Забытое сражение Огненной дуги - Страница 39

Вместе с тем, в тылу специально строились (плеными) запруды и водоёмы, где отрабатывались приёмы форсирования водных преград штурмовыми группами вброд и на лодках, захват плацдармов в предполье и создание условий для быстрого наведения лёгких мостов для пехоты и тяжёлого стрелкового вооружения.

Надо отметить, что хотя пехотным соединениям отводилась достаточно важная роль, их комплектование шло по остаточному принципу, как в отношении численности личного состава, так и его качества. Например, гренадерские (не говоря о танковых и артиллерийских) полки танковых дивизий состояли в основном из немцев, с незначительным «вкраплением» поляков. А в пехотных дивизиях численность солдат иных национальностей доходила до 25–30 % и даже выше. В боевых подразделениях находились и военнослужащие РККА, перешедшие на сторону врага, а также молодые люди, призванные в вермахт на оккупированной территории СССР. Такой способ пополнения практиковался, в частности, руководством ак «Раус». Хотя германское командование отдавало предпочтение всё-таки не русским, а представителям других народов Советского Союза: украинцам, уроженцам среднеазиатских республик и особенно казакам. Естественно, что это не могло не сказываться на уровне подготовки, а следовательно, и боеспособности дивизий. Однако мера эта была вынужденная – после более чем трёх лет войны Германия испытывала острый дефицит людских ресурсов.

Сложные и разнообразные задачи приходилось отрабатывать командному составу и 3 тк. В первую очередь это касалось переправы танков, в том числе тяжёлых Т-6, – через реку шириной 70–80 м и выработки тактических приёмов использования бронетехники в первом оперативном эшелоне при прорыве глубоко эшелонированной обороны, насыщенной противотанковыми заграждениями. Завозилось и интенсивно осваивалось войсками мостостроительное и понтонное оборудование, шли тренировки на время по наведению мостов, как через водные преграды, так и через глубокие балки и овраги. Для переправы основной массы войск первоначально планировалось использовать паромы, но, учитывая, что русло реки на участке намеченного прорыва достаточно узкое (в среднем ширина 40–60 м) и мелкое (основные глубины от 1,2–1,5 до 2,5 м), от этой идеи были вынуждены отказаться и остановились на резиновых лодках, свайных мостах и разборных металлических мостовых конструкциях и бродах.

Очень непросто шло планирование и подготовка к переправе 503-го батальона «тигров». Учитывая болотистую пойму реки и значительный вес техники, прорабатывались все способы форсирования – от преодоления вброд до импровизации с подручными средствами. «…Для танков «тигр» требовалось особенно тяжёлое мостовое имущество, которое в дивизии отсутствовало, – вспоминал генерал-майор Г. фон Функ. – На случай, если армейская группа не сможет выделить его в распоряжение дивизии, а также если в ходе операции может понадобиться переправить эти танки через водные преграды, балки и т. д., производились опыты, и довольно успешно, по постройке тяжёлых мостов из мостового имущества типа «К», которым располагала дивизия. Соединением двух одинарных прогонов в один двойной прогон достигалось увеличение грузоподъёмности моста.

Для быстрого преодоления противотанковых рвов с крутыми стенками, отрытых в твёрдом грунте и представлявших трудное препятствие, сапёры танковых соединений изобрели эффективный способ, заключавшийся в разрушении стенок рва подрывными зарядами. При этом образовывались отлогие площадки, по которым танки могли опуститься и подняться, причём орудийный ствол должен был быть обращён назад»[146].

Параллельно отрабатывались и организационные вопросы. Для увеличения огневой мощи и маневренности артполка танковой дивизии в 1943 г. в его состав был включён дивизион самоходных лафетов. Он состоял из батареи (6 установок) 150-мм тяжёлых полевых гаубиц «Хуммель» и 2 батарей (12 шт.) 105-мм лёгких полевых гаубиц «Веспе». Весной 1943 г. это вооружение начали получать и войска ГА «Юг». Однако к июлю соединения Брайта не удалось полностью укомплектовать этой техникой, не поступили и наставления по её применению. Как уже отмечалось, в 3 тк дивизион лафетов получила лишь одна 7 тд. Это заставило детально изучить новое вооружение, после чего отработать на полигонах такие вопросы, как «технология» использования лафетов для сопровождения танковых атак, управление дивизионом при ведении огня с основных ОП и во время движения танкового клина, связь командира дивизиона с командованием артполка и начальником артиллерии дивизии, обеспечение батарей боеприпасами на поле боя и т. д.

Перечисленным выше проблемам на протяжении всего периода подготовки к битве в корпусе уделялось постоянное и пристальное внимание. Однако главный акцент всё же делался на планирование и подготовку начального этапа операции, т. е. обеспечение успеха в первые несколько часов наступления. Систематически поступавшая аэрофотосъёмка советских рубежей давала определённое представление об их глубине, степени насыщенности средствами ПТО и инженерными заграждениями. Штаб корпуса считал, что без захвата плацдармов глубиной не менее 2–3 км начать наведение мостов и переброску тяжёлого вооружения и техники на восточный берег будет невозможно. Поэтому основные усилия Г. Брайт прилагал для отработки мер, которые могли бы обеспечить быстрое, без высоких потерь форсирование Северского Донца штурмовыми группами «первой волны», их прикрытие и сопровождение в ходе прорыва переднего края главной полосы.

Основным элементом плана форсирования считалось надёжное огневое прикрытие первого броска. Для этого, при отсутствии необходимого обеспечения броска через реку с воздуха, было крайне важно скоординировать действия артиллерии всех уровней. Командование танковых дивизий тщательно выстраивало, а затем на полигонах отрабатывало систему управления тремя группами артиллерии: собственно дивизии, рот «тигров», самоходок и дивизионов артполка 168 пд (которые были включены непосредственно в передовые штурмовые группы) и, наконец, армейских и корпусных артминчастей. Г. фон Функ писал, что наличие такого мощного и хорошо управляемого «огневого кулака» в руках командира дивизии, с одной стороны, и тесное взаимодействие его штаба с аэродромом люфтваффе – с другой, рассматривалось как важнейшее условие для решения не только и не столько первоочередных задач – форсирования реки и прорыва главной полосы русских, а главное, в процессе продвижении ударного клина в глубь обороны 7 гв. А в первые 20–25 км.

Чёткость управления предполагала безотказную работу основных и дублирующих средств связи на всех уровнях артиллерийского командования и по линии штаб дивизии – часть люфтваффе. Поэтому подразделения связи комплектовались материальной частью и обученным личным составом в первоочередном порядке.

На протяжении всей подготовки «Цитадели» немецкое командование большое значение уделяло вопросам маскировки собственных намерений и разведобеспечению выделенных для наступления войск. В июне после принятия окончательного решения эта работа значительно усилилась. Теперь за короткий срок требовалось обеспечить скрытную переброску непосредственно к переднему краю огромных сил и материально-технических средств. Э. Раус писал: «До сих пор нам удавалось сохранять в тайне от противника выдвижение немецких сил в район сосредоточения. Разнеся их как можно дальше и перемещая войска через большие промежутки времени, армейская группа сумела ввести противника в заблуждение относительно времени начала наступления и предполагаемого направления главного удара.

…В окрестностях Чугуева были проведены также обширные мероприятия, направленные на то, чтобы убедить русских в том, что мы собираемся начать наступление в излучине Донца в направлении Изюм, Купянск. Моторизованные колонны продвигались к линии фронта днём, артиллерия выдвинулась на огневые позиции и проводила пристрелку, резервы якобы проводили тренировки по форсированию водных преград»[147].