Забытое сражение Огненной дуги - Страница 37

«10.40. Звонок из оперотдела группы армий по поводу «Хорниссов». В ОКХ, а также одновременно в группе армий возникло предложение отвести эти орудия. Генерал-фельдмаршал Манштейн ещё раз поставил вопрос об ответственности в случае потери подвижности этих орудий во время атаки. Оперотдел армейской группы обещал немедленно проконтролировать этот вопрос.

11.00. Звонок командующего армейской группой фельдмаршалу фон Манштейну. Командующий армейской… заявил, что в настоящее время проводится проверка о возможности использовать «Хорниссы» в качестве неподвижных огневых точек. Обсуждая возможность неуспеха использования новой техники, он указал на наличие у неё большого числа технических недочётов, а также на необходимость постройки специальных объездных путей»[136].

Через 15 минут после того как был закончен разговор Кемпфа и Манштейна, Х. Шпайдель связался с оперотделом ГА «Юг» и сообщил результаты проверки и обсуждения с командиром дивизиона «Хорниссов» того, как лучше использовать эту технику. В итоге был сделан вывод: «Применение дивизиона в виде окопанных огневых точек нецелесообразно, поскольку возникают проблемы с отсутствием опор лафета, как это было установлено во время последних стрельб, при выстреле самоходки сильно вдавливаются в землю, в результате заметно снижается точность стрельбы: отклонение при следующем выстреле составило 2,5 метра при стрельбе с дистанции в 1000 метров». Но главное было не в этом. В завершение доклада начальник штаба подчеркнул, что «в настоящее время в дивизионе боеспособна лишь одна рота (т. е. 14 самоходок!). Вся остальная техника находится в ремонте, в разобранном состоянии (дословно «разложена на простыне»)»[137].

Но на этом вопрос не был исчерпан. В 17.00 армейская группа направила в ГА «Юг» официальный документ – радиограмму, в которой не только повторялись прежние доводы, но и подчёркивалось, что, по её мнению, «использование этой техники для местных атак также не целесообразно ввиду высокой степени риска потери ценного персонала и техники»[138].

Судя по трофейным документам, Э. фон Манштейн внимательно следил за решением этого в общем-то незначительного (относительно масштаба его должности), но, учитывая пристальное внимание Берлина к «Хорниссам», крайне опасного вопроса. До этого момента для постоянного нервного напряжения ему с лихвой хватало проблем с затягиванием «Цитадели» и детищем Гитлера – не подготовленными к боевым действиям «пантерами». Фельдмаршал знал не очень лестные отзывы об этих машинах и понимал, что если операция сорвётся (а вероятность этого была высокая), то большие потери «пантер» (из-за их технических проблем, высокой плотности минирования обороны русских и т. д.) лишь усугубят ситуацию и крупного разговора с фюрером не миновать.

А тут ещё возникла неприятная ситуация с новыми самоходками, о которых стало настойчиво проявлять большое беспокойство ОКХ. Хотя всем было очевидно, что они, как и «пантеры», не только к боям не готовы, но и командование в войсках всех уровней не знало, как и где их толком использовать. Поэтому фельдмаршал поступил как обычный чиновник, на горизонте которого возникла опасность конфликта с руководством. Он проигнорировал возможный положительный эффект от использования САУ для дела и счёл за благо прекратить дискуссию об их применении непосредственно в ходе «Цитадели». В тот же день был подписан приказ: собрать все три роты 560-го дивизиона, находившиеся в Белгороде, Чугуеве и Липцах, и сосредоточить в Харькове «для обороны периметра города в качестве неподвижных огневых точек»[139]. Проще говоря, мощное, спешно разработанное для «Цитадели» вооружение Манштейн спрятал в тылу во избежание его потери. Кемпф и его штаб были не только довольны этим решением, но, хотя и в завуалированной форме, однако вполне ясно для посвящённых в проблему, посоветовали отправить её не в Харьков, а обратно в Рейх, тому, кто её изобрёл. В 17.30 Х. Шпайдель связался с оперативным отделом штаба Буссе и сообщил: «Армейская группа не готова принять на себя ответственность за боевое применение этого дорогостоящего, но не готового к бою вооружения. Он также высказал соображения против способа использования «Хорниссов» (как неподвижные огневые точки. – В.З.), который предписан приказом группы. Он просил передать эти соображения в высшие инстанции»[140].

Таким образом, менее чем за сутки до начала «Цитадели» почти целый день все крупные армейские структуры от 42 ак и вплоть до Берлина, под началом которых находились сотни тысяч личного состава и тысячи единиц техники, изготовившиеся к решительному броску, занимались уяснением того, как же всё-таки использовать в этой операции 14 самоходок! Возникает вопрос: «Им в этот момент больше делать было нечего?» Ведь 560-й дивизион поступил к Кемпфу не 4 июля, а в конце мая. Почему же все от ОКХ до штаба армейской группы стали решать вопрос о его применении за сутки до «Цитадели»? Разве до этого никто не знал о проблемах с техникой? Зачем нужно было отвлекать офицеров группы и 42 ак, загружать средства связи именно в последние сутки перед операцией?

Формально – бюрократический подход ОКХ (да и группы армий) к формированию и доведению до боеспособности этого дивизиона очень похож на то, как «спустя рукава» готовилась к боям под Курском бригада «пантер». Разница лишь в том, что о судьбе «пантер» периодически справлялся сам Гитлер и это несколько подстёгивало ответственных за её создание исполнителей, а о «Хорниссах» никто особого беспокойства не проявлял. Решение о формировании дивизиона было принято 3 апреля 1943 г. В мае, стремясь быстрее отчитаться об исполнение приказа Гитлера о поставке новой техники в войска к 12 июня (очередной дате перехода в наступление), ОКХ отправило его и 45 положенных ему по штату «Хорниссов» по железной дороге в АГ «Кемпф», которая включила его в состав 42 ак. Переложив ответственность за дальнейшую судьбу подразделения на армейскую группу, Берлин забыл о нём на месяц, хотя оно совершенно не было готово к боям. Старалась дистанцироваться от этой проблемы и группа армий. В то время «Хорниссы», как и любая новая техника, обладали всем набором «детских болезней», а командование и дивизиона, и корпуса, и армейской группы не понимало, как лучше использовать это довольно тяжёлое (24 т), сложное при манёвре и очень приметное на поле боя (без малого 3 м) вооружение. Причём именно чрезмерная высота была главным недостатком. Ствол её 88-мм орудия располагался в 2,24 м от земли, что на 0,6 м превышало стандартное размещение этой пушки на её прежнем крестообразном лафете[141]. И при этом рубка имела слабое противопулевое бронирование.

17 июня 1943 г. командир дивизиона направил в ОКХ письмо, в котором чётко указал, что его подразделение к боевым действиям не готово из-за большого числа технических проблем у самоходных орудий. Почти две недели было тихо. По плану наступления АГ «Кемпф» дивизион предполагалось выдвинуть в полосу 3 тк на второй день операции для усиления противотанковой обороны его левого крыла и стыка с ак «Раус». Но лишь в начале июля все, в том числе и ОКХ, вспомнили о том, что подразделение-то к боям не готово. Началось лихорадочное решение проблемы, напряжение нарастало, линии связи накалились, и вот за сутки до наступления настал пик. Причём суть всех звонков, обсуждений и распоряжений в адрес Кемпфа сводилась к одному: по приказу фюрера, мы вам дали «чудо-оружие», используйте его, хотя мы считаем, что непосредственно на поле боя его лучше не выводить, чтобы ненароком не потерять от огня противника, лучше их закопать где-нибудь в тактической зоне. И Манштейн счёл за благо не рисковать этим дорогим «подарком» Берлина и послушал совет ОКХ. Дивизион так и остался в составе 42 ак, но участия в «Цитадели» не принял. Хотя впоследствии, в 1944 г., немцы всё-таки научатся использовать эти орудия, и они стали мощным средством их противотанковой обороны. Я не случайно столь подробно остановился на этом эпизоде, чтобы на конкретном примере показать реальный, а не придуманный после войны германскими генералами процесс подготовки «Цитадели» и то, как в действительности решали насущные проблемы войск те, кто после войны, спасая репутацию военной элиты Рейха, будет рьяно обвинять Гитлера и в провале «Цитадели», и в проигрыше в войне.