Загадка Безумного Шляпника - Страница 4

Сэр Уильям нервно барабанил кончиками пальцев по столу. Внезапно он отставил свой бокал и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.

– Простите, – в своей сбивчивой и в то же время чудесно выверенной манере продолжил старик. – Я не расслышал ваше имя. Доктор Фелл? Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Я с нетерпением ждал встречи с вами. У меня есть ваша книга о мистических элементах сюжета в английских романах. Но вся эта проклятая история со шляпами…

– Я думаю, что сегодня мы услышали уже достаточно историй о шляпах, – остановил его Хэдли. – Как вы понимаете, судя по тому, что вы мне рассказали, Ярд не может официально взяться за расследование. Поэтому я позвал доктора Фелла. Сейчас нет времени говорить об этом подробно, но он… и раньше помогал полиции. Я не из тех глупцов, которые недооценивают аматоров. И ваше дело – как раз по его части. Тем не менее… – Старший инспектор вздохнул, сейчас его серые глаза казались черными. Похоже, он погрузился в раздумья. – Джентльмены, я, опять же, не из тех глупцов, которые считают себя людьми сугубо практичными. Я сказал вам, что сегодня мы услышали достаточно историй о шляпах. И до встречи с сэром Уильямом я был уверен в этом. Но вторая кража его шляпы… Мне пришло в голову, что, возможно, – не стану вводить вас в заблуждение, я и сам не знаю, как именно, – но, возможно, эта история как-то связана с исчезновением рукописи.

Казалось, Биттон готов был возразить, но потом, улыбнувшись, промолчал.

– Конечно же, я и сам думал о том, что кража шляп – это не просто детские шалости, – пророкотал доктор Фелл, подзывая официанта и показывая тому пустую кружку. – Вполне вероятно, что какой-то обезумевший бедняга коллекционирует эти головные уборы: полицейский шлем, адвокатский парик, роскошный цилиндр – любые головные уборы, которыми он мог бы похвастаться перед друзьями. Работая преподавателем в Америке, я заметил за моими студентами такую слабость – они украшали подобными трофеями стены своих комнат, раздобывая вывески и дорожные знаки. Не так ли, мальчик мой?

Рэмпол кивнул.

– Да. Иногда дело приобретало и вовсе фантастический оборот. Я знал одного парня, поспорившего, что он сумеет украсть дорожный знак с угла Бродвея и Сорок четвертой – притом средь бела дня. И это ему удалось! Он надел рабочий комбинезон, взял в руку ведерко с краской и принес с собой небольшую лестницу. Приставил лестницу к столбу, забрался наверх, снял дорожный знак и ушел. Мимо него проходили тысячи людей, и никто даже не взглянул на этого воришку.

– Да, тот знак отправился в его коллекцию, – согласился доктор. – Но тут речь идет о другом, понимаете. Этот парень – не какой-то спятивший коллекционер. Он ворует головные уборы, а потом выставляет их на всеобщее обозрение. Должно быть другое объяснение…

Сэр Уильям мрачно улыбнулся, переводя взгляд с Рэмпола на задумчивое лицо доктора.

– Странные вы, право же, детективы, – рассудительно сказал он. – Вы всерьез предполагаете, что какой-то воришка собирает головные уборы по всему Лондону только для того, чтобы украсть у меня рукопись? Вы полагаете, что я подвержен дурной привычке носить ценные манускрипты у себя в шляпе? Кроме того, если уж пытаться развить эту безумную мысль, то я вынужден отметить, что рукопись украли за несколько дней до первой шляпы.

Доктор Фелл задумчиво запустил пятерню в свою огромную копну волос.

– Постоянное повторение слова «шляпа», – заметил он, – несколько сбивает с толку. Я опасаюсь даже, что теперь с моего языка невзначай сорвется слово «шляпа», когда я буду иметь в виду нечто совсем иное… Пожалуй, вам нужно для начала рассказать нам об этой рукописи – что это за текст, как он попал к вам, когда его украли? Это ведь не «Кубла-хан» Кольриджа[8], не так ли?

Сэр Уильям покачал головой. Допив виски, он откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на доктора Фелла, прищурившись, точно даже веки его отяжелели. Затем на его лице проступило выражение сдержанной гордости.

– Я расскажу вам, что это за рукопись, потому что Хэдли поручился за вас, – прошептал старик. – Всего один коллекционер в мире… Нет, пожалуй, два… знают, что я ее нашел. Первому мне пришлось открыться – нужно было показать ему рукопись, чтобы удостовериться в ее подлинности. О втором я сейчас расскажу. Но рукопись… я ее нашел. – Он заметно оживился.

Рэмпол, никогда не понимавший странного пристрастия обладать оригиналами рукописей или экземплярами первых изданий, с любопытством наблюдал за сэром Уильямом.

– Я нашел ее, – с наслаждением повторил Биттон. – Это рукопись рассказа Эдгара Аллана По[9], рассказа, о котором раньше никто не знал, кроме По, конечно… В это сложно поверить, да? – Он издал нутряной смешок. – Послушайте, что я вам скажу. Такое происходило с произведениями По и раньше. Наверное, вы слышали о том, как невероятно ценный первый вариант рассказа «Убийство на улице Морг»[10] выбросили в мусорное ведро? Но случай с этой рукописью еще интереснее. Намного интереснее. Я нашел ее! Случайно – да. Но это подлинник! Так сказал Робертсон. Ха! Вы только послушайте!

Он провел ладонью по отполированной столешнице, точно разглаживая смятую бумагу. Сейчас сэр Уильям походил не столько на увлеченного своим делом коллекционера, сколько на дельца, рассказывающего о невероятно удачной сделке.

– Я никогда не коллекционировал рукописи По. В основном они принадлежат различным американским обществам. Но у меня есть первое издание «Аль-Араафа»[11], опубликованное во время его учебы в Вест-Пойнте, и несколько выпусков журнала «Южный литературный вестник», в котором По работал редактором. Как бы то ни было, в сентябре прошлго года я искал новые книги для моей коллекции в Соединенных Штатах и однажды зашел в гости к доктору Мастерсу, коллекционеру из Филадельфии. Он посоветовал мне осмотреть дом, в котором когда-то жил По, на углу Седьмой и Спринг-Гарден-стрит. Я так и поступил. Пошел туда один. И правильно сделал. Район оказался не из лучших: унылые кирпичные фасады, захолустные дворики, завешанные бельем. Дом стоял на перекрестке, и я слышал, как неподалеку кто-то, чертыхаясь, пытается завести мотор в гараже. Сам дом со времен По почти не изменился, только теперь его соединили с соседним, превратив два дома в один. Там никто не жил – в здании как раз проводили ремонт. Свернув с улицы, я прошел через калитку в высоком заборе и очутился в мощеном дворике. Из-под брусчатки пробивалось кривоватое дерево. В небольшой кирпичной кухоньке сидел мрачный рабочий, делая какие-то пометки, из гостиной доносился стук молотка. Я принес извинения, сказав, что раньше в этом доме жил писатель, о котором я оказался наслышан, и потому мне хотелось бы тут осмотреться. Рабочий буркнул, что, мол, не возражает, и продолжил свои вычисления. И я пошел в другую комнату. Вы, должно быть, знаете такие дома: крохотные комнатенки с низким потолком, шкафы у стен обклеены обоями, с двух сторон комнаты – по небольшому черному камину с изогнутыми решетками. Но в этой комнате По при свечах писал свои рассказы, Виргиния[12] играла на арфе, а миссис Клемм чистила картошку.

Сэр Уильям Биттон, очевидно, заметил, что ему удалось произвести впечатление на своих слушателей, и, судя по нарочитым паузам в его речи, он наслаждался этим рассказом. Ученый, делец, авантюрист – калейдоскоп ролей сменялся в нем, точно в театральном представлении.

– Они ремонтировали шкафы. Шкафы, заметьте! – Старик подался вперед. – И вновь мне повезло, рабочие решили разобрать шкафы полностью, вместо того чтобы сделать новую обивку и наклеить обои. В комнате клубились пыль и известка. Двое рабочих только что разобрали одну из полок шкафа, и тут я увидел… Джентльмены, в этот миг меня бросило в дрожь. Я похолодел. Она лежала в углу полки, между двух досок. Тонкие листы бумаги, пожелтевшие от сырости, сложенные вдвое в длину. Словно откровение! Еще когда я открыл калитку, ведущую во двор, и увидел рабочих, ремонтирующих дом, я подумал: «А вдруг я найду там…» Что ж, сознаюсь вам, я сломя голову бросился к шкафу. «Что за черт?!» – ругнулся один из рабочих, чуть не уронив полку. Одного взгляда на те листы бумаги было достаточно, я узнал почерк По. Вам, полагаю, известно, что По подчеркивал названия своих рассказов характерной изогнутой линией, к тому же его подпись ни с чем не спутаешь. Но мне нужно было действовать очень осторожно. Я не знал, кому принадлежит этот дом. Вдруг владельцу известна истинная ценность этой рукописи? Нельзя было предложить рабочим слишком крупную сумму за то, чтобы они позволили мне оставить себе эти записи, ведь так я мог бы вызвать у них подозрения или они догадались бы, что стоит просить больше… – Сэр Уильям натянуто улыбнулся. – Я объяснил им, что эти записи представляют сентиментальную ценность для человека, который жил здесь раньше. И я сказал: «Послушайте, я дам вам десять долларов за эти бумаги». Но даже это не вызвало у них доверия. Полагаю, они решили, что я нашел какое-то сокровище, или хотя бы карту сокровищ, или что-то в этом роде. Призраку По это понравилось бы. – И вновь он хихикнул. – Но они просмотрели бумаги и подумали, что это всего лишь «какие-то писульки, глупости, да и только, еще и слова какие-то мудреные». – Старик победоносно вскинул руку. – Я дрожал от страха, представляя себе, что они порвут листы. Те были свернуты весьма неаккуратно и могли бы развалиться, пролежав столько лет в сырости. Наконец мы с рабочими сошлись на двадцати долларах, и я забрал рукопись. Как вам, возможно, известно, ведущие специалисты по произведениям Эдгара По – это профессор Герви Аллен из Нью-Йорка и доктор Робертсон из Балтимора. Я был знаком с Робертсоном лично и потому отнес свою находку ему. Вначале я взял с него слово, что он ни при каких обстоятельствах никому не расскажет о том, что я ему покажу.