Загадка Эндхауза - Страница 3

Мисс Бакли встала.

– Так я и знала, что они начнут психовать… Эй, Джордж, – здесь я.

– Фредди умирает, хочет выпить. Пошли, детка.

С нескрываемым любопытством он поглядел на Пуаро, который, должно быть, сильно отличался от обычного окружения Ник.

Девушка взмахнула рукой, представляя их друг другу.

– Это капитан третьего ранга Челленджер… э-э-э…

К моему удивлению, Пуаро не назвал своего имени, как она ожидала. Вместо этого он встал, церемонно поклонился и пробормотал:

– Капитан королевского морского флота… Я испытываю величайшее почтение перед королевским морским флотом.

Надо сказать, что заявления подобного рода обычно застают англичан врасплох. Капитан Челленджер покраснел, а Ник Бакли, воспользовавшись этим, взяла дело в свои руки:

– Идем, Джордж. Нечего тут глазеть. Пойдем, найдем Фредди и Джима. – И она улыбнулась Пуаро. – Спасибо за коктейль. Надеюсь, ваша лодыжка скоро пройдет.

Кивнув мне, она взяла моряка под руку, и они вместе исчезли за углом.

– Так, значит, это друг мадемуазель, – задумчиво протянул Пуаро. – Представитель той самой толпы, которая не дает ей скучать в этом доме… Что вы о нем скажете? Ну же, Гастингс, поделитесь со мной вашим квалифицированным суждением. Он ведь из тех, кого вы назовете отличным малым, не так ли?

Ненадолго задумавшись о том, каково, по мнению Пуаро, мое определение «отличного малого», я неуверенно согласился:

– Да, он, кажется, ничего. Насколько можно судить по одному беглому взгляду.

– Любопытно, – заметил мой друг.

Девушка забыла свою шляпу. Пуаро поднял ее, надел на руку и стал рассеянно крутить на пальце.

– Как, по-вашему, Гастингс, он питает к ней tendresse?[12]

– Мой дорогой Пуаро, откуда мне знать?.. Дайте-ка мне эту шляпу. Молодой леди она еще понадобится. Я ей отнесу.

Пуаро не обратил на мои слова никакого внимания. Он продолжал медленно вращать шляпу на пальце.

– Pas encore. Ça m’amuse[13].

– В самом деле, Пуаро!..

– Да, мой друг, я становлюсь старым и ребячливым, не так ли?

Он так верно выразил мои мысли в тот момент, что я ничего не смог сказать от смущения. Пуаро негромко усмехнулся и подался вперед, приложив к носу сбоку палец.

– Но нет, я еще не настолько выжил из ума, как вы полагаете! Конечно, мы вернем эту шляпу, только позже. Мы принесем ее прямо в Эндхауз, и так получим возможность снова увидеть очаровательную мисс Ник.

– Пуаро, – сказал я, – вы, кажется, влюбились.

– А она хорошенькая, не так ли?

– Вы сами видели. Зачем же спрашивать меня?

– Затем, что – увы! – сам я уже не судья. Все, что молодо, кажется мне теперь прекрасным. Jeunesse-jeunesse…[14] Вот в чем трагедия моего возраста. Но вы – я обращаюсь к вашему суждению. Конечно, оно тоже не современно – вы слишком долго прожили в Аргентине. Вы восхищаетесь фигурками пятилетней давности, и все же ваш вкус, по крайней мере, современнее моего. Итак, она хорошенькая, да? Она привлекательна для разных полов?

– Одного пола вполне достаточно, Пуаро. Думаю, что на ваш вопрос следует дать в высшей степени утвердительный ответ. А почему вы так интересуетесь этой юной леди?

– Разве я интересуюсь?

– А как же – послушайте себя, о чем вы только что говорили.

– Вы неправильно меня поняли, mon ami. Возможно, я интересуюсь и юной леди, да, но ее шляпа занимает меня куда больше.

Я вытаращил на него глаза, но мой друг, похоже, нисколько не шутил. Затем он серьезно покивал.

– Да, Гастингс, вот эта самая шляпа. – Пуаро протянул ее мне. – Теперь вы видите причину моего интереса?

– Миленькая шляпка, – сказал я озадаченно. – Но вполне обыкновенная. Многие девушки носят такие.

– Нет, не многие.

Я посмотрел на шляпу внимательно.

– Видите, Гастингс?

– Совершенно обычная светло-коричневая шляпа. Хорошего фасона…

– Я не прошу вас описывать мне эту шляпу. Совершенно ясно, что вы ничего не видите. Просто невероятно, мой дорогой Гастингс, как редко вы вообще что-либо видите. Каждый раз вы изумляете меня заново!.. Но посмотрите же, мой добрый глупый старина, здесь не нужны серые клеточки, глаз вполне довольно. Смотрите-смотрите.

И тут я наконец заметил то, к чему он пытался привлечь мое внимание. Шляпа медленно вращалась у него на пальце, а этот палец высовывался наружу из аккуратной дырочки возле тульи. Увидев, что я понял, к чему он клонит, Пуаро снял шляпу с пальца и протянул мне. Дырочка была маленькой и аккуратной, почти идеально круглой формы, но вот ее предназначение было мне по-прежнему непонятно – если оно, конечно, у нее было.

– Вы заметили, как резко отпрянула мадемуазель Ник, когда мимо нее пролетела пчела? Пчелка под чепчиком – дырка в шляпке.

– Но пчела не может оставить такую дырку.

– Вот именно, Гастингс! Какая проницательность. Пчела не может. Зато может пуля, mon cher![15]

– Пуля?

– Mais oui![16] Пуля вот такого размера.

Он протянул руку; на его ладони лежал маленький предмет.

– Пуля, mon ami. Именно она ударилась в стену террасы совсем недавно, пока мы беседовали с вами. Пуля!

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что, пролети она на дюйм ниже, и дырка была бы не в шляпе, а в голове. Теперь-то вы понимаете причину моего интереса, Гастингс? Вы не ошибались, друг мой, когда предостерегали меня от категорических выражений. Да – слаб человек! Но и он, этот несостоявшийся убийца, совершил большую ошибку, решив стрелять в свою жертву, когда та была не дальше двенадцати ярдов от Эркюля Пуаро! Для него это и в самом деле la mauvaise chance…[17] Но вы уже, конечно, поняли, почему нам необходимо попасть в Эндхауз и повидать мадемуазель? Три раза за три дня побывать на волосок от смерти, так она сказала… Мы должны действовать быстро, Гастингс. Опасность очень близка.

– Пуаро, – сказал я. – Я подумал…

– Прекрасное упражнение, друг мой. Продолжайте в том же духе.

Сидя друг против друга за небольшим столиком у окна, мы ели ланч.

– Насчет выстрела – стреляли ведь где-то совсем недалеко от нас. А мы ничего не слышали.

– А вы полагаете, что в этой мирной тишине, где неумолчно плещет лишь волна, мы непременно должны были его услышать?

– Ну, просто это странно.

– Ничего странного. Есть звуки, к которым так быстро привыкаешь, что даже перестаешь их слышать. Все это утро, друг мой, в бухте катались на моторных лодках. Сначала вы жаловались на шум, потом перестали его замечать. Но, богом клянусь, когда одна из этих штук заводит свой мотор, можно спокойно стрелять из пулемета, и никто вас не услышит.

– Да, это верно.

– А! Вуаля, – прошептал Пуаро. – Мадемуазель и ее друзья. Похоже, они пришли на ланч. А значит, мне пора возвращать шляпу. Но ничего, дело достаточно серьезное и вполне заслуживает отдельного визита.

Легко вскочив со стула, он поспешно пересек зал ресторана и с поклоном вручил шляпу мисс Бакли, как раз когда она и ее спутники усаживались за столик.

Их было четверо: Ник Бакли, капитан Челленджер, еще один мужчина и еще одна девушка. С нашего места их было не очень хорошо видно. Зато мы то и дело слышали раскатистый хохот моряка. Судя по всему, он был простым, открытым человеком, и сразу мне понравился.

За едой мой друг был молчалив и рассеян. Он крошил хлеб, наводил симметрию на столе и то и дело издавал странные, ни к кому не обращенные звуки. Я пытался поддержать разговор, но, не встретив одобрения, скоро сдался.