За решеткой (ЛП) - Страница 19

Джефф коротко кивнул и вернулся на свою постель. Все его поведение выражало взбешенность, притом справедливую, если его лишили покупок безо всяких причин.

Я шумно выдохнул и решил сначала изучить этот вопрос на своем уровне и посмотреть, скажет ли кто-то еще то же самое.

Я остановился у Б20 и постучал по двери. Армандо, который уже лежал под одеялом, помахал мне рукой, думая, что я провожу проверку и не могу понять, жив он или нет.

— Не проверка, приятель. Ты сегодня получил бланк для покупок?

Он сбросил с себя одеяло и гневно посмотрел в окошко.

— Нет, бл*ть. Этот мудак их не раздал.

Я поднял руку в примирительном, успокаивающем жесте.

— Я займусь этим. Хотел узнать, это ограничено определенными людьми или всем рядом.

— Я свой не получил. Никто из нас не получил. Этому мудаку лучше надеяться, что завтра он не работает, иначе я его прибью.

— Ладно, успокойся и не чини себе проблемы. Я посмотрю, как это можно исправить. Погоди, ладно?

Армандо плюхнулся обратно под одеяло и пробормотал, кажется, ругательство на другом языке.

И вот отменный пример, почему не стоит бесить этих парней. У Эзры имелись яйца, но не было мозгов. Он напрашивался на проблемы.

Я глянул на следующую дверь. Б21. Камера Бишопа. Приблизившись, я заглянул через окошко перед тем, как привлечь его внимание. Он рисовал на стене таким маленьким кусочком угля, что тот едва держался в его огромной руке. Он заполнял пространство над его кроватью, кажется, портретом женщины. Мой угол обзора от окошка был не лучшим для рассматривания деталей, но это явно была та женщина, которую он называл бабулей. Мягкие кудри ее волос, болезненность и впалость ее щек, и то, как ее глаза засияли жизнью и любовью, когда она заметила Бишопа в окне.

Он был невероятным художником и прекрасно передал ее внешность.

Бишоп, должно быть, почувствовал мое присутствие. Когда я перевел взгляд с рисунка на его художника, те темные глаза не отрывались от меня. Если раньше я считал его внимание агрессивным и почти угрожающим, то теперь видел его в ином свете. Это все равно ощущалось так, будто он мог раздеть меня догола и посмотреть в мою душу, но уже по-другому. Он словно изучал меня, пытался понять, какое место я занимаю в иерархии тюремных надзирателей. Был ли я угрозой? Другом? Тем, кому можно доверять? Или врагом как Эзра?

— Ты передал ее красоту, — сказал я, не сводя с него глаз. — Просто ошеломительно.

Его внимание вернулось к рисунку. Он смотрел так напряженно, будто заглядывал сквозь бетонную стену в прошлое. Во время, когда он был с этой женщиной за пределами тюремной камеры. Едва заметная тоска скользнула по его лицу, и в глаза сверкнула искра. Скучание. Боль. Печаль.

Бишоп поджал губы и «проглотил» ком в горле таких размеров, что я увидел, как дернулся его кадык.

Было очевидно, что этот великан не собирался делиться или обсуждать его рисунки, так что я прочистил горло и спросил то, ради чего сюда пришел.

— В этом ряду жалуются, что сегодня не раздали бланки для покупок. Ты получил свой бланк?

Бишоп моргнул и еще пару секунд посмотрел на свой рисунок, затем опустил голову и искоса посмотрел на меня.

— Нет, не получил, босс. Никто из нас не получил бланк. Хотелось бы купить новые принадлежности для рисования, конечно, — он повозился с кусочком угля, перекатывая его между пальцами, и я видел, что ему не хватит еще на две недели. Ему повезет, если удастся растянуть хоть на день.

— Ладно. Я занимаюсь этим. Ничего не обещаю, но посмотрю, что можно сделать.

Он опустил подбородок в коротком кивке.

— Спасибо, босс, — затем он вернулся к своему портрету и погрузился в работу.

Я посмотрел на время и обнаружил, что уже без пяти одиннадцать. После отбоя я собирался свериться с Джином и посмотреть, что он предложит, а также спросить, получила ли бланки его группа внизу.

Я подождал пять минут и опустил рубильник, отключающий все потолочное освещение в рядах камер.

— Отбой, джентльмены, — крикнул я достаточно громко, чтобы все услышали.

В нескольких камерах включилось индивидуальное освещение, и бормотание голосов волной пронеслось по коридору. Убедившись, что все в порядке, я прошел во второй коридор со вторым рядом камер и сделал то же самое. Потом я направился к лестницам. Внизу я свистнул Джину, который подошел и вопросительно посмотрел на меня.

— Проблемы?

— И да, и нет. Все в порядке, но я получил жалобы о том, что им сегодня не раздали бланки для покупок. Похоже, это относится к обоим рядам наверху. Есть предложения? Они не очень-то довольны. Я пообещал узнать, что можно сделать.

Джин вздохнул и провел рукой по своим коротким черным волосам.

— Это не в первый раз, и я могу догадаться, кто виноват. Пусть они напишут свои запросы на любой бумаге, которая у них имеется. Возьми заявки и их айди-карточки и прикрепи на дверь. Мы отошлем их вместе с утренней почтой и объясним задержку. Это не должно вызвать проблем. Я проверю, задело ли это моих парней здесь.

— Спасибо, а что насчет ответственного надзирателя?

Джин поджал губы.

— Добавь это к своему отчету о смене. Рей читает их каждый день и позаботится об этом.

— Будет сделано. Спасибо.

— Нет проблем.

Мы направились в противоположные стороны. Поднявшись наверх, я прошелся по обоим рядам и сообщил парням, что они могут сделать, если хотели что-то купить.

— Ты мне нравишься, белый мальчик, — сказал Джефф, когда я постучал по его двери и сообщил ему вердикт.

— Ага, ага, это только сегодня.

Это вызвало больше возни, чем должно быть после отбоя, но я закрыл на это глаза. Через полчаса я провел рутинную проверку камер и доложил об этом. Снова встретившись с Джином (он сообщил, что на его рядах бланки были розданы), я вернулся, чтобы собрать бумаги и айди-карточки.

Каждая айди-карточка имела магнитную полосу, которая при считывании сообщала все данные заключенного, начиная от медицинских данных и классификации внутри тюрьмы и заканчивая финансовыми сведениями. Такие карточки использовались для покупок в магазине для заключенных, а деньги снимались напрямую с их счетов.

Я начал с дальнего конца ряда — с Б16, камеры Саида. Мужчина сохранял каменное лицо и не выражал никаких эмоций, когда я отпер люк, чтобы взять его список и айди-карточку. Мертвые глаза следили за каждым моим движением, но это не беспокоило меня, хотя должно было. Такого выражения я ожидал от заключенных. Глянув на Саида, я мог представить, что он ответственен за ужасные преступления вроде тех, о которых я читал на прошлых выходных.

Взяв в руку его заявку на товары, я запер люк и прицепил бумажку и айди-карточку снаружи двери. Перед уходом я напоследок заглянул в камеру Саида. Те же глазки-бусинки. То же отсутствующее выражение. Я не любил стереотипы, но у него был взгляд убийцы-психопата. Я бы не удивился, узнав, что он в этот самый момент мысленно расчленяет меня вопреки тому хорошему, что я делал для них в этот момент. А ведь мог бы и проигнорировать.

Я пошел к следующей камере, затем к следующей, повторяя процесс раз за разом, собирая бумажки и карточки. Десмонд, маниакально улыбающийся парень, соответствовал прозвищу, под которым я его запомнил. Он улыбался через толстое окно, весь дерганый и нервный, пока ждал, когда я открою его люк. Его глаза налились кровью, и я заметил, что его руки дрожали, заставляя трястись бумажку, которую он крепко сжимал. Все это поведение спровоцировало мой радар проблем. Вместо того чтобы задавать вопросы, я подметил все индикаторы наркотического кайфа и вздохнул, понимая, что мой отчет позднее придет к обыску в этом ряду.

— Ну ты мужик, Миллер. Я тебя прям очень уважаю, — сказал Джефф, когда я подошел к его камере.

— Ну, хоть в этот раз ты не перепутал мое имя.

— Они разберутся с этим засранцем?

— Не от меня зависит, но я упомяну это в отчете.

Я забрал листок Джеффа через слот, сложил вокруг его карточки и прицепил к двери. Как только люк был крепко заперт, я дважды стукнул по нему.