За пеленой надежды - Страница 87

Это было уютное, серое, монотонное существование, его предсказуемость притупляла чувства, точно сладкий опиум. Арни смирился с ним и не хотел даже говорить об этом. Словно птицы, которые торопятся улететь на юг, его неожиданно посещали мысли о разводе. Как он сможет бросить девочек? Куда он пойдет? А ведь он все еще по-своему любил Рут. К тому же он жил фантазиями, которые держали его на плаву. Такое существование своей монотонностью было почти приятным. Вот только в последнее время возникла угроза такой удобной серости, и это встревожило Арни.

Рут менялась.

Арни чуть вытянул шею, словно хотел взглянуть на след, оставляемый паромом, а сам искал отражение каюты в зеркале. Он не обнаружил Анджелину.

Что же происходило с Рут? Это ведь случилось не за одну ночь, а накапливалось постепенно, страшно медленно, проявлялось в резких жестах, кругах под глазами, пепельницах, наполненных недокуренными сигаретами, и, наконец, Рут неожиданно сообщила, что собирается навестить психотерапевта.

Вот где она будет сегодня вечером — на еженедельном трехчасовом сеансе у Маргарет Каммингс. Несомненно, в ее кабинете она будет босиком расхаживать по ковру, курить, как Бет Дейвис, и выкладывать все, чем бы это «все» ни было. Насколько Арни мог судить, все началось примерно с тех пор, как умер ее отец.

Письмо Мики также сыграло свою роль. Обе редко обменивались рождественскими открытками с того времени, как Мики приезжала сюда пять лет назад, И вдруг миссис Батлер присылает длинное письмо, от которого Рут приходит… в ярость. Поди разберись в этом. Арни прочитал то письмо. Мики лишь просила, чтобы Рут выкроила несколько дней и приехала в Лос-Анджелес поддержать Сондру. Рут же по непонятной причине вышла из себя и разразилась гневными тирадами. «Неужели она думает, что мне некуда девать время? Пусть сама ее поддерживает, она перед ней в долгу! Где они обе были, когда я нуждалась в поддержке?» — этого и много другого Арни наслушался немало. Не имея ни малейшего понятия, о чем она говорит и с какой стати сердится, он решил не реагировать и, как обычно, промолчал.

«Дорогая доктор Рут, почему вы больше не разговариваете со своим мужем? Остров Бейнбридж».

— Арни?

Он резко обернулся. Анджелина. Она стояла перед ним и улыбалась.

— Мне очень не хочется беспокоить вас, но вы единственный, кого я знаю на этом пароме. Не могли бы вы оказать мне услугу?

«Какую? Достать луну с неба и украсить ею твою тиару? Без проблем! Я мигом достану ее».

— Да, конечно. Всегда рад.

— Это снова моя машина. Боже, я чувствую себя так глупо. Сегодня приехал брат и отбуксировал ее в гараж, чтобы отремонтировать, а она еще не готова. Я хотела узнать, можно ли попросить вас еще раз отвезти меня домой…

Бесподобно! Еще утром образ Анджелины, сидящей на этом самом месте в микроавтобусе, вызвал бурю в душе добродушного Арни, и вот она здесь, собственной персоной, и говорит точно так, как в его фантазиях. Только Арни совсем лишился дара речи и добродушия, поэтому он пристально смотрел на дорогу, а Анджелина подбрасывала в его копилку фактов еще кое-какие крохи из своей жизни.

— Он все время твердит, что мне пора купить новую машину, но она мне не по карману. Продажи в галерее не приносят много денег, так что мне приходится зарабатывать по выходным. Я несу свои горшки на рынок на Пайк-стрит и предлагаю их туристам.

Арни с трудом сдерживался. Он не знал этого! Как часто по воскресеньям его девочки умоляли его отвести их на этот рынок!

— Мне придется заглянуть к вам. Я все еще не передумал купить один из ваших горшков.

На Анджелине была подбитая ватой куртка сиреневого цвета, красиво контрастировавшая с ее прямыми черными волосами. Ее маленькие ручки скрывали толстые варежки. На ней были синие джинсы и ботинки. В таком наряде она выглядела как подросток почти того же возраста, что и Рейчел.

Оба некоторое время молчали, наслаждаясь теплом салона. Наконец Анджелина посмотрела на него и спокойно сказала:

— Знаете, вы точная копия актера Бена Кингсли.

Арни покраснел и рассмеялся.

— Спорю, все вам говорят об этом.

— Нет, ни одна душа. — Арни перевел взгляд с дороги на нее, посмотрел со значением, словно передавая безмолвные мысли, затем снова уставился в лобовое стекло и тихо сказал:

— Анджелина, вы первая, кто мне это сказал.

К разочарованию Арни, вскоре показался жилой массив, и он проклинал часы и короткие дороги. И опять, как в прошлый раз, она, похоже, не спешила выходить из машины, а задержалась немного, словно хотела предоставить Арни последний шанс. И Арни совершил один из редких в своей жизни безумных шагов.

— Знаете, что бы вы ни говорили, — тихо сказал он, — на улице темно. Я чувствую ответственность за вас, поэтому провожу вас до двери.

— Хорошо, — скромно ответила Анджелина.

Оба, переступая через трехколесные велосипеды, шли по двору, в котором когда-то росла трава, но теперь земля замерзла. Лестничная клетка была разрисована этническим граффити. На одной половине дома разрастался семейный скандал, на другой орал телевизор. Оба слишком быстро подошли к двери Анджелины, и Арни снова проклинал мимолетность драгоценных мгновений.

Он уже хотел было попрощаться, как Анджелина вставила ключ в замочную скважину и сказала:

— Не хотите зайти и посмотреть на мое гончарное дело? Обещаю особо не навязывать вам свой товар.

И вот Арни входит в ту самую комнату, о которой он, просыпаясь, грезил последние пять месяцев. Она действительно напоминала то, что он воображал, но не совсем.

На одной стене висел плакат вождя Джозефа, смотревшего печальными глазами, на другой — батик в рамке, на котором была изображена уже знакомая Грозовая птица, похищающая солнце. Рядом расположились несколько глиняных изделий. Над дверью висела очень древняя на вид трубка мира с пером. А в остальном в квартире Анджелины совсем не чувствовался индейский дух. Если не считать большой статуэтки Мадонны на телевизоре и изображения Иисуса Христа, эта квартира ничем не отличалась от жилища любой молодой женщины со скромными доходами, тратившей деньги экономно, с умом и работавшей с огоньком.

Включив все лампы и закрыв входную дверь, Анджелина провела Арни на прилегавшее к кухне пространство, служившее столовой, сбросила на ходу куртку, под которой был просторный вязаный свитер. Шею ее украшала тонкая золотая цепочка с маленьким распятием.

— Вот где я работаю, — сказала она.

Здесь действительно царил беспорядок, о котором она предупреждала: на полу были разложены газеты, запечатанные мешочки с влажной глиной, необожженные горшки, упаковочная солома вылезала из ящиков, на столе установлен гончарный круг и лежали инструменты для гравирования.

Взяв небольшой круглый сосуд, украшенный геометрическим узором, Анджелина осторожно вложила его в холодные руки Арни.

— Вот что я продаю на рынке на Пайк-стрит, — сказала она.

Он вертел сосуд в руках, касаясь его в том месте, к которому притрагивалась Анджелина, впитывая из него ее жизненную силу. Она создала этот предмет и отдала ему немало времени. «Я куплю его, Анджелина, — подумал он. — Я куплю по одному предмету для каждой из моих дочерей, по одному предмету за каждый прожитый в браке с Рут год и для каждого Шапиро, обитающего в штате Вашингтон. Анджелина, я куплю все».

— Хотите кофе?

Арни поднял голову. Она смотрела робко, ее голос звучал неуверенно.

— Да, — услышал он свой ответ. — Это было бы здорово.

И тут его мозги стали напряженно думать: «Который час? Где сейчас мои девочки? Где Рут? Ах да, все в порядке. Она пойдет на свой сеанс к доктору Каммингс, так что миссис Колодни будет дома, как обычно случается, когда Рут с работы идет не прямиком домой, а еще куда-нибудь. Миссис Колодни присмотрит за девочками и проследит за тем, чтобы те были накормлены. На всякий случай, на всякий случай…»

Кухня оказалась ужасно маленькой. Он снял пальто и шарф и неловко ступал по краю линолеума, а она достала фильтр для кофе и вытащила из холодильника банку «Хилл бразерс». Арни остро чувствовал, как близко он стоит к ней — их разделяли несколько дюймов — и дышит с ней одним воздухом.