Загадка старого альбома - Страница 12

– Не волнуйтесь, – подбодрила хозяйка гостью. – Я внимательно вас выслушаю. Так что же вам приснилось, что подвигло вас обратиться ко мне за помощью?

– Мне снятся кошмары, – хриплым от волнения и вновь накатившего на нее ужаса голосом произнесла Алевтина. – Никогда не снились. Вот верите – ни-ког-да! А теперь в течение месяца я с завидной частотой вижу один и тот же сон. Разница лишь в деталях да в месте действия. Я не знала, к кому обратиться… Понимаете, эти сны меня так пугают, что я еще долго после пробуждения прихожу в себя. Возможно, мои ощущения кажутся вам сущей ерундой. Но вот представьте себе, что вы постоянно видите такие четкие и правдоподобные картины, что в первые минуты после пробуждения не можете понять, приснилось ли вам это либо вы пережили кошмар наяву. Случалось ли с вами когда-нибудь такое? Нечто, что вызвало у вас панический страх?

От неожиданного вопроса гостьи Диана растерялась. Бывало ли с ней нечто подобное? Да. Страх, который накатывает удушливой волной, был ей хорошо знаком. Он шел из детства и преследовал ее всю юность. Теперь причина изменилась, но страх не пропал, напротив, стал острее.

…Было ей тогда лет шесть, но странный случай, оказавший некое влияние на выбор занятия в жизни, помнился Диане до сих пор.

Каждое лето под предлогом необходимости дышать свежим воздухом и пить парное молоко мать отправляла маленькую Диану в гости к бабушке в деревню. На самом деле мама «сплавляла» дочь к своей матери, чтобы заняться устройством личной жизни. Год за годом она предпринимала подобную попытку найти мужчину, иногда ей это удавалось, но, судя по тому, что следующим летом маленькая Дина опять отправлялась в деревню, ненадолго.

В тот год соседская собака Чернуха принесла щенят. Их было трое – толстолапых неуклюжих малышей с треугольными ушами-тряпочками и скрученными в тугие бублики хвостами. Двое из карапузов пошли мастью в мать – черные с белыми «галстуками» и «перчатками». И только один уродился белоснежным. «Подкидыш» – так назвала щенка хозяйка, который и в самом деле был будто из другого помета. Его, этого щенка-снежка, Диана и выпросила у соседки.

Бабушка поначалу поворчала на такое самоуправство внучки – принести «животину» в дом, но сдалась быстро, решив, что пусть уж внучка со щенком возится, чем с местными мальчишками лазит по соседским садам, гоняет палками голубей и ловит в канаве головастиков. Надо сказать, что росла Диана настоящей сорвиголовой, пацанкой с вечно сбитыми коленками, синяками и шишками. И забота о щенке в какой-то мере должна была превратить ее «в девочку», как назвала это бабушка, уже опробовавшая ранее различные способы – банты-платья, куклы, ласковые уговоры и ругань. Платья не выдерживали испытания заборами и деревьями, банты слетали с по-мальчишески коротких волос Дианы, куклы оказывались заброшенными, а в нарядных туфельках девочка тут же, едва выйдя из дому, влезала в какую-нибудь лужу. Теперь воспитанием маленькой хулиганки должен был заняться щенок.

Бабушкины ожидания оправдались: Снежок, как назвала Диана питомца, отвлек девочку от дворовых игр. На время были забыты боевые товарищи, не соблазняла даже спелая малина в чужих садах. Все свое время Диана посвящала питомцу: купала, наряжала, как куклу, кормила чуть ли не с ложки, таскала на руках, укладывала спать.

В тот день бабушка ушла на почту. Диана и прежде оставалась в доме одна, поэтому ничего страшного в этом не было. Девочка играла со щенком, пела ему песни и наряжала в банты.

Она помнила, что отлучилась в соседнюю комнату всего на пару минут: хотела найти для Снежка, оставшегося в гостиной, резиновый мяч. Но только девочка наклонилась над ящиком с игрушками, как услышала истошный визг своего любимца. Бросившись на шум, девочка увидела в гостиной старуху, с ног до головы одетую в черное. В руке у незнакомки была трость, которой та тыкала в живот опрокинутого на спину и отчаянно визжащего щенка.

– Что вы делаете? – закричала девочка.

Старуха повернула к ней лицо – сморщенное и высохшее, будто древесная кора, обезображенное к тому же огромным рубцом. Ее глаза злобно поблескивали. Бабка была очень похожа на Бабу-ягу из мультиков. Бабы-яги Диана не боялась, но испугалась того, что непрошеная гостья причинила щенку боль.

– Он же маленький! – Диана бросилась к Снежку, подхватила его на руки и прижала к себе.

Щенок сильно дрожал и тихонько поскуливал, будто от боли или страха.

– Как вы посмели его обидеть?! – дрожа от негодования, закричала девочка.

Повернулась к гостье, но увидела, что находится в гостиной одна. Старуха будто растворилась в воздухе. Прижимая к себе все еще поскуливающего Снежка, Диана недоуменно огляделась, вышла в соседнюю комнату, думая, что незнакомка скрылась там, но никого не обнаружила.

Когда вернулась бабушка, девочка рассказала той о незваной посетительнице. Бабушка неожиданно разволновалась, расспросила внучку о старухе: как выглядела, во что была одета, какую трость держала в руках. Но на вопрос внучки, что это за тетя, как-то отговорилась.

Со временем Диана забыла о том странном эпизоде. Старуха в черном больше не появлялась, и девочка не задавалась вопросом, как та могла оказаться в запертом доме и потом незаметно исчезнуть. Лишь спустя несколько лет, помогая бабушке разбирать шкаф, наткнулась на пакет со старыми фотографиями. На одной из них она узнала ту самую старуху, обидевшую щенка. Бабка на снимке была точь-в-точь такой, какой Диана ее увидела в гостиной: в черном одеянии, платке, закрывавшем лоб до бровей, с безобразным шрамом, еще более уродовавшим ее морщинистое лицо.

– Кто это? – воскликнула Диана, протягивая бабушке снимок с пожелтевшими уголками.

– Моя мать, – нехотя ответила та и сменила тему.

Позже, ужиная в летней кухне, девочка услышала, как бабушка сказала соседке, зашедшей в их двор:

– Динка-то мою мать-покойницу однажды увидела. Явилась, ведьма! Как бы не легло на девочку проклятие. Но больше того боюсь, что пойдет она по дорожке моей матери. Та ведь тоже покойников видела.

Ночью Диана лежала без сна, прокручивая в памяти тот поблекший эпизод. От нарастающего страха ее даже начало подташнивать. В окно светил дворовый фонарь, и в его свете старая груша, посаженная перед крыльцом, отбрасывала на стену комнаты корявую и многорукую тень, похожую на монстра. Диана, глядя на эту тень, чувствовала, что тонет и захлебывается в своих страхах.

Ей не было страшно ни в тот момент, когда она нашла фотографию, ни в тот, когда бабушка нехотя призналась, что старуха со снимка – Дианина покойная прабабка. Но сейчас, в ночной темноте и тишине, казавшейся зловещей, воспоминания, домыслы и бабушкины слова складывались в одну картину, навевающую на девочку ужас.

Страшно было даже не от осознания того, что несколько лет назад Диана повстречалась с призраком. А потому, что из-за неведомого и непонятного ей «проклятия» может тоже стать ведьмой. Диана косилась на тень на стене, и ей казалось, что та из монстра трансформируется в старуху с тощими узловатыми руками и спутанными космами. В ведьму. В такую, в которую, по словам бабушки, она тоже может однажды превратиться…

Так о чем эта Сапогова ей рассказывает? Нет, не рассказывает, а выжидающе смотрит на нее. Ах да, она ведь спросила, испытывала ли Диана когда-нибудь ужас.

– Нет, – медово улыбнулась хозяйка квартиры. – Я умею абстрагироваться от таких лишних в моем деле эмоций, как ужас. Но давайте вернемся к вашим снам.

Диана слушала клиентку и не слышала. Сны могли бы показаться интересными, но только ворожея то и дело теряла нить разговора. Сосредоточиться мешали так неожиданно воскресшие воспоминания о странном эпизоде из детства.

Эх, бабушку бы сюда, она бы мигом поняла, какой смысл имели кошмары, преследовавшие соседку Сапогову. Диана в очередной раз попыталась сконцентрироваться на рассказе, но так и не смогла, потому что пропустила начало. Что за странные люди без лиц? Какие еще призраки в лифте? Посоветовать Сапоговой написать по мотивам снов триллер?