За мгновения до... (СИ) - Страница 43

Знаю, что должна с ним поговорить, сама ведь ждала и хотела, но обида слишком сильна, чтобы дать разуму шанс высказаться, даже просто подать свой голос.

Я не могу сейчас. Может, позже, но только не сейчас, когда вся моя слабость, уязвимость – наружу.

Внезапно фары ослепляют мои и без того плохо видящие от слёз глаза, машина с визгом останавливается, и из-за откинувшейся буквально на ходу двери выскакивает Кристиан:

- Ева! – нормальный, человеческий, вменяемый голос этого парня сейчас нужен мне как никогда.

И я не  отказываю себе в желании кинуться в его всегда открытые для меня объятия, вжаться в его пахнущую вкусным мужским одеколоном грудь. Кристиан всегда гладко выбрит, и сегодня - не исключение: я знаю, потому что моя щека уже прижата к его щеке, мои руки обвиты вокруг его талии.

Кристиан сжимает меня, поглаживая кругами мою трясущуюся от рыданий спину, успокаивая, защищая, давая убежище моей разорванной на ошмётки душе.

Это была моя первая любовь, а она, как известно, не подруга  мудрости, осознанности, равновесию и трезвости. Скорее, наоборот: безумие, чувства на грани, категоричность во всём, а главное, в желании владеть человеком целиком, без остатка,  управляют нами, когда мы впервые и по-настоящему любим, диктуют наши решения, совершают за нас поступки.

- Ева! Я с тобой, Ева! Всё хорошо, не бойся, Ева, не бойся! Я здесь, теперь тебе ничто не угрожает, я буду рядом, всегда рядом!

Его губы на моих щеках, висках, ладони сжимают голову, удерживая в самой удобной позиции для поцелуя в губы.

Кристиан не из тех, кто играет в игры, не из тех. Эмоции и переживания отпустили на волю его чувства, те самые, которые он никогда и не пытался скрывать. Но это ведь почти невозможно, когда тебе только восемнадцать лет, и ты если живёшь, то на полную катушку, если любишь, то так, чтобы сердце настежь, чтобы целиком и без остатка, чтобы каждой клеткой принадлежать и каждой мыслью владеть.

Дамиен ударил его настолько сильно, что от звука этого удара моя душа замерла.  Я знала, что мой сводный брат способен на безумства, знала всегда. Даже в детстве, когда мы так отчаянно воевали, и мои ответы никогда не заставляли себя ждать, я боялась его. Всегда ощущала во рту привкус фатальной черты, до которой я так часто дотрагивалась, но никогда не переступала, зная наверняка, что за этим последует.

«Дамиен может убить, если потребуется» - так сказала однажды она, его «серьёзное».

В тот страшный февральский вечер, леденящий своей обречённой неизбежностью, я видела, как Дамиен убивает: жестоко, одержимо, неумолимо.

- Думай, думай, думай! – внушаю себе.

И решение приходит, пусть не так быстро, но всё же:

- Мелания! Дамиен убивает твоего брата! – ору в трубку своего телефона.

- Где вы?

- В направлении Сюрейского моста, буквально в минуте от клуба! – уже почти рыдаю.

В такие моменты не важно, откуда придёт помощь, главное, чтобы вовремя. Личные счёты стираются в пыль, когда на кону жизнь таких важных для тебя людей.

Ребята появились быстро, но мне это короткое время показалось вечностью. Дамиена буквально отдирали от избитого Криса. И пока я боролась с собственной истерикой и шоком, Мелания вызвала врачей и взялась за меня:

- Говори полиции, что ничего не видела. Ничего не знаешь! Нашла избитого Криса и позвонила мне! Ясно?

- Ясно… - киваю.

И спустя время добавляю:

- Я не умею врать. Совсем!

- Да неужели! – бросает мне почти презрительный взгляд. – Значит, самое время научиться! Иначе не увидишь своего Дамиена много-много лет, пока он будет отрабатывать содеянное в колонии!

Мне показалось, она заплевала меня слюной, пока шипела свои наставления, но сознание чётко выделило главное: «своего» Дамиена.

- Окей! – соглашаюсь. - Скажу, что ничего не видела.

Но Мелания уже вытирает кровь с разбитых губ Дамиена.

- Как же ты так, Дам? Как же ты так, а? – причитает.

А Дамиен будто в трансе: похоже, осознание того, что он сделал с её братом и своим другом, наконец, придавило его.

Пришедший в себя в госпитале Кристиан сообщил полиции, что не знает парней, избивших его, не видел их лиц и почти ничего не помнит о случившемся. Кроме серьёзного сотрясения мозга, ссадин, синяков, ушибов  и сломанных рёбер у него не оказалось угрожающих жизни повреждений.

Когда спустя сутки я пришла навестить его и попросить прощения, Крис смотрел на меня не так, как раньше.

- Зачем ты соврал, что не помнишь, кто тебя бил? – спрашиваю почти шёпотом.

- А что бы это изменило?

- А что ты хочешь изменить?

- Ему не место в тюрьме, - отрезает.

Кристиан внимательно смотрит в мои глаза:

- Дамиен сказал не приближаться к тебе, предупредил всех, что ты - ЕГО девочка, - заявляет ледяным тоном.

Затем отворачивается к окну:

- Я переступил черту. Нарушил негласные мужские законы.

- Вы же люди, а не звери, чтобы решать свои споры таким чудовищным способом, Кристиан!

- Мужчины всегда становятся зверьём, когда дело касается любимой женщины, Ева!

- Ты думаешь… - не могу закончить вопрос. Смелости не хватает.

- Не знаю! - отвечает, глядя в небо.

Спустя минуту снова поворачивается, чтобы, возможно, прочесть в моих глазах ответ на тот единственный вопрос, который его волнует:

- Я одного не могу понять: за что все вы так любите его? Что в нём есть такого,  чего нет у меня, например? Чем он настолько особенный?

Я бы могла ответить ему, что, наверное, это он избил тебя, а не ты его. Это он чертит границы, а ты на них ориентируешься. Это он везде и всегда первый, он – победитель, а ты побеждённый. Он локомотив, а ты вагон. Он любыми путями добивается своего, а ты соглашаешься.

- Я не знаю, Кристиан. Это очень сложно, очень. Но то, что он сделал с тобой …

- Это и есть причина?

- Нет, нет! Что ты! Нет, совсем наоборот! Дамиен упал в моих глазах! Не представляешь, как сильно!  Я не ожидала, что он может быть настолько жестоким! Я боялась… боялась, что он убьёт тебя! – не могу сдержать эмоций.

- Как видишь, я жив и даже не имею серьёзных повреждений. Дамиен знал, куда и как бить, Ева. Но твой брат может убить, поверь, и для этого ему потребуется гораздо меньше времени, чем то, которое у него было. Не переживай о нём, он всегда контролирует себя и ситуацию, даже если со стороны всё выглядит иначе.

Кристиан берёт мою руку в свою:

- Я знаю, что ты боишься его. Знаю.

- Боюсь … - признаюсь шёпотом.

- Не нужно, Ева. Он … он никогда не причинит тебе вреда.

- Как можно быть уверенным в настолько диком и непредсказуемом человеке?

- Я же говорю, Дам всё держит под контролем, - улыбается. – А у тебя есть то, чего ещё никогда и ни у кого не было.

- Что?

Кристиан сжимает мою руку и смотрит прямо в глаза:

- Я никогда не видел, чтобы он смотрел так на девушку, насколько красивой бы она ни была. Никогда ещё с таким рвением он не защищал своего. Поверь, я знаю: мы в одной компании с тринадцати лет, задолго до того момента, как в его жизни появилась моя сестра, и я впервые вижу его таким. А в том, что случилось, я виноват сам: не нужно было целовать тебя у него на глазах!

- Я никогда не видел, чтобы он смотрел так на девушку, насколько красивой бы она ни была. Никогда ещё с таким рвением он не защищал своего. Поверь, я знаю: мы в одной компании с тринадцати лет, задолго до того момента, как в его жизни появилась моя сестра, и я впервые вижу его таким. А в том, что случилось, я виноват сам: не нужно было целовать тебя у него на глазах!

И спустя мгновение добавляет:

- Просто испугался за тебя и… не сдержался. В другой раз буду умнее! – улыбается.

Мы расстаёмся друзьями, хотя один из нас желает большего. Кристиан кажется мне необыкновенным, особенным человеком, его честность и порядочность подкупают – не каждый способен искренне защищать чувства друга, накануне избившего тебя так сильно, как это сделал Дамиен.