Зачеловек - Страница 22

– Оттуда я и скопировал, – признался он. – У меня со вкусом не очень. Если честно, то и на вкус мне медведь наступил, а потом еще и потоптался. Хуже, как говорит Мрак, у меня только с юмором.

Из комнаты, привлеченные смехом, послышались шаги Мрака. Он появился в дверной проеме, прижимая счастливую смеющуюся Тигги.

– Что за шум, а драки нет? – провозгласил он. – О, какие цветы!

Виктория объяснила:

– Твой друг ухитрился мне преподнести…

– Это мои спер, – убежденно сказал Мрак. – Я заказал для Тигги дюжину букетов. Надо пересчитать!

Тигги сказала конфузливо:

– Мрак…

– А что, – удивился Мрак, – пусть не ворует! Я трудился, заказывал, а он взял и спер! Это как называется?

Виктория переводила взгляд с одного на другого, Мрак веселился, Олег переминался с ноги на ногу, наконец, сказал мягко:

– Мрак, я сказал Виктории, что мы испытываем…

В долю наносекунды перебросил Мраку фрагмент разговора, сделал вид, что замялся, Мрак крякнул, сказал с досадой:

– Ну ладно, раз уж проговорился… Мягкий ты, Олег, слишком!.. Вот так и становятся предателями Родины. Женщины – это такие тва… творения, в смысле, что сразу расколют любого Фому Аквинского до самых Пиренеев. Теперь уж и не знаю, что с вами делать, как старший по званию. То ли сразу к стенке, то ли позволить последнее слово…

Тигги застыла в ужасе, могучая горячая рука уже не придерживает за плечи, Виктория вздрогнула, перевела неверящий взгляд на Олега.

– Прости, я не думала, что все так серьезно. Но нельзя ли как-то… я могу дать любые подписки о неразглашении. Кстати, у меня самой высокий допуск к конфиденциальной информации, можете проверить!

– Для нас недостаточный, – заявил Мрак, – но все-таки посмотрим, что можем сделать… Та-а-ак, Виктория Агеевна Волк, директор Института Социальной Напряженности, восемь работ по массовой психологии, имеет допуск группы «А» к правительственным архивам, болела свинкой, розовая родинка на правой ягодице… ладно, это опустим, не была, не замечена, не участвовала, привлекалась… стоп-стоп, к чему это привлекалась… гм, к разработке секретного проекта по управлению массами во время празднования в честь…

Виктория вскрикнула испуганно:

– Молчите, это же секрет из группы правительственных! Если как-то получили доступ, уж не знаю как, то все равно не должны такое вслух.

Мрак посмотрел на трепещущую Тигги, сказал задумчиво:

– Да ладно, все равно уже вас надо либо расстрелять прямо сейчас, либо…

Он задумался, подвигал морщинками на лбу. Тигги прижала кулачки к груди, глаза стали испуганными, как у овечки. Олег кивнул.

– Я тоже думаю, что можно позволить себе «либо».

Мрак испытующе осмотрел Викторию, Тигги, проговорил веско:

– С этой минуты привлекаетесь к участию в сверхзасекреченной программе! Она очень опасна, хоть и не для вас… вернее, для вас станет опасной, если вздумаете проболтаться. Олег, тебе поручаю бдить за Викторией. Если только заподозришь, тут же прими меры. Сам знаешь, какие.

– Слушаюсь, – ответил Олег. Взглянул на Тигги. – А ты, конечно же, не спускай глаз с нашей любезной хозяйки. И тоже, если что…

Мрак повернулся к Тигги:

– Слышала?

Тигги судорожно закивала, еще не зная, что обещает, а Виктория, придя в себя раньше подруги, спросила жадно:

– А что вы испытываете?

Олег сказал буднично:

– Жизнь в новых условиях.

Тигги уговорила Викторию помочь ей мыть посуду, как будто и у нее не посудомоечная машина-автомат, хотя, конечно, мужчины не могут заметить такой детали, ушли, но и оттуда Виктория с интересом посматривала в дверной проем. Мужчины остановились перед включенным экраном, Тигги без работающего телевизора жизни не мыслит, разговаривают серьезно, но на экране ни футбола, ни шоуменов, передача с авиационного праздника, Викторию вдруг пронзило странное ощущение, что они смотрят на экран и видят нечто д р у г о е.

Что-то в этих мужчинах общее, хотя трудно вообразить настолько разных: Олег – воплощение рыцаря-крестоносца, несущего языческому и сарацинскому миру веру Христа огнем и мечом, лицо аскета и подвижника, худое и решительное, высокие заострившиеся скулы, что едва не прорывают натянувшуюся кожу, пронизывающий взор удивительно зеленых глаз, сомкнутые брови и вертикальная складка между ними, что придает взору вид испепеляющей интенсивности, тонкий нос, сомкнутые губы и твердые складки по бокам, от них впечатление сосредоточенной задумчивости.

Мрак чуть крупнее, шире в плечах, грудь вздута могучими мышцами, но ощущается, что наросли сами по себе, есть люди, что не заботятся, чтобы их наращивать упражнениями, им все дается легко: дружба мужчин, внимание женщин, добыча в лесу, даже в покере выпадают нужные карты. Он и выглядит благодушным от осознания силы, как физической, так и душевной, всегда готов поделиться, вот и Тигги подобрал и пригрел, как потерявшегося щеночка, в то время как его друг, по словам Тигги, равнодушно и даже как будто бы брезгливо ждал в сторонке. Олег – аристократ, который предпочтет позвать полицию, просто из нежелания пачкать руки о бродяг, в то время как Мрак и с королями будет на «ты», а короли примут это, как должное.

И в то же время в Олеге больше другой силы, которую Тигги, конечно же, ощутить не может. Эта сила не только не расходуется в обыденности, но даже не проявляется. Как в деревне могут смотреть на приехавшего из города погостить академика, как на никчему и неумеху, если тот не умеет плетень починить, грабли наточить, косу направить.

Тигги перехватила взгляд подруги, спросила потихоньку:

– Как тебе они? Что-то в них есть странноватое…

– Что?

– Иногда мне кажется, что они оба меня настолько хорошо понимают, что даже… я просто не знаю!.. Вот и сейчас кажется, что каждое мое слово слышат. Мне Мрак очень понравился, я от него просто балдею! А как тебе Олег?

Виктория пожала плечами.

– Одна знакомая бухгалтерша говорила, что, когда годовой баланс сходится, это такое ликующее чувство, что никакой оргазм не сравнится. Так вот, у меня вообще много чего выше заурядного оргазма.

– А незаурядного?

Виктория посмотрела на подругу внимательно, та сконфузилась, пробормотала:

– Ну ладно тебе, ладно.

– Все оргазмы одинаковы, – сообщила Виктория хладнокровно. – Это все просто, примитивно, хоть и приятно. Но есть радости и повыше… Олег меня привлекает странным ощущением, что знает намного больше, чем я. И умеет больше. Нет, правда, просто чувствуется, что знает больше. Удивительно, да?

Тигги покачала головой, глаза округлились.

– Конечно! Ты мне иногда кажешься совсем страшной. Нет, не подумай чего, ты очень красивая… по-своему, но у тебя внутри нет женственности, ты вся из железа. А этот Олег такой мягкий и грустный… Ты заметила, какие у него глаза печальные?

Виктория удивилась:

– У Олега? Да это не человек, а компьютер!

– Нет, – ответила Тигги убежденно, – он добрый. Меня интуиция разве подводила? Нет, ты скажи!

– Не подводила, не подводила, – буркнула Виктория. – Есть у тебя некоторое чутье… как у перелетных птиц, оленей или перепончатокрылых. Но если по уму, то Олег – айсберг.

– С чувствительной душой, – упрямо сказала Тигги. – Он, по-моему, в жизни очень много страдал. Из-за женщин.

Виктория фыркнула.

– Ну еще бы! У тебя если страдания, то обязательно из-за мужчин или женщин!

– А у тебя из-за неразделенной любви к Родине? – отпарировала Тигги. – Лучшее уж вот такие… Ладно, вернемся, а то еще чего подумают. Это я старомодная, а ты чересчур продвинутая.

Виктория поморщилась, у кого-то «продвинутая» комплимент, у кого-то оскорбление, а у Тигги просто неодобрение, она по мягкости характера просто неспособна на оскорбление.

Пока женщины шушукались, Олег внимательно рассматривал Викторию. Хотя Яфету говорил уверенно и напористо, но сам далеко не так уверен в своих словах, как старался выглядеть. Человек двадцатого века очень не похож в области морали на человека века Древнего Египта или ацтеков, но между египтянами и современным киберпанком сотни поколений, каждое изменяло человечество чуть-чуть, почти незаметно, а сейчас вот только в одном поколении ожидается разрыв между «человеками» и «зачеловеками» куда больше, чем между кроманьонцами и специалистами по электронике.