Забытые истины - Страница 3

– Так. – Хон уверенно вскинул камеру на плечо. – Ты уже сама себя начинаешь заводить на пустом месте. Сейчас придем, встанем где-нибудь в неприметном месте, я тебе все еще раз объясню. Соберись. Не так уж это и страшно. И вообще, это же не соревнования мирового уровня. Это даже не чемпионат Европы. Так, первенство среди штатов. Ерунда. Я уверен, что у них даже судьи не корейские, а местные. Не надо делать из этого трагедию. – И Хон сделал шаг к дверям.

Делии ничего не оставалось, как пойти следом.

– Зилаю удачи, – улыбнулся в окошко фургона Чин.

– Спасибо. – Она уныло посмотрела на ступеньки лестницы. – Оставь надежду, всяк сюда входящий.

– Что? – не понял Хон.

– Ни что, а кто, – небрежно поправила Делия. – Был такой поэт на рубеже Средневековья и Возрождения, звали Данте. Так вот он написал «Божественную комедию» – можно сказать, первый ужастик. Там герой спускается в ад, а над дверями ада написано: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

– А-а, – многозначительно протянул Хон и заспешил вверх по лестнице, чтобы его не заподозрили в полном отсутствии знаний по затронутому вопросу.

Зал, как и предполагал Джек, оказался битком набит. Причем никакого организационного начала во всей этой массе народа не просматривалось. Привычные зрительские места отсутствовали как таковые, поэтому люди ходили, стояли, сидели прямо на полу возле даянгов. Голоса судей смешивались и слышались только отдельные обрывки фраз:

– Финальный бой в весе до пятидесяти семи килограммов, женщины…

– Победил спортсмен в красном протекторе.

– На даянг приглашаются…

Во всем этом кажущемся хаосе, однако, чувствовалось присутствие некой идеи, задававшей тон. Нечто общее отражалось на этих лицах, нечто единое светилось в этих глазах. Все как-то очень озабоченно друг на друга поглядывали, слышались отрывки разговоров с явным использованием спортивного жаргона:

– Да он специально слил бой, мог выиграть.

– Нет, у другого противника – возможно, а у Джейкоба – нет. Там без шансов.

– Гля, гля, титурой съездил. Все, не встанет.

Кто-то совсем рядом, прямо над ухом Делии, совершенно неожиданно заорал с таким остервенением, что от неподдельного чувства, вложенного в слова, даже стало как-то жутко:

– Да отойди же ты! Отойди! От, дьявол тебя побери! Отойди в сторону, что ты лезешь на него как шальной. Кевин, да скажи же ты ему!

Голос пошел вперед, а точнее седоволосый мужчина, кричавший так отчаянно, стал пробиваться ближе к даянгу. Ему не приходилось проталкиваться, толпа сама расступалась.

– Тренер, – пояснил Хон. – Переживает за своего спортсмена. Пройди дальше, я подожду.

И Делия, увлеченная этим незавершенным сюжетом нечаянно услышанной реплики, действительно пошла вперед, повинуясь чисто женскому любопытству. Людское море еще не успело сомкнуться, мужчина шел впереди как ледокол, но потом он вдруг куда-то свернул и Делия неожиданно оказалась возле самого заграждения.

Толпа вокруг внезапно взревела. Делия подняла взгляд и увидела… глаза. Почти детские, немного наивные, одурманенные странной пеленой. В них бился страх, в них кричал ужас… И эти глаза беспомощно скользили по толпе, словно ища защиты. Они растерянно озирались, ощупывая лица, ловя взгляды, и ничего не выражали, кроме какой-то страшной безысходности. Голубые, еще совсем мальчишеские глаза, глядящие на мир испуганно и отстраненно. Паренек, худенький, немного смешной в широком белом одеянии и перетянутый черным поясом, стоял перед кричащим тренером, сидящим на стуле, и молчал, робко озираясь.

Перерыв между раундами, догадалась Делия.

– Да что ты на него кидаешься как петух?! – орал седовласый тренер, наставляя спортсмена. – Отойди, сосредоточься, а потом сработай в голову. Ты же умеешь, Стив. Эй, ты меня слышишь вообще?

Стив не ответил.

– Да очнись же ты! Чертов пацан! – С этими словами тренер хорошенько встряхнул несчастного.

Тот только обреченно дернулся, но осмысленности в его глазах не прибавилось. Лишь щемящая душу тоска и страх.

Делия перевела взгляд на другой край даянга и тоже испугалась, увидев противника этого несмышленыша. Взрослый мужчина, лет двадцати семи, невысокого роста и более коренастый, чем Стив. Он глядел на юношу со злорадной усмешкой и спокойно пробовал делать какие-то удары. В глазах – самодовольство и сознание собственного превосходства. Ах ты господи! Делию так и подмывало крикнуть ему какую-нибудь гадость. Неожиданно рядом вырос Джек.

– Кажется, здесь намечается нокаут, – радостно заявил он. – Если его заснимем, то, считай, полрепортажа уже сделали. Еще пара таких моментов – и твое интервью уже никому не понадобится. Зрителю всегда нужно одного и того же – хлеба и зрелищ.

– Нокаут? – удивилась Делия. – Какой еще нокаут?

– Мальчишка по взрослым выступает первый раз. Ему только исполнилось восемнадцать. Он вчерашний юниор. А этот, – Джек мотнул головой в сторону противника Стива, – матерый волк. Не промахнется. Если в первом раунде он еще только примерялся, то сейчас совершит задуманное. Смотри.

Судья вышел на средину даянга, и спортсмены направились к нему. Отходя от тренера, Стив бросил на него последний умоляющий взгляд, но тот только кулак показал: мол, иди и не ной. Прозвучало короткое «Тцот», и спортсмены, поклонившись друг другу, стали в боевые стойки.

Стив как-то сразу отпрянул в сторону, хотя противник еще не нападал на него. Секунду длилась эта пауза. Было впечатление, что хищник глядит на загнанного в угол кролика, а потом все произошло очень быстро. Волк, как окрестила Делия старшего спортсмена, пошел вперед. Глаза его загорелись злобой, почти звериной жаждой насилия. Хлоп! На экране высветился счет 5:1, хлоп – и 6:1. Стив шарахнулся назад, вероятно так и не успев понять, что произошло, а Волк, уже предугадав это незамысловатое движение, отпрыгнул в сторону, и… послышался глухой удар, треск ломающейся переносицы, кровь окропила голубой квадрат даянга.

– Ай! – не сдержалась Делия, инстинктивно схватившись за собственный нос.

– Хана, дуль, сэт, нэт, тосот… – считал судья над распростертым Стивом, видя, как бледнеет мальчишеское лицо, как бегут по подбородку и щеке алые струи.

Не в силах смотреть на это торжество насилия, Делия отвернулась, закрыв глаза ладонями. Перед мысленным взором все еще стояли эти голубые глаза, а внутри билась мысль: почему ты не помогла? Ведь он же просил, умолял, он глядел и на тебя тоже! Память прокручивала страшный эпизод, хруст кости явственно стоял в ушах, повторяясь снова и снова. И боль. Какая это, должно быть, боль! Делия почувствовала, как по ладоням побежало что-то теплое. Она отняла руки от лица и ужаснулась: они были красными. Капелька крови скатилась на палец и, отделившись от кожи, упала на пол маленькой звездочкой на сером полу.

– Вот это сцена! – раздался где-то за плечом голос Джека. – Парня, конечно, жалко, но зато какой репортаж получится!

– Что? – обернулась Делия. – О чем ты говоришь?

Но, увидев лицо коллеги, он моментально забыл, о чем говорил.

– Как так получилось? Тебя толкнули? – Он живо полез в карман и, достав платок, протянул его Делии.

– Нет, это… наверное, от нервов. Этот мальчик… Он жив?

– Да жив, конечно, – подхватив Делию под локоть, Джек подвел ее к окну, где было не так людно. – Ничего страшного. До свадьбы заживет.

– На даянге номер один, – зазвенел воодушевленный голос комментатора, – победу нокаутом одержал Дэниел Гексли, штат Иллинойс!

Послышалось улюлюканье, свист, одобрительные хлопки. Кто-то даже крикнул:

– Молодец, так их!

Делия была ошарашена подобной реакцией зала чуть ли не больше, чем самим нокаутом. Чему они радуются, за что хвалят этого морального урода?

– Почему? – сорвалось с ее губ.

– Что почему? – не понял Джек.

– Почему они радуются тому, что человеку сломали нос? – Делии показалось странным, что Джек не сразу сообразил, о чем его спрашивают. Ведь это так естественно. Что еще можно спросить, видя подобное варварство? А окружающие показались ей каким-то сборищем дикарей, живущих родоплеменными отношениями. С той лишь разницей, что побежденному медики оказывают помощь.