губы, сложила «домиком» брови и гордо вскинула подбородок.

– Я думала, что мать тебе дороже, – едко выдала она. – Я такого страха натерпелась с этим пятном! Мог бы и остаться на ночь! Вдруг ночью у меня заболит сердце? Кто вызовет «Скорую»?

Все время, пока друзья обувались, Зинаида Львовна громко стенала по поводу пережитого ужаса, сыновней невнимательности и страха, что пятно проявится снова.

– Не проявится, – теряя терпение, с досадой ответил Денис.

– Мы его хорошо отмыли и забелили, – поддержал друга Илья. – Да и вообще, Зинаида Львовна, это пятнышко – ерунда полная, я ведь вам уже объяснил.

– Да? – хитро прищурилась женщина. – Тогда зачем ты его сфотографировал, прежде чем смыть?..

– Илюх, а действительно, на кой тебе сдались снимки этой настенной «живописи»? – повторил вопрос матери Денис, выруливая на шоссе.

– Да глупость в голову пришла, – с неохотой ответил Илья. – Мне завтра очерк отправлять, а в голове – ни одной идеи. Подумалось вот, что на основе истории с пятном можно было бы что-то выдумать да фотографии приложить. Уж больно пятнышко забавным показалось. Если все правильно преподнести, статейка получится занимательной. Ты, главное, потом матери газету не показывай, лады?

– Да она сама покупает каждый выпуск! – напомнил Денис. – Из-за твоей, между прочим, колонки.

– О черт! Вылетело из головы, – скуксился Илья. – Ну и что мне теперь делать? Вот же блин горелый! Если Зинаида Львовна вычитает ахинею, которую я раздую из ее истории, она и меня, и тебя со свету сживет. Придется оставить эту затею. А жаль, темка классная! Мне уже кое-что придумалось…

– Илюх, а как ты считаешь, откуда оно вообще взялось, это пятно? – перебил причитания друга Денис.

– А кто его знает! Как я уже объяснил твоей мамаше, причиной могло послужить что угодно: и плесень, и реакция на перепады температуры, на сырость, на свет, на пар от приготовляемой пищи. Да мало ли на что! А может, его твоя мать нарисовала.