Зачёт - Страница 6

— Тогда ответьте на мои вопросы. Больше мне от вас ничего не надо. Я все сделаю сам. Я еще не знаю, что сделаю, но все равно. Она должна жить. И быть свободной. Я все сделаю для этого.

Старик пожевал губами.

— Погоди, дай мне подумать. Ведь я еще не знаю, в самом ли деле она ведьма. А если нет… Быть может, если я увидел бы тебя впервые меньше суток назад, прикованным к стене, я бы тоже принял твою странность за колдовские чары. Так что если я и впрямь ошибаюсь… Но я не могу ее отпустить. По закону, она остается подозреваемой и до конца жизни содержится в заточении. Как я ее отпущу, какой властью? Я всего лишь старший инквизитор. Это не так уж много, мой мальчик. Выше меня — ведущий инквизитор, главный инквизитор столицы, Генеральный инквизитор Короны… Не думай, что я всесилен. Да, осудить я могу многих, но выпустить… Нет. Хотя ладно. Задавай свои вопросы.

— Где она находится?

— В подвалах Ведомства, где ж еще, — Старик усмехнулся. — Третий подземный ярус, двадцать седьмая камера. Одиночка.

— Когда должен быть следующий допрос?

— Сегодня. Но, видимо, придется отложить. Что-то я плоховато себя чувствую, сегодня, судя по всему, работать не смогу. После восхода солнца тебе придется сходить туда. В канцелярии сообщишь, что я приболел, а без меня чтобы не начинали. А дальше — как знаешь.

— Спасибо вам, — сдавленным голосом прошептал Хенг, и не в силах сдержать слезы, выбежал из комнаты.

Темную громаду Ведомства видно было издалека. Точно гнилой зуб в оскаленной челюсти имперской столицы, возвышалась она над городом. Ее ни с чем не спутаешь — бурые, грубо обтесанные камни стен, в которых скрыты узкие щели-бойницы, взметнувшиеся к небу остроконечные башни, глубокий ров, обычно доверху полный воды, но сейчас — жара, засуха, и ров пуст — лишь на дне мутно поблескивают оловянного цвета лужицы. Когда-то здесь была настоящая крепость, ее не раз штурмовали орды кочевников, но без толку — такую махину с наскока не возьмешь, а долгими осадами кочевники не увлекались.

Но те времена давно прошли, Империя разрослась и окрепла, о кочевниках помнили только старики-летописцы, и крепость оказалась ни к чему. Да и город за три столетия незаметно сместился вниз, поближе к реке. Впрочем, для императорского дворца ей все равно не хватало пышности, а столичный гарнизон размещался в городских казармах — чтобы в случае чего всегда быть под рукой.

Зато Священному Ведомству крепость весьма приглянулась. Здесь, недалеко от города, стояла тишина, меньше было посторонних глаз и ушей, а огромные подвалы крепости как нельзя лучше годились для камер и следственных кабинетов.

Хенг не раз уже здесь бывал — носил Старику обеды, приезжал за ним на бричке, заменяя кучера Апларгу. Тот имел обыкновение несколько раз в год впадать в запой, и ни Стариковские нотации, ни плеть не были над ним властны. Впрочем, бричкой Старик пользовался изредка, если очень уж болели ноги — обычно он предпочитал пешие прогулки.

Войти в крепость мог любой. Стражники у входа лишь бегло осматривали — нет ли с собой оружия. Да и то не слишком старались. В Ведомство много народу ходит, за всеми не уследишь. Кто по вызову, кто с доносом, кто за справкой о благонадежности.

А вот выйти было не просто. Для этого нужно получить выходной жетон — глиняную табличку с выдавленным знаком. Знаки менялись каждый день по непредсказуемой системе, и подделать их было невозможно. Те же самые стражники, лениво смотревшие на входящих, вдруг становились грозными и неприступными. Тех, оказался кто без жетона, волокли в караульную, где с ними разбирался начальник охраны. Если выяснялось, что жетон потерялся, бедолага получал сорок плетей и счастливый, что так легко отделался, спешил убраться подальше. Если же нет — начиналось следствие.

Хенг обычно получал жетон в канцелярии. Там его уже знали в лицо, с этим проблем не возникало. И на сей раз толстый, скорбный от повседневного недосыпа писец выслушал историю о заболевшем старшем инквизиторе, горестно пожевал губами, черкнул несколько строк в огромной, занимающей весь стол учетной книге, после чего выдал Хенгу новенький жетон.

Хуже было другое. Вход в подземные ярусы охранялся сурово, и пускали туда лишь своих, никакой жетон тут не годился. А именно там, на третьем подземном, и находилась Алоста.

Значит, надо пользоваться своими средствами. А это, между прочим, строжайше запрещено. Можно считать, зачет завален. А может, и не только зачет. Может, и вовсе выгонят. Ну и что? Не найдет он себе дела, что ли? Жаль, конечно. Столько лет мечтал. Ну и черт с ними, с мечтами. Главное — это вытащить отсюда Алосту, а там посмотрим.

Между прочим, своими средствами может и не выйти. Сколько времени не тренировался, да и энергию, конечно, не аккумулировал. Зачем, если все равно нельзя? Вот и доигрался.

Ладно, попробовать все же придется. Главное, делать все тихо, не поднимая шума. Сбегутся стражники — считай все пропало. Ну ладно, побить-то он их побьет, но как вывести Алосту? На защиту для двоих ему не хватит сил. Да и умения, если уж говорить всерьез.

Значит, нужно включить «эффект невидимости». Да вот получится ли? Энергии нужно много, блуждать, наверное, придется долго. А он так давно не практиковался…

У него получилось. Конечно, на деле все оказалось еще тяжелее, чем в мыслях. Энергия расходовалась неравномерно, ему так и не удалось добиться гладкой пульсации, за такое качество там, на Земле, ему бы просто не засчитали контрольную. Но все же главного он достиг. Стражники, гремя латами, шли мимо него — и не замечали. Суетливые чиновники Ведомства пробегали, едва не задевая его, точно он был куском сжавшейся пустоты. Невидимость худо-бедно, но работала.

Он крался кривыми, темными коридорами, освещенными лишь пламенем торчавших из стен факелов. Прижимался к холодным камням, боясь лишний раз вздохнуть. Казалось бы, можно и не таиться, но Хенг знал, какая это капризная штука — эффект невидимости. Все может сорваться, причем совершенно неожиданно. Такие случаи бывали.

Но неожиданностей не случилось. Он без всяких приключений вышел к винтовой лестнице, ведущий вниз — на подземные ярусы, к следственным камерам. На самой лестнице Хенг чуть было не столкнулся с двумя солдатами, загородившими весь проход. Солдаты весьма бурно выясняли свои запутанные отношения. Хорошо, вовремя заметил, поднырнул под руку и быстро скользнул вниз, в темноту. Солдаты ничего не заметили. То ли помог эффект невидимости, то ли они были поглощены своим спором.

Вскоре лестница привела его к третьему ярусу. Теперь оставалось найти камеру — и тогда… Что тогда, Хенг не знал и сам. В голове звенело, и мысли были подобны ядовито-рыжему свету факелов. Уже на расстоянии десятка шагов свет расплывался, таял в мутной, клубящейся дымом темноте.

Потом оказалось, что он заблудился. Коридоры ничем не отличались друг от друга, узкие, пыльные, пересекающиеся под неожиданными углами. Тут, в отличии от надземных этажей, редко можно было кого встретить. Иногда небольшими группами проходили солдаты, один раз встретился чиновник с охапкой свитков, а так — тишина. Кроме шипения факелов — ни звука. Хенг даже подумывал, не убрать ли невидимость, но не решился. Сейчас любая ошибка обошлась бы слишком дорого.

А двадцать седьмой камеры все не было. И Хенг не мог придумать никакого мало-мальски разумного плана для поиска. Тут все, казалось, порождено фантазией шизофреника. Странная, лишенная какой-либо логики сеть коридоров и лазов, непонятно зачем вырубленные в скале огромные, невероятной высоты залы, глубокие ниши, кончающиеся узенькими, ведущими вниз лестницами, но гораздо чаще — просто тупиками. Несколько раз ему встретились отверстия колодцев, забранные толстыми решетками. Хенга неприятно поразила толщина прутьев этих решеток. Точно они служили защитой от кого-то там, внизу, в необъятной глубине.