За сто миллиардов лет до Большого Взрыва - Страница 90
Пару мгновений я лежал на земле ошеломленный и не соображал ничего. Все тело ныло, ноги страшно болели, а голова гудела церковным колоколом.
— Вставай, а то простудишься, — со злой иронией произнес внутренний голос, и я, пошатываясь, встал на ноги.
Верный t`Альт, сидел, нахохлившись, на облучке коляски и имел вид изумленного пингвина, впервые увидевшего человека. Мое падение из ниоткуда поразило его настолько, что он застыл согнутым изваянием, даже забыв порадоваться становлению старого друга на ноги.
В два прыжка я очутился рядом с коляской и схватил корзину с бомбой. Очнувшийся, наконец, t`Альт засуетился, пытаясь мне помочь с тяжелой поклажей, но я отстранил его рукой и жестом предложил оставаться на месте. Смертоносный груз я положил у подножия башни со стороны, противоположной входу, чтобы высочившие наружу фиолетовые не сразу его нашли.
*Ad'ju – прощайте (франц.)
**kameraden – товарищи (нем.)
Специальный детонатор должен был запустить процесс активации стартовых ядер серебра нейтронным потоком, начнется цепная реакция и бомба рванет. Любопытствующие более подробно могут поизучать это явление в любом современном учебнике физики. Детонатор был снабжен бикфордовым шнуром, изготовленным в секретной лаборатории мэтра t`Ламбера по моему рецепту и был рассчитан ровно на двадцать три секунды горения. Большего времени фиолетовым я дать не мог, иначе они могли найти и обезвредить бомбу. За это время мы должны были добраться на коляске до рва и скрыться в нем, оберегаясь от последствий ядерного взрыва.
Щелк! Зажигалка выбросила снопик искр, но пламени не дала. Щелк–щелк–щелк – тот же результат. Очевидно, в ней закончился газ. Я зачем–то потряс ее и взмолился:
— Ну, зажгись! Ну, пожалуйста! Ну, давай же.
О чудо – молитва помогла. Крохотный язычок пламени воспламенил сердцевину шнура.
— Погоняй! – я запрыгнул в коляску и огласил окрестности оглушительным свистом в четыре пальца, от которого бедный t`Альт чуть сам не свалился с облучка.
Лошади, однако, вполне уловили этот ямщицкий призыв и рванули во всю мочь. Секундомера у меня не было, и я начал считать вслух:
— Раз и, два и, три и,…
Бедняга t`Альт уже перестал адекватно воспринимать мои лихие деяния. Да, в плане психологической нагрузки, у него был сегодня тяжелый день – врагу не пожелаешь. То ли еще будет… При счете девятнадцать мы уже были на перекидном мосту через ров, и я плечом выпихнул ошеломленного партнера в темневшую внизу воду, а сам перевалился на другую сторону. Лошади продолжали нестись прочь. Т`Альт моментально, даже не пикнув, пошел камнем на дно, и я нырнул за ним, опасаясь, что он наглотается воды и утонет.
Взрыв застал нас уже на поверхности, но мы были надежно защищены стенкой рва и недостижимы для смертоносного лучевого излучения. Сначала ярчайшая вспышка окрасила все вокруг в какой–то нереальный бледно–золотистый цвет, полностью скрыв контуры окружающей местности. Затем рвануло так, что чуть не лопнули барабанные перепонки, и наступила ватная тишина. Последовавшей далее взрывной волной нас выплеснуло вместе с водой на берег и отнесло на пару десятков метров. Мы с t`Альтом валялись на земле мокрыми, в позах оглушенных рыб, и чувствовали себя стопроцентными покойниками.
Скажете, жестоко было не рассказать единственному другу, над чем мы фактически работали, и какие нехорошие ощущения нас будут ждать впереди. А теперь вспомните незабвенного шефа гестапо Мюллера из известного фильма с его знаменитым изречением «что знают трое, знает и свинья». По нашему уговору с Первым министром об операции «Лупус», кроме нас двоих, никто не должен был знать. Даже сам император. Полный успех могла обеспечить только полная секретность.
Очнувшись, я первым делом оглянулся назад. На месте Черной Башни стоял высоченный черно–серый косматый гриб. Он кипел, клубился и поднимался все выше и выше. Красивое зрелище, доложу я вам, если знаешь, что этот зонтик навечно укрыл ваших смертельных врагов. Заворочался и t`Альт, я помог ему приподняться. Совершенно безумными глазами он смотрел то на диковинный гриб, то на меня.
— Это сделал ты? – его запекшиеся губы едва шевелились.
— Это сделали мы, — ответил я значительно, делая ударение на «мы» и тем самым, деля победу со старым верным другом.
Он сразу же приободрился и стал приставать с расспросами.
— Потом, — устало произнес я, — потом я тебе все расскажу, а сейчас встаем и пошли прочь, оставаться здесь небезопасно.
Он воинственно таращил глаза и хватался за меч, не зная, что главным врагом являются уже не фиолетовые, а последовавшее за взрывом невидимое и пока неощутимое радиоактивное заражение местности. Наши лошадки далеко убежать не смогли и лежали на земле запутавшись в упряжи. Коляска также валялась на боку, одно колесо ее продолжало вращаться. Впрочем, животные оказались целы и встретили нас жалобным ржаньем. Мы с t`Альтом обрезали их постромки, они поднялись на ноги, и наш потрепанный караван медленно пополз к городу…
— Куда сейчас? – спросил мой верный спутник, когда мы оказались в пределах городской черты, — может, наймем коляску, переоденемся дома и хорошенько посидим в каком–нибудь уютном трактирчике?
Бедолага еще не осознал полностью, что произошло, и находился в полушоковом состоянии.
— Берем коляску, — согласился я, — но едем во дворец.
— Зачем?
— Нас ждет император.
— Император? – не поверил t`Альт, нас ждет император?
— Ну, да. Он нас примет.
— Ну, это вряд ли, — сразу успокоился мой друг, кто мы такие, чтобы получить аудиенцию у самого императора.
Наполовину оказался прав я, наполовину он. Император принял, но только меня. Т`Альт остался в приемной в обществе переместившегося сюда с Первым министром вездесущего t`Ортега.
— Это человек, о котором я вам говорил, — коротко представил меня Первый министр.
Император обратил на меня свой величественный взгляд. Ничего особенно, в плане своей внешности, он не представлял – невысок, полноват, грузен. Вместе с тем, осанка, взор, каждый, даже самый незначительный жест, выдавали в нем человека, привыкшего повелевать. Поправлюсь, не привыкшего, а рожденного повелевать. Встреть такого хоть в обычном подземном переходе, хоть в булочной – сразу определишь, что птица не твоего полета.
Я же, вероятно, смотрелся жалкой мокрой крысой. Но император был выше традиций встречать по одежке.
— Империя не забудет того, что вы для нее сделали! – звучным, хорошо поставленным голосом произнес он и протянул свою руку.
Не для ритуального лобызанья, а для дружеского пожатия, что я и сделал с большим удовольствием. Затем я встал навытяжку, и открыл рот, чтобы доложить об исполнении своей миссии.
— Не надо, — император приподнял свою руку ладонью вперед, — мы все видели с обзорной башни – прекрасная работа. Это было, ни с чем не сравнимое, поразительное зрелище. Я хотел бы подъехать на место и посмотреть, что там осталось.
— Сейчас прикажу заложить карету, — Первый министр направился к двери, чтобы дать соответствующую команду t`Ортегу.
— Погодите! – воскликнул я.
Первый министр остановился и посмотрел на меня с явным неудовольствием – воля императора считалась непреложным законом.
— Э–э–э…, я не знал как обращаться к императору и, наконец, выдавил, — ваше величество, находиться сейчас в том районе крайне небезопасно.
— Отчего же? Разве после такого катаклизма кто–то их фиолетовых мог уцелеть?
— Нет. Фиолетовые мертвы, точнее полностью испарились. От Черной башни осталась лишь глубокая яма. Но…
Как же объяснить этим людям страшное воздействие радиации? Что та местность уже заражена радиацией и там господствует иной невидимый, но неумолимый хозяин…
— Воздух, почва и все, что там есть вокруг, пропитаны крайне ядовитыми веществами. Думаю, что еще на целый период это место надо оцепить. Любой человек, попавший в зону заражения даже ненадолго, неминуемо умрет.