За пять остановок от города - Страница 5

***

Не прав был прораб строителей, напечатавший книгу об Исках, не была я тогда ещё королевой, и двадцать лет жизни не пропали из дневника, да и сам дневник, не попал бы ему в руки, не будь на то воля королевы Исков. Я прилетела специально, чтобы откорректировать дневник, забрать то, что могло, в дальнейшем, стать компроматом, и положить дневник в старый тайник. Энергоноиды проследили, чтобы он попал в нужные руки. Попробуйте найти прораба строителя, с журналистским образованием, чтобы вам понятно было, чего это мне стоило. Королева сказала, что пришло время Искам выходить из подполья. Вышедшая книга, это был один из шагов к легализации Исков. Для многих, эта история, с появлением новой силы на арене большой политики, стала шоком. Королева всё чаще стала появляться в свете, давать интервью для СМИ, её весь мир признал публичным человеком и самой влиятельной женщиной на планете. Сразу же появился противовес Искам, он и раньше был, его присутствие чувствовалось всегда, мы знали всё о нём, особенно при расследовании обстоятельств последней войны, в которой мне пришлось участвовать. Искам, за весь период своего существования, приходилось, одновременно, сотрудничать и противоборствовать с миром бизнеса – с создателями иллюзии жизни. У нас появился незримый союзник, который сливает интересы бизнеса, появлением чёрной энергии, в зонах его влияния. Юлька, из племени шуабо, которая является моей напарницей в охране её величества, говорит, что бизнес, похож на животное, которое метит свою территорию чёрной энергией. Наверное, она права, бизнес бывает разный, и энергия отличается по цвету. Муж вышел на пенсию и устав от постоянного спонсирования недовольных и жадных родственников, осуществил мечту детства, купил яхту, и отдал дань кругосветным путешествиям. В команду набрал себе, таких же, одержимых морем, время от времени звонил мне, то с языка огненного дракона, то с материка чёрных истуканов. Он находил места, не исследованные человеком и давал им такие названия, что не вписывались в географический атлас. Он в свои шестьдесят лет, так и остался, в душе, ребёнком, не верящим в сказки, про домовых, и мечтающем о встрече с русалкой, потому, что Вторка ему надоела. Он, в его возрасте ещё, довольно шустро, уклонялся от тряпки, летевшей в его сторону. Я поддерживала его детские капризы, догадываясь об опасности его путешествий. Пара малозаметных спиритян, из службы спасения, сопровождали его яхту, на всём отрезке его пути. А наземные знали его в лицо. Я оберегала своё чудо, как могла. Он и умер с улыбкой, перебирая фотографии на диване, от рака мозга. Никто не в силах был ему помочь. Я почувствовала, что осталась одна, даже имея детей и внуков. Только работа и друзья спасли меня от помешательства. Борман приехал ко мне со своим многочисленным семейством, притащив Вия, даже дети Русала, устроили целое представление, при моём появлении на набережной Тибра. Когда Борман с Вием уезжали, вдоль перрона спиритяне, по– русски, цветами выложили надпись: – Втора, мы тебя любим! И командовал спиритянами, тот самый домовёнок, выловленный мной в туалете, одной из гостиниц Рима. Только, как давно это было! Королевы ездят на бал не танцевать, королевы ездят на бал работать. Благотворительный бал, спонсируемый итальянскими промышленниками, был назначен на 21 мая в Вероне. Сопровождая королеву, мне часто приходилось быть в этом городе, в тайной резиденции её величества, которая располагалась на берегу реки Адидже, недалеко от Кафедрального собора Святой Марии. В этом городе каждый год, летом, проводится конкурс оперной музыки, в знаменитом амфитеатре Арена ди Верона, который расположен на площади Пьяцца Бра. Каждый камень мне был знаком, все дороги, спуски, я по-своему любила этот город. Казалось, что это единственное место в мире, где королеве ничто не угрожает. Сегодня был день города. Вся Верона утопала в бижутерии, цветах, на солнце сверкали отмытые и отчищенные памятники. Мы подъехали к собору, водитель остановил машину, по приказу королевы, Юлька, согласно инструкции, открыла дверцу машины, и вышла наружу, осматриваясь окрест, зазвонил колокол, мой мозг ещё зафиксировал взрыв…Дальше я ничего не помню. Очнулась в госпитале, под капельницей, сильно болела голова, всё тело болело, но было немое, подташнивало и хотелось пить. Надо мной кружились энергоноиды, которые по одному ныряли в меня, отдавая энергию, старались вылечить меня, только им известным способом. Рядом с моей больничной койкой, сидел священник-католик, читал молитву на латыни. Отпевал наверно. Энергоноиды первыми заметили, что я открыла глаза и начала самостоятельно дышать, потом сработала сигнализация и появились врачи. Отключили от аппарата вентиляции лёгких, начали задавать вопросы, но я их не слышала. Ментал пропал, как и множество моих способностей, что я развивала. Я, как тупая кукла, слепленная из бинтов и боли, лежала на кровати, не реагируя даже на Юлькин ментал, который тоже отдавался чудовищной болью в моей голове. Я не знала того, что уже больше месяца лежу в госпитале, куда меня привезли куском мяса, в организме было переломано всё, что можно было переломать, на удивление врачей, остались целыми глаза и неповреждённым зрительный нерв. Энергоноиды продолжали неустанно работать. Врачи накололи меня обезболивающим, и я заснула. Когда проснулась, на месте священника сидел Конторский и плакал. Я вспомнила, что домовым не нужны пропуска. Я узнала его, говорят, что домовые не стареют. Конторский был седой, с пролысинами, он не пользовался менталом, но я его слышала, по каким-то болелкиным каналам. Он рассказывал про Элю, про то, что третью внучку замуж выдал, про то, что, из молодых домовых, никто не верит, что ты на моей свадьбе была, и Мирилку с добрым Шубиным танцевала. Привет мне от Лиха передал, приезжала из Киева в гости, там у них целая птицефабрика, Птиц не успевает яйца, с Лихом распространять, ещё пару лет и в Европу перебираться будут, заелись буржуи, для них уже Украины мало, размах говорят не тот. Европу им подавай: Хау ду ю ду, хеллоу, тьфу! Я попыталась улыбнуться, хоть мысленно. Домовой видимо услышал чьи-то шаги, растворился. Зашла королева с аппаратом Илизарова в голени ноги. Слава богу, жива. Постояла у изголовья кровати, заплакала. Я пожалела, что не могу говорить и не вижу себя со стороны. Энергоноиды переглянулись. Охрана позвала королеву. И только королева вышла, энергоноиды из блестящих мелких бляшек создали зеркало, в котором я с любой стороны, выглядела, как фотомодель 50*90*50. Скоро я научусь улыбаться внутри себя, мне понравился их бесхитростный обман, я вспомнила, как они спасли меня в последней войне, не только меня – планету. Меня выписали спустя два года. Я стала инвалидом первой группы, старая, дряхлая, сварливая старушенция, с горем пополам освоившая управление мотоколяской, сделанной по заказу, под мой горб. Я абсолютно ничего не слышала, разговаривала с трудом. Врачи запретили все виды трудовой деятельности. Многие уже вычеркнули меня, вытерев грязные ноги о мои былые заслуги. Кроме инвалидной пенсии, королева назначила персональную Исковскую пенсию, мне выдали страховку и компенсацию за потерю трудоспособности. Это были не деньги, это были огромные деньги! Только мне они не были нужны. Я увидела себя в зеркале. Спасибо конечно энергоноидам, за мягкий юмор. Они так и не оставили меня, накачивая дряблое, почти беспомощное тело, энергией. Спасибо им за то, что я на миг забывала о своём парализованном лице, и улыбалась, внутренне улыбалась. В моём доме больше никогда не было зеркал. Я улыбалась, а значит я жила. Я училась жить по-новому, в образе Квазимодо. У меня даже свисток был, ультразвуковой. Которым я нанятую сиделку, из спиритян, вызывала. На королеву было совершено ещё два покушения, но слава богу, она выжила. А когда почувствовала, что смерть сидит у её изголовья, позвала меня, выгнала всех и попросила у меня прощения, я два часа проплакала у её постели. Закрыла глаза умершей монархине, и не отвечая, ни на чьи вопросы, уехала домой. Королева-это было последнее, что меня связывало со дворцом. Траур по королеве длился месяц. Через месяц собрались руководители всех ИСКов. Две недели было отведено для выбора королевы. Две недели споров и интриг, это тот короткий срок, за который собираются и рассыпаются коалиции, яд сменяет кинжал, а трон становится прокрустовым ложем. И если королева не будет выбрана за это время, то вступает в силу закон русской рулетки, где претендентки на престол уступают своё место, в угоду кому-то. Но претенденток должно быть столько же, сколько пуль в барабане револьвера. Отказ любой претендентки в дальнейшем равносилен проигрышу в борьбе за престол. Ко мне пришла подруга, рождённая в племени шуабо. Не знаю, по каким каналам, но Юлька узнала, что её кандидатуру выдвинули на претендентки в королевы. Сообщила кулуарные дворцовые новости, что ни один сегмент, не хочет уступать другому, пахнет рулеткой. Юля пришла предупредить меня, что не даст самоотвод, а уступит мне место претендентки по праву. Мне никогда не нравились интриги, но энергоноиды собрались в фигуру, стоящую на коленях, в позе просящего. Юлька засмеялась, я не думала, что она тоже может их видеть. Мне нечего было терять, я согласилась.