Задержать профессора (СИ) - Страница 32

— И что?! Что я должна тут увидеть? — скрипя зубами, Анна вернула взгляд на лежащие документы перед ней.

— Я же Вам сказала — смотрите внимательнее. Вас ничего не смущает? — не унимаясь, задаёт вопрос следователь.

— Не понимаю… Что вы от меня хотите?

Елена указала на конкретные номера счетов, прописанные на бумаге.

— Вот это что за счёт? Вы знаете? — спросила Елена Ивановна.

— Отец говорил, что это какие-то перевозки. Каких-то материалов… или что-то в этом роде…

— Перевозки материалов? Вы уверены? — выгнув бровь, спросил следователь.

— Да я не знаю, что это. Отец сказал, что это так нужно. Что это мелочи какие-то.

— Как можно подписывать то, что ты не знаешь? — удивленно спросила женщина.

— Я доверяю своему отцу. Он всегда мне помогал и тут тоже, — настаивала на своём девушка.

— Значит, вы не знаете, что это такое? — наморщив лоб, ещё раз уточнила Елена Ивановна.

— Нет. Я ничего из перечисленного не делала. У меня даже ни одного штрафа нет, вы издеваетесь? Я примерная студентка, плачу все налоги вовремя. Зачем мне это делать, если я даже прошу отца просмотреть мои бумаги на наличие ошибок? — непонимание всей ситуации всё ещё крутилось в голове девушки.

Образовалась пауза. Елена кивнула головой и что-то записала у себя на бумаге.

— Вас же арестовали за незаконное перемещение через таможенную границу оружия, разве не так?

— Да! И у меня много вопросов к вам. Какая граница? Какое перемещение? Это просто какая-то чушь, — фыркнув, ответила Анна, — я не занималась контрабандой уж точно и все это знают, — негодуя, девушка ощущает лёгкую трясучку своего тела с появляющимися мелкими мурашками на руках.

— Вот эта! — Елена ещё раз резко указала на цифры, — вот это контрабанда. Эти цифры мелькают во многих ваших договорах. Причём, регулярно. Интересно, что можно продавать за такие суммы? Что? Краску? Холсты? Что? Я, конечно, не специалист, но это даже всё вместе взятое не будет стоить таких денег.

Анна замолчала, смотря то на следователя, то на злосчастные бумаги и придвинула их к себе, чтобы вникнуть в них, обдумывая то, что ей вдалбливала всё время женщина. Но голова отказывалась принимать действительность.

— Подумайте на счёт адвоката. Подпись то ваша стоит… — произнеся эту фразу, и крикнула Елена Ивановна стоящему за дверью конвою, — Уводите, — приказав отвести её в камеру, до выяснения всех обстоятельств.

Анна чувствовала себя, как в цирке Шапито. Демонстрируя свои тщетные попытки выпутаться из коварных лап своего противника на арене. Ведь все взгляды прохожих были прикованы к ней. Прикрывая глаза, ощущала отвращение ко всему окружающему, и чувство усталости пронзает тело девушки, как никогда.

Кто-то перешептывается, смотря на меня, когда ведут по заполненным коридорам отделения, кто-то рассматривает с презрением и насмешкой в глазах. Но мысли не дают сосредоточиться на том, что от меня хотят знать и почему я здесь оказалась. Злой рок судьбы или просто мне жизнь преподносит урок?

Почувствовав на себе чужой взгляд, Анна повернула голову в бок и увидела стоящего в наручниках своего отца, со скорченной гримасой на лице, выражающую презрение и чувство уверенности в своей правоте, которую так и хотелось бы содрать с него.

— Всё будет хорошо. Мой адвокат нас вытащит! — крикнул из-за прошедшего угла Михаил Максимович своей дочери напоследок.

«— Да пошёл он к черту» — мысленно чертыхнулась Анна. Она не хотела верить во всё происходящее, но реальность и слова следователя, говорили об обратном, с чем было трудно поспорить в данной ситуации.

Девушку подвели к камере, сняли наручники и запустили вовнутрь, оставив наедине со своими мыслями.

Компанию составляла сомнительного происхождения дама, одетая в оборванную и поношенную временем одежду, а рядом находилась молодая девушка, приблизительно того же возраста, что и Анна. Анна нашла общий язык с обеими девушками сразу, и каждая из них, переключая на себя внимание, поведала о своей тяжёлой судьбе.

Сев на свободную кровать, Анна поджала под себя ноги и принялась реветь, что есть мочи. Она была обессилена, что из глаз градом лились слёзы.

Девушке было противно от того, как её смог использовать в своих целях отец. Хотелось забыть всё это, как страшный сон, но не тут то было.

Страх, нарастающий гнев внутри Анны, были лучшей мотивацией для того, чтобы не упускать руки, ведь ей предстоит пройти через многое ещё.

Просидев в камере несколько дней, её вызвала следователь и сообщила, что пришла к ней сестра, и она может с ней встретиться. Увидев Эльвиру, она не ожидала, что это и правда будет она и безумно была рада видеть свою маленькую сестрёнку, пускай и в таком месте. Попросив найти нового адвоката, девушка вновь оказалась в камере, где проводила бесчисленное количество дней, по её мнению. Анне поступила небольшая передача вещей из дома, чистая одежда и пара книг.

Спустя несколько недель Анне сказали собрать свои вещи и пройти на выход. Елена Ивановна вызвала девушку к себе в кабинет для долгого разговора.

— Добрый день, Анна. Для вас есть несколько новостей, — начала говорить Елена Ивановна.

— Я вас слушаю.

— Как вы уже поняли, мы выпускаем вас из-под стражи, и снимаем все обвинения в ваш адрес.

— С чего бы это? — усмехнулась Анна.

— Можете поблагодарить своего адвоката. Благодаря нему, вы теперь на свободе. Ваш отец признался, что подделывал документы и обманным способом заставил подписать всё, что было ему необходимо для проворачивания сделок, и этим самым увеличил себе срок наказания.

Боль. Несоизмеримая боль утраты. Утраты веры в человека, являющегося для тебя тем, кто должен оберегать тебя, кто должен помогать тебе, когда ты попадаешь в неприятности. Боль — это первое, что я начинаю чувствовать. Боль, что дала почувствовать и узнать, что значит быть преданной. Быть преданной тем, от кого ты совершенно не ожидал такого. Мой собственный отец меня предал. Он все эти года продумывал план по получению всего, что он хотел. Он смог получить свою покорную, выполняющую все его требованию дочь, которая по каждому зову прибегала к нему, в попытке ему помочь. Но он не нуждался в помощи, ведь сам всё разрушил уже давным-давно. Только ему на это всё равно. Ему даже меня не было нисколько не жалко. Самойлов Михаил Максимович просто продал свою дочь ради получения огромной суммы денег. Просто получил то, что хотел. Свои гребанные деньги, отмывая их через документацию галереи, которую якобы проверял. Он обо всём рассказывал так спокойно, будто бы ничего и не произошло. Слушая её рассказ, у меня текли из глаз ручьи слёз. Они катились не переставая.

Меня терзали смутные сомнения о том, что смогу ли когда-нибудь простить этого человека. Смогу ли забыть то, что он испортил всю жизнь нашей семье и разлучил нас с сестрой, только чтобы она не рассказала мне правду обо всём.

— А какая ещё новость? — прервала свои раздумья девушка.

— Это касается вашей галереи и произошедшего в ней возгорания.

— Вы узнали, кто это сделал?

— Да. Но боюсь, вам не понравится эта правда.

— Меня уже тяжело удивить, после того, что столько лет творилось под моим носом, — ответила Анна.

— Изначально у нас был подозреваемый, но мы всё проверили и отпустили, так как виновником был не он, несмотря на то, что возле галереи был молодой человек и все улики смахивали на него. Но после детальной и долгой проверки, мы смогли заполучить с одной камеры наблюдения видео, на котором чётко попал в кадр человек, — раскладывала по полочкам всю информацию следователь.

— Так, и кто же это? — не понимая, к чему она клонит, покрутила головой Анна.

— Причастным к совершению пожара является хорошо знакомый вам человек. Соколов Александр Владимирович, — вымолвила из себя женщина, жалостно смотря на Анну.

Девушку трясло от слёз, и не знала, сколько она просидела в таком состоянии, задала вдруг вопрос: