Задним числом - 480 секунд - Страница 1

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

ЗАДНИМ ЧИСЛОМ: 480 СЕКУНД

перевод И. Васильевой

Поэт Хэддон Брукс стоял в последнем городе Земли, ожидая, когда из космоса раздастся слово "столкновение". Поэта записывали. Все, что он видел и чувствовал, все звуки, и запахи, и тончайшие оттенки гибнущей планеты возносились к кораблям, начавшим свой последний полет к новому дому где-то среди звезд. Мониторы неустанно следили за поэтом, зрительные устройства схватывали его восприятие и передавали все цвета, что окружали его, на борт кораблей, где их записывали на кассеты. "Нужен доброволец, способный описать гибель Земли" - так вкратце звучал призыв, и из десяти тысяч претендентов выбрали Хэддона Брукса.

Десять тысяч мазохистов, извращенцев, провозвестников конца света, потенциальных самоубийц, душевнобольных, трезвых аналитиков-мыслителей, фанатиков, истинно верующих и тех, кто воображал себя камерами. Из десяти тысяч выбрали его, потому что он был поэт, а, пожалуй, лишь увиденные глазами подлинного мечтателя грядущие события могли сохранить свое волшебство для поколений детей, которые родятся в космосе или на далеких планетах, кружащих возле неведомых солнц. Брукс вызвался добровольцем не из-за отсутствия инстинкта самосохранения или здравого смысла, а как раз напротив: ему было что терять. У него была любимая жена, дети, которые его обожали, у него был покой и талант, и он наслаждался всем, чем одарила его судьба. Такой человек мог почувствовать боль от потери родной для человечества планеты. Он вызвался добровольцем, понимая, что как никто другой годится на эту роль, и его выбрали из десяти тысяч, поскольку понимали, что он сумеет описать последние мгновения вдохновенно и выразительно.

Город был еще жив. Его сохранили специально для поэта. Все прочие города расплавили до ядерных частиц. Города превратились в громадные корабли флотилии "Орион" весом по три миллиона тонн каждый. Внешне они походили на знаменитую пирамиду Хеопса со слегка коническими толкающими тарелками внизу.

Взрывы водородных бомб под толкающими тарелками, раздававшиеся каждую секунду в течение семи минут, вынесли города на околоземную орбиту... А затем "Орионы" разлетелись во все стороны, чтобы рассеять человечество в космосе. Города улетели, и взлет их загрязнил атмосферу Земли смертоносной радиацией. Но это не имело значения: через час Земле все равно придет конец.

Хэддон стоял в центре ротонды искусств. Последние произведения Константина Ксенакиса сияли под куполом - серебристые и голубые нити сплетались и расплетались, образуя сто новых узоров в минуту. В мозгу у поэта зазвучал негромкий, но очень ясный и отчетливый голос с флагманского судна флотилии:

- Он приближается. Осталось около часа.

Брукс заметил, что, отвечая, смотрит вверх.

- Вы принимаете то, что я передаю?

- Воспроизводим.

- Да, извините. Я именно это имел в виду. Воспроизводите.

Голос из космоса смягчился:

- Нет, это вы меня извините. Привык к техническому жаргону. Вы вольны выбирать слова по своему вкусу, мистер Брукс. Мы принимаем абсолютно все. Очень четко, просто замечательно. Я не собирался вас прерывать, только хотел сообщить, что все без изменений.

-Спасибо.

Голос и еле слышный фон исчезли, и поэт понял, что снова остался один. Один - но все население Земли слушало его и наблюдало за ним.

Он вышел из ротонды и взобрался на ораторскую трибуну, глядя на пастельные сады.

- Небо голубое-голубое, - сказал он. - В жизни не видал такой голубизны. Небо сливается с морем. Только вот птиц уже нет.

Глаза его впитывали все: качание деревьев, подхватывающих бриз и передающих его друг дружке, их цвета, плавно перетекавшие один в другой.

-Вот стихотворение для всех вас.

Он сочинял на ходу; строчки сами ложились на место за мгновение до того, как он их произносил:

Вастатор, разрушитель из мрака,

Пожирающий время по пятидесяти тысяч километров

в секунду,

Я даже не увижу твоего приближения.

Космическая тьма наслала тебя,

Солнце мое скрывает тебя,

И когда, влекомый голодом, ты умчишься прочь,

То бросишь всего лишь восемь минут объедков

Со своего ужасного стояа.

Брукс покачал головой. Стихотворение не удалось. Он попытался внести поправки:

--Здания словно стальные зерна, залитые светом. Солнечные зайчики вспыхивают, как новые звезды в перекрестье светофильтров. Дивный вид. Только шума людского не слышно. Город словно бы ждет вашего возвращения. Бедный дурачок, пес, не знающий о том, что хозяин его умер. Он будет ждать, пока сам не умрет. Знаете ли вы, что города живы только до тех пор, пока в них живут люди?

Брукс нажал на кнопку своего летательного ранца и медленно воспарил над трибуной. Центральные городские сады не кончались внезапно и резко они незаметно растворялись в главных улицах-артериях, отходящих в стороны. Улицы даже сейчас не были пустыми. Брукс полетел над торговым центром.

- Роботы продолжают трудиться, - рассказывал он.-Малыши из металла и пластика. Они всегда мне были симпатичны. И знаете почему? Они требуют так мало, а делают так много. Они так добры, что никому и в голову не придет их обидеть, поэтому жизнь их была прекрасной. Они любят свою работу. Даже теперь, когда люди ушли, роботы продолжают крутить колеса торговли. Как нам повезло, что они были рядом с нами!

Он спустился немного, подлетев к будке новостей на углу улицы Прессы и Голограмм-авеню. Будка передавала последние сообщения астрономов. Брукс завис и прислушался к мелодичному голосу будки это был голос голографической личности Тандры Меллоу.

"Масса планетного тела, приближающегося к нашему Солнцу из межзвездного пространства, в триста двадцать пять раз превышает массу Земли. То есть этот планетоид больше Юпитера, самой большой планеты Солнечной системы. Его диаметр - 91 тысяча миль, и, поскольку он движется прямо по направлению к Солнцу, его назвали Вастатором, что в переводе с латыни означает "разрушитель". Предварительные подсчеты показывали, что Вастатор ударит прямо в Солнце и столкнет его с орбиты на тридцать градусов. Но по мере приближения планетоида были сделаны новые вычисления, согласно которым Вастатор только заденет Солнце, оторвав большой кусок короны. К сожалению, для Земли от этого ничего не изменится. Выброс радиации - в основном высокоэнергетических протонов и ядер гелия - ударит в Землю, как только Солнце потеряет часть своей короны. Все живое будет сначала стерилизовано, а вскоре после этого испарится в солнечной буре. Почва расплавится и превратится в лаву, все океаны закипят. Солнечный выброс достигнет Земли примерно через восемь минут после столкновения, но никто этого не увидит. Никто - за исключением Хэддона Брукса, известного поэта..."