Забыть все - Страница 17

— Джейн, — тихо произнес Кэл, словно успокаивая встревоженную лошадь. — Есть вероятность, что Карли находится с тем, кого она знает. Или просто уехала…

Джейн Томас слегка успокоилась, чуть распрямившись.

— Не смей говорить со мной покровительственным тоном. Мы это уже обсуждали. У Карли не было никаких «просто».

— Мисс Томас! — Мендес попытался вновь привлечь ее внимание к себе, слегка рассердившись на шефа за то, что тот привнес очевидную личную заинтересованность в следственные действия. — Джули Паулсон убили за городом в апреле прошлого года. Я хотел выяснить, не имела ли она отношения к центру.

— В апреле 84 года? Я на несколько месяцев уезжала в Европу. Мои родители держат лошадей. Их лучшая лошадь принимала участие в соревнованиях в Голландии и Германии. Я ездила с ними…

Мендес знал, почему люди в таких ситуациях пускаются в рассуждения и уходят от темы. Если Джейн Томас будет думать о своих родителях и их лошадях, она перестанет вспоминать тот ужас, который видела в комнате дальше по коридору.

— В центр поступали какие-либо угрозы? — спросил Диксон.

— Обыкновенные — от безумцев и религиозных фанатиков.

— Что значит «обыкновенные»? — спросил Мендес.

— С представлениями о том, что женщина должна быть беременной и босой. И о том, что шлюхи должны обратиться к Иисусу или сгореть в аду. От таких людей, которые думают, что знают, как надо жить. Хотя я не могу этого понять. Мы помогаем женщинам, обеспечиваем медицинскую помощь. Мы не поддерживаем аборты.

— Вы сохраняете такие сообщения?

— Да. В папке в офисе.

— Нам надо их увидеть.

— Пожалуйста.

— Вы сказали, что жертва, Лиза Уорвик, работала у вас. Когда это было?

— Несколько лет назад. Она работала администратором, а в свободное время помогала тем, кому приходилось обращаться в суд, поддерживала клиенток. Она до сих пор делает — делала — это.

— В последнее время были какие-то дела?

— Несколько месяцев назад. Клиентка, бывшая наркоманка, пыталась добиться права видеться с детьми.

— Был какой-нибудь гневный папаша?

— Нет. Даже наоборот: отец, когда увидел, как сильно она изменилась, снял свой иск.

— Почему мисс Уорвик ушла из центра? — спросил Мендес.

— Вернулась в колледж, чтобы получить диплом медсестры.

— Уходила спокойно?

— Да. Конечно. Не надо думать, что такое мог сделать кто-то из центра.

— Мы должны учитывать все варианты, — ответил Мендес.

— Это стандартная процедура расследования, Джейн, — пояснил Диксон. — Никогда не знаешь, где найдутся концы.

— Нам необходимо поговорить с персоналом, — сказал Мендес. — И с женщинами — с вашими клиентками.

Как он понял по ее реакции, это последнее, чего бы хотелось Джейн Томас.

— Эти женщины уязвимы, — предупредила она. — Они испугаются до смерти.

— Понятно, — сказал Мендес.

— Это несколько преждевременно, детектив, — осадил его Диксон, холодно посмотрев на него. — Мы должны действовать с наименьшим риском.

— Что вам известно о прошлом Лизы Уорвик?

— Она из Канзаса. У меня в старых личных делах должен быть ее телефон.

— Бывшие мужья? Неудачные романы?

— Не припомню. Лиза была очень замкнутым человеком.

— Она делала что-нибудь рискованное? Посещала бары? Пила? Принимала наркотики?

— Трудно представить, чтобы она этим занималась. Ей нравилось вязать.

— Когда вы с ней контактировали в последний раз?

— Мы с ней время от времени говорили по телефону. Несколько недель назад она забегала в центр поздороваться.

— Вы знаете, где она работала?

— В отделении скорой помощи в больнице «Мерси дженерал», здесь, в городе.

Джейн прикрыла глаза рукой и заплакала. Диксон поднялся с кушетки и кивнул в сторону двери. Мендес вышел за ним в коридор.

— Я поеду в больницу и посмотрю, что можно узнать об Уорвик, — сказал Мендес, продолжая записывать что-то в свой блокнот. — В Томасовский центр отправлю Гамильтона и Хикса.

— Что сказал твой человек в Квонтико?

— Приедет.

— Приедет сюда?

— Ага.

— Но это не стандартная процедура.

Мендес пожал плечами.

Лицо Диксона было недовольным.

— Тони, не устраивай здесь цирк. Я не хочу, чтобы этот парень трепался с прессой. Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь трепался с прессой.

— Можно было и не говорить.

— Тебя тоже касается, — буркнул Диксон, тыкая в него пальцем. — Утихомирься. Я понимаю, что это большое дело, и у тебя радости полные штаны. Ты и так прославишься. Не теряй голову. Слышишь?

— Да, сэр, — козырнул Мендес, прибегая к старому проверенному способу морских пехотинцев.

— Я не хочу, чтобы тут заговорили о возможной связи между жертвами.

— Нет, сэр.

— Видел я этих ребят из Бюро — расщепенятся гоголями, варежку раскроют. Со мной эти штучки не пройдут.

— Нет, сэр. Конечно, нет, сэр.

Диксон остыл, вздохнул, огляделся.

— Иди вызови ребят по радио, чтобы заехали за тобой. Я отвезу Джейн домой.

— Да, сэр.

Диксон застенчиво посмотрел на него.

— Мы просто друзья.

— Не мое дело, сэр, — отозвался Мендес.

— Вот-вот.

Семья Роч жила в скромном бунгало в бедном квартале города. Дому не помешала бы покраска, но местечко было аккуратненькое. Кто-то поставил горшок с хризантемами рыжего цвета на первую ступеньку лестницы, добавив к осенним краскам яркое пятно.

Энн позвонила в дверной звонок и стала ждать. Мать Коди звонила в школу утром, чтобы сказать, что мальчик заболел и не придет на занятия. Энн весь день то и дело ловила себя на мысли, что постоянно думает о Коди. В конце школьного дня она села в машину и приехала прямо в дом Рочей.

В доме затявкала маленькая собачонка, стремясь бежать впереди подходившей к двери Рене Роч. Мать Коди была маленькой, худой женщиной с ломкими каштановыми волосами и бледным лицом. От рассвета до заката она вкалывала официанткой в кафе рядом с колледжем, где темп работы был бешеный, а чаевые — жалкие. Ее муж работал ремонтником в «Мерси дженерал».

— Миссис Роч, надеюсь, я не слишком вас отвлекаю, — сказала Энн. — Я просто хотела справиться, как себя чувствует Коди.

Рене Роч озадаченно посмотрела на нее, как и собачонка у ее ног, толстый терьер коричнево-белого окраса, который то и дело свешивал голову то на один бок, то на другой.

— Но это ведь не входит в ваши обязанности, не так ли? У него просто расстройство желудка.

Теперь настал черед Энн озадаченно посмотреть.

— Э-э, ну, просто у меня такое ощущение после того, что случилось вчера…

— А что случилось вчера? Что-то произошло в школе?

— А вам не звонили из офиса директора Гарнетта?

— Я, по крайней мере, об этом не знаю. Я выбегала купить лекарство для Коди сегодня утром. Может быть, они и звонили. У нас нет автоответчика.

— А, — растерянно протянула Энн. Коди, очевидно, ничего не сказал матери о трупе, обнаруженном в лесу. Было трудно представить, что ребенок может скрывать такое от родителей.

— Что случилось? — спросила Рене, забеспокоившись.

Энн сделала глубокий вдох.

— Вам лучше присесть.

Войдя через кухню, они отправились в крошечную гостиную Рочей, где по телевизору повторяли «Звездный путь». Энн ожидала увидеть Коди на диване, неотрывно глядящего в экран. Космические корабли были его страстью. Но диван пустовал, и Рене предложила ей сесть туда.

Готовился обед; из кухни доносился запах жареной курицы. Собачонка прыгнула на диван, чтобы получше разглядеть Энн.

Энн рассказала все, наверное, уже в десятый раз за последние двадцать четыре часа. Мать Коди остолбенела.

— Почему же он ничего не сказал мне? — спросила она тоненьким голосом. — Вчера он прибежал домой с болью в животе. Наделал в штаны. Я решила, что он что-нибудь съел в школе или просто желудок расстроился… Он ничего не говорил.

— Он казался вам расстроенным?