Забытые боги - Страница 7

Как оказалось, возможность носиться по Проклятому лесу на четырех лапах, с упоением вдыхать запах свободы, жить без рамок, дышать полной грудью и чувствовать себя по-настоящему дома — это многого стоило. И если бы ему снова пришлось выбирать, он бы выбрал снова. И снова пережил бы тот трудный день, от которого в памяти только и осталось, что ощущение безумной боли, чувство пугающего раздвоения, жуткое по силе стремление порвать себе жилы и невыносимый зуд в отрастающих клыках.

Странно было другое: за прошедшие годы Белка вопреки ожиданиям ни разу не пришла, чтобы поздравить его с успехом. Не навестила после того, как он впервые осознал себя волком. Не проверила, как он справился. Не подначила насчет неожиданно появившейся тяги к ночным прогулкам. Она просто не пришла. И именно это приводило Стрегона в недоумение.

Полуэльф в который раз за утро попытался поймать взгляд Белки, но не преуспел: она будто почувствовала и вовремя отвела глаза в сторону.

«Почему? — в сотый раз спросил себя Стрегон. — Я же больше не поддаюсь. Не чувствую рун. Я выдержу даже прямой взгляд и не свалюсь, как тогда. Это был мой собственный выбор. Даже мастер Тирриниэль не возразил, потому что в таком виде я уже не повторю судьбу Сар’ры. Но тогда почему она меня избегает? Что я сделал неправильно?»

«Тебя что-то тревожит, брат?» — молча спросил Таш, почувствовав беспокойство волка. Одновременно с ним к Стрегону обернулись Лакр, Нэш, и даже Шир вопросительно покосился.

Стрегон качнул головой и закрылся от побратимов. Все же хорошо, когда никто не может тебя подслушать. Это тоже было его особенностью помимо белоснежной шубы и голубых глаз, которые, как ни удивительно, он сохранил даже в волчьей личине — его мысли без разрешения стая читать не могла. Никто, даже старшие. Возможно, только Белка и сумела бы преодолеть этот блок, но за прошедшие годы она ни разу не попыталась это сделать. И большую часть времени проводила вместе с мужем и младшим сыном, который в тот момент требовал повышенного внимания.

Собственно, именно из-за Торриэля визит на Алиару затянулся: пока маленький маг не научился себя контролировать в полной мере, было опасно оставлять его одного. Теперь же мальчишка подрос, обрел немалую силу, от которой даже у перевертышей шерсть вставала дыбом. А еще он странным образом не забыл о шестерых чужаках, которые когда-то останавливались у него дома. И иногда сбегал из Лабиринта, чтобы поупражняться на колоннах вместе с наставниками и многочисленными приятелями из охотников.

Стрегон недавно видел его у золотых. И приятно удивился сдержанности, которая появилась у этого демоненка. Тор заметно вытянулся, став еще больше похожим на отца, раздался в плечах, стал более рассудительным и не по-детски мудрым. А то, что он творил на колоннах со своими хмерами, просто не поддавалось описанию.

— Ладно, хватит стоять, — вздохнула Белка. — Пошли знакомиться, что ли?

Таррэн коротко кивнул и, прислушавшись к себе, решительно толкнул тяжелые двери.

В обеденный зал Белка, разумеется, влетела первой. В очередной раз нарушив сразу несколько традиций, она ураганом ворвалась внутрь, чуть не поскользнувшись на гладких плитах. Негромко ругнулась, картинно замахала руками, а потом со свистом заскользила по каменному полу, как по зимнему катку.

А зал был хорош — просторный, светлый, обвитый со всех сторон побегами какого-то растения. На полу лежал все тот же белоснежный мрамор. Под свитым из множества лиан потолком горело несколько десятков магических светильников. И везде цветы, цветы, цветы… просто свадебная беседка, а не зал для встречи важных гостей. Одно хорошо: в центре, как и положено, возвышался широкий и очень длинный стол, выращенный из похожего на палисандр дерева. А вдоль него стояло два ряда искусно выточенных кресел, украшенных совершенно бесподобным орнаментом. Поверх стола слуги уже набросили ажурную скатерть нежно-кремового цвета, а сверху поставили неожиданно скромные приборы из черненого серебра.

Судя по тому, как неосторожно оказалась сдвинута крайняя салфетка, было видно, что стол накрывали в спешке. Вернее, меняли режущее взор белоснежное убранство зала на более мягкие тона. А это значило, что вскользь брошенное Белкой замечание достигло цели и кто-то очень постарался, чтобы создать комфорт для гостей.

Преодолев почти половину расстояния до роскошно сервированного стола, Белка затормозила, делано не заметив выстроившихся вдоль одной из стен высокопоставленных эльфов. Обернулась, а затем, уподобившись шуту, дурашливо поклонилась:

— Пр-р-росю!

Таррэн спокойно кивнул, смутно подозревая, что его хитрая пара уже успела проверить зал на наличие всевозможных сюрпризов. Однако вперед пропустил отца — как старшего и более опытного в подобных делах. Тирриниэль воспринял это как должное и возглавил немногочисленную делегацию.

При виде стоящих вдоль стен стражей Тиль мысленно хмыкнул: а их боятся, иначе воинов здесь стояло бы гораздо меньше. Наверняка это местная элита — ни одного эльфа младше семи веков среди них он не заметил. Да и старше десяти столетий — тоже. Но это так, декорация. Всего лишь фон для тех, с кем он действительно хотел бы встретиться. А именно — главы десяти старших родов и их доверенные лица. Те два с небольшим десятка разумных, в чьих руках сосредоточена власть на Эолларе.[2]

Большую часть присутствующих Тиль уже знал — перед открытием портала Таррэн поделился с ним воспоминаниями и предоставил подробную информацию о дворе Эланны. Так что в какой-то мере Белка оказалась права — никого из местных представлять не было нужды.

Тирриниэль, дойдя до конца стола, где возвышалось три наиболее роскошных кресла, на мгновение остановился. А затем так же неторопливо повернулся и пристально взглянул на стоящих напротив эльфов. Да. Никаких сомнений: весь совет в полном составе, во главе с ллером… или, как здесь принято говорить, реном Роинэ, буравящим Тиля весьма обеспокоенным взглядом.

Рен Роинэ был немолод. Вернее, он был очень немолод даже для эльфа. Достаточно сказать, что, если бы острота ума определялась количеством прожитых лет, этот остроухий имел бы полное право смотреть на полуторатысячелетнего владыку Темного леса как на едва оперившегося мальчишку. Его точного возраста Тиль не знал, но было достаточно и того факта, что первые седые волоски у эльфов появлялись обычно к исходу третьего тысячелетия. Тогда как рен Роинэ имел совершенно седую шевелюру. Только, в отличие от Тирриниэля, прожил как минимум в три раза дольше и теперь изучал владыку с его белоснежной гривой со вполне обоснованной тревогой. Но откуда ему было знать, что Тиль свою седину заработал относительно недавно?

Сам рен Роинэ оказался ожидаемо высок, неплохо сложен и полон скрытого достоинства, положенного по статусу главе совета старейшин, сильному магу и заодно главе одного из самых влиятельных эльфийских родов. Какой цвет волос он носил раньше, сказать было сложно, однако Тирриниэль смутно чувствовал, что он наверняка был черен как ворон: слишком уж лицо у него было… подходящим. Волевое, жесткое, украшенное крохотными морщинками в уголках четко очерченного рта и притягивающее взор бездонными озерами серо-зеленых глаз, в которых светилась мудрость эпох.

В одежде глава совета оказался довольно скромен и предпочитал сдержанные зеленые тона. Из украшений носил лишь родовой перстень и амулет, умело скрытый под одеждой. Кстати, амулет был непростым — он искусно скрывал ауру владельца, позволяя ему до поры до времени спрятать возможности своего дара.

По правую руку от рена Роинэ стоял рен Итеко Аберан — глава рода Аберан. Тоже маг. Тоже немолодой, хотя седые волоски в его пепельной шевелюре лишь едва-едва начали появляться. То есть лет ему было примерно две с половиной или три тысячи, не больше. Цвета он носил синие, перекликающиеся с окраской его тщательно спрятанной ауры. Правда, Таррэн в прошлый свой приход уже успел ее подробно изучить и обнаружил, что местные маги отличались друг от друга не столько по уровню силы, сколько по характеру доминирующей стихии. Огонь, земля, воздух, вода, представителем которой и являлся как раз рен Аберан… четыре стихии настолько прочно поделили рода алиарцев на ветви, что это не только бросалось в глаза, но и четко прослеживалось в цветах одежды, гербах, флагах и даже в аурах.