Загадка Безумного Шляпника - Страница 12

– В Холборне? – нахмурился Хэдли. – Это довольно далеко отсюда, не так ли? Неужели нет мастерской поближе?

В глазах Мейсона вновь вспыхнул гнев. Повернувшись спиной к камину, он в вызовом уставился на старшего инспектора.

– Безусловно, такие мастерские есть, сэр. Но, видите ли, мастерская в Холборне принадлежит одному старому военному, сержанту, который когда-то мне очень помог… Поэтому я всегда чиню автомобиль именно там.

– Понятно, – кивнул Хэдли. – Продолжайте, мистер Далри.

Рэмпол, прислонившись к книжному шкафу, повертел в руках незажженную сигарету. Он пытался осознать, что все это происходит на самом деле. Что он и правда вновь оказался втянут в расследование убийства. Несомненно, это было так. Но кое-что отличало этот случай от дела Мартина Старберта: он не имел личного отношения к нему. Только из-за стечения обстоятельств он оказался сторонним свидетелем расследования, отстраненным и непредвзятым, словно он смотрел на происходящее на сцене, где под светом софитов лежал труп в цилиндре.

Да и сама обстановка этой комнаты наводила на мысль о декорациях для пьесы, где удобно расположились на своих местах актеры. Вот за столом сидит спокойный и внимательный старший инспектор, русый, с короткими усами, и словно невзначай теребит карандаш. Рядом с ним – невозмутимый сэр Уильям, он проницательно смотрит на секретаря. Высокий и сутулый Роберт Далри крутит в руках сигарету, его лицо исказилось от горя. Рассвирепевший генерал Мейсон отвернулся от камина, возмущенно взирая на Хэдли. А в большом кресле у камина расположился доктор Фелл; он, не мигая, рассматривает цилиндр, не сводит со шляпы глаз, все вертит в руках, хрипло дыша. Его молчаливость раздражала Рэмпола. Он привык к тому, что доктор легко выходит из себя, впадает в праведный гнев от глупости окружающих, яростно отстаивает свое мнение. И теперь его спокойствие казалось американцу неестественным.

Рэмпол поймал себя на том, что отвлекся от слов Далри.

– И поэтому я об этом особенно не думал, – говорил тем временем Роберт. – А в час, когда Фил уже должен был прийти, зазвонил телефон. Паркер взял трубку. Это Фил звонил. По крайней мере, – он затушил сигарету, – по голосу было похоже, что это Фил. Я в тот момент был в архиве, работал над заметками для книги генерала, и Паркер переключил звонок туда. Фил говорил еще сбивчивее, чем утром. Сказал, что не может прийти в Тауэр, а причину по телефону обсуждать отказался. Мол, я должен прийти к нему домой и встретиться с ним там. Он воспользовался своей вечной фразой – я ее уже десяток раз слышал, – что это вопрос жизни и смерти. Я разозлился. Сказал, что у меня дела и, если ему так уж приспичило повидаться, пусть приходит сюда. Он поклялся, что дело действительно важное. Напомнил, что я сегодня все равно собирался в центр. Его квартира находится в Блумсбери, а я вез машину в мастерскую неподалеку, значит, мог зайти к нему. Он был прав. Я не знал, как от него отделаться. И согласился. Даже пообещал выйти без промедлений. – Далри поерзал на стуле. – Признаю, он действительно говорил довольно убедительно. Я подумал, что на этот раз у него серьезные неприятности. И пошел к нему.

– У вас были веские причины поверить в его слова?

– Н-нет. Или да… Не знаю, судите сами. – Далри нервно поерзал в кресле, глядя на доктора Фелла, который внимательно осматривал цилиндр. – Понимаете, Фил в последнее время был в отличном настроении. Поэтому меня насторожил такой упадок духа. Он развлекался от всей души, сочиняя эти статьи о шляпном воре… Ну, вы, наверное, знаете?

– Да, как уж нам не знать. – На лице старшего инспектора промелькнуло любопытство. – Продолжайте, прошу.

– Он великолепно справлялся с этой работой. Писал статьи в газету под заказ, но надеялся, что редактор возьмет его в штат. Поэтому я был так удивлен, когда он все это мне сказал. Я, помню, еще заметил: «Что, собственно, происходит? Я думал, ты идешь по следу того шляпного воришки». А он мне и говорит: «В том-то и дело. Я слишком далеко зашел. Я на кое-что наткнулся, и теперь мне грозят неприятности». И в его голосе было что-то… жуткое.

Рэмпол почувствовал, как на мгновение его охватил страх. Со слов Далри легко было представить себе обычно столь самодовольного и развеселого Дрисколла, теперь побелевшего от ужаса и что-то лепетавшего в телефонную трубку.

– И что же? – Хэдли подался вперед. – Вы поняли это так, что Дрисколлу угрожает Безумный Шляпник, верно?

– Что-то в этом духе. Конечно, я не воспринял это всерьез. Даже спросил: «Ты что, боишься, что теперь он твою шляпу украдет?» А он сказал…

– Да?

– Сказал: «Я не за шляпу свою боюсь. А за голову».

Воцарилась долгая тишина.

– Итак, вы вышли из Тауэра и отправились к нему, – невозмутимо произнес старший инспектор. – Что же случилось потом?

– А теперь самое странное. Я приехал в мастерскую. Она находится на улице Дейн-стрит, в северной части Холборна. Механик в тот момент был занят другим заказом, сказал, что починит клаксон за пару минут, но вначале придется подождать, пока он закончит предыдущую работу. Поэтому я решил пройтись пешком до квартиры Дрисколла, а автомобиль забрать позже. Торопиться мне было некуда.

– Какой адрес квартиры? – Хэдли потянулся за блокнотом.

– Тависток-сквер, 34, это район в центре Лондона. Квартира 2, на первом этаже… Добравшись туда, я долго звонил в дверь, но никто не ответил. Тогда я сам зашел.

– Дверь была открыта?

– Нет, но у меня есть ключ. Понимаете, ворота Тауэра закрывают ровно в десять вечера, и даже самому королю нелегко было бы проникнуть в крепость после этого. Поэтому, когда я ходил в театр или на танцы, мне нужно было где-то ночевать и я обычно спал на кушетке в гостиной у Фила… Так о чем это я? Ах да. Итак, я сидел у него в квартире и ждал его. Подумал, что он застрял в пабе или что-то вроде того. Но на самом деле… – Далри глубоко вздохнул и хлопнул ладонью по столу. – Минут через пятнадцать после того, как я ушел из Тауэра, Фил Дрисколл заявился в покои генерала и спросил, где я. Паркер, естественно, сообщил, что я ушел после его телефонного звонка. И тогда, по словам Паркера, Фил побледнел, принялся скандалить, обозвал Паркера сумасшедшим. Кричал, что, мол, звонил сегодня утром и предупредил, что придет в час… Клялся, что не отменял встречу. И настаивал, что сегодня не звонил мне во второй раз.

Хэдли напрягся. Отложил карандаш, играя желваками. В комнате воцарилась тишина, и только в камине тихо потрескивали поленья.

– Вот как… – помолчав, заметил старший инспектор. – Что же произошло потом?

– Я сидел в квартире и ждал его. Туман сгущался, пошел мелкий дождь, во мне нарастало раздражение. Я проклинал Фила, проклинал все на свете. А потом зазвонил телефон, и я взял трубку. Звонил Паркер. Он рассказал мне то, что я только что изложил вам. Сказал, что уже звонил. Но, видимо, тогда я был в мастерской и еще не дошел до квартиры. Фил ждал меня в Тауэре и места себе не находил от беспокойства. Паркер сказал, что Фил не пьян, и я подумал, что кто-то явно сошел с ума. Что же мне было делать? Пришлось возвращаться. Все равно мне было уже пора в Тауэр. Я пошел за машиной, а когда выехал из мастерской, то встретил генерала…

– Так значит, вы тоже были в центре города, генерал? – осведомился Хэдли, переводя взгляд на Мейсона.

Тот угрюмо смотрел себе под ноги, но, услышав вопрос старшего инспектора, поднял голову и усмехнулся.

– Выходит так. Я договорился о встрече за обедом, а потом отправился в Британский музей, мне там должны были дать несколько книг. Как уже упомянул Далри, пошел дождь, поэтому такси поймать было сложно. А я ненавижу ездить на автобусе или подземке. Никакого уважения к личному пространству, все толкаются… Омерзительно! И я вспомнил, что машина, наверное, в мастерской Стейплмэна, а если он ее еще не починил, то наверняка одолжит мне какую-то другую, чтобы я мог доехать до Тауэра. Мастерская недалеко от музея, поэтому я пошел туда пешком. По дороге увидел Далри и сел к нему в машину… Остальное я вам рассказал. Мы прибыли сюда в половине третьего и нашли… тело.