За краем поля - Страница 14

   На Редольфа Шматкевского, которому после взрыва как никогда подходило ученическое прозвище "Морда", последний запрет не распространялся. Изуродованный боевик, и раньше обладавший статью матёрого медведя, сделался настолько устрашающим, что молодые целители при виде него зачастую визжали, а более привычные помощницы норовили осенить со спины знаком Триликого. Когда беспокойного пациента попытался урезонить сам главный целитель, младший Мастер-Боя только одарил его хмурым взглядом, как скандальный мужичонка тут же сник, попросил сильно не баловаться и отправился в свой кабинет допивать притащенный на взятку кагор. Больше недовольных тем, что молодой человек, чуть отошедший после операции, расхаживает по лечебнице, как-то не находилось.

   Не сказать, что Мастеру нравились всеобщий страх или сочувствующие взгляды, щедро раздаваемые молодками вместо некогда кокетливых и заинтересованных; он вообще относился к породе людей доброжелательных и открытых. Но после той злополучной ночи, когда перед ним прямиком в Подмирное пекло отправился целый штаб заговорщиков, что-то сломалось в душе простого деревенского паренька. Не мог он теперь найти себе покоя в заслуженном отдыхе, не получалось сосредоточиться на выздоровлении. Мрачной пугающей тенью шатался он вдоль коридоров, придерживаясь здоровой рукой за стены, и бессвязно бормотал что-то о некромантах и чернокнижниках. Назвать грозного чародея безумцем никто, к слову, тоже не решался.

   - Ай, Божухна! - раздался из-за стены испуганный старческий голос, в котором без труда угадывалась местная помощница. - Да что ж с тобой случилось?

   Этот окрик, не свойственный обычно весьма холоднокровной, если не безразличной престарелой бабёнке, заставил Шматкевского вынырнуть из собственных безрадостных раздумий и заинтересованно прислушаться. В небольшой комнатушке для подготовки к процедурам явно был кто-то посторонний. Из-под двери несло обеззараживающей настойкой для вымачивания использованных перевязочных лент, спиртом и тем, что чудом выживший чародей больше никогда в жизни не забудет - чернокнижием. После близкого знакомства с гранью враз обострившееся чутьё Редольфа теперь улавливало любые чары сильнее бойцовской нежити, сразу же распознавая их направленность и вскрывая нюансы плетения. Чернокнижие, которым теперь пропиталось его собственное лицо, и вовсе казалось мужчине самым ярким из чар. Первым порывом чародея было ворваться внутрь и прихлопнуть чёрную гниду, посмевшую использовать запретные книги, но сохранившийся с более счастливых времён здравый смысл всё же удержал его от опрометчивых поступков.

   - Это? - чуть насмешливо отвечал ей очень молодой, но уже какой-то скрипучий голос. - Это уже давно, я привык.

   - Какое давно? На тебе ж лица нет!?!

   Женщина была явно испуганна и очень встревожена за собеседника, но тот на её замечание лишь горько рассмеялся.

   - Думаешь, я не знаю? - к его голосу добавились неприятные булькающие звуки, напоминающие звучание утопленной волынки. - Говорю же, давно это, уже привык.

   - Да что же ты сразу не пришёл? - взволнованная помощница не желала слушать знакомца, причитая испуганной курицей. - Что-нибудь да придумали бы. У нас вон пол-этажа таких, красавцев, лежит, а вторая половина ещё краше. У некоторых уже и сошло совсем. Да как же так, молодой совсем, красивенький какой... был.

   - Был да сплыл, баб Дара, - решительно прервал её рыдания таинственный "красавец". - Я по другому делу. Ты, говорят, отворотное делаешь. Мне позарез нужно. Сил дольше нет. Изведусь скоро совсем.

   Чужак тяжело вздохнул, и Редольф даже немного посочувствовал несчастному, умудрившемуся нарваться на неуравновешенную дамочку, что решилась на такие радикальные меры. Всем было известно, что в случае сопротивления не совсем легальным чарам, несчастный объект чьей-то страсти будет страдать сильнее, чем в застенках славной инквизиции.

   - Так когда ж это? - сочувственно пролепетала ушлая бабка. - Неужель, приворожила какая вертихвостка, пока рожа целая была, а как покалечило тебя, так и за порог выставила, чтоб глаз не мозолил?

   - Если бы, - невесело хохотнула жертва приворота. - Тогда бы её и саму можно было заставить отворотное варить, всё же травница. Да и эффективнее было бы, сама знаешь. Нет её в живых. Прирезали: слишком наглая была. А мне мучайся. Так даже на могилку не пойдёшь, чтобы земли набрать - нет её нынче. Не спрашивай, как, а как привороженный, тебе говорю, что даже трупа от этой стервы не осталось ... её в ... и гриву.

   - Плохо. У меня на руках универсального состава нет, варить придётся. Потерпишь, или могу за пару кристаллов у нашего диагноста выменять, он всё равно пару бутылок завсегда на технические нужды списывает.

   Было понятно, что собеседник явно колеблется и государственным реестровым составам, что присылались в стандартном наборе настоек, не доверяет. Очень, кстати, правильно делает: травы и реактивы для них всегда закупались самые дешёвые, чтобы побольше выторговать на разнице, при этом беспощадно вредя качеству.

   - Лучше подожду, - после небольшой задержки проговорил некто. - Две недели, как её оприходовали, терпел и ещё потерплю. Я к тебе, баб Дар, через три дня ещё раз подойду, ты уж, будь добра, притащи хоть слабое.

   Раздались шаги, и Редольф, спрятавшийся за дверью соседней палаты, мог наблюдать, как из комнатушки сначала выскочила сухая, чуть неряшливая старуха в застиранном чепце и, мелко перебирая ногами, метнулась по коридору к перевязочной. Следом за ней спокойно вышел высокий стройный мужчина в яркой модной куртке, чей капюшон закрывал голову владельца почти до подбородка. Если судить по походке, подозрительный визитёр, был очень подавлен промедлением и не особенно здоров. Действуя, скорее на собственных инстинктах, чем каких-либо достойных основаниях, Мастер-Боя стремительно выскочил из укрытия и, схватив за шкирку воняющего чернокнижием посетителя, втащил его в пустующую палату. Не ожидавший нападения мужчина в первый момент растерялся, но уже в следующий вытащил из-за пояса короткий клинок и сделал замах. К несчастью, его противником был настоящий хорошо тренированный боевик, а у этого боевика на второй руке - положенный на совесть гипс. Застрявшее в твёрдой массе оружие небрежно стряхнули с руки, а его владельцу разок удалили по печени, для профилактики.

   - Кто ты и что делаешь в закрытой на карантин лечебнице? - вкрадчиво и даже весьма вежливо поинтересовался Шматкевский.

   Нарушитель, значительно уступавший грозному боевику в комплекции, предпринимать новых попыток к бегству не стал, лишь обречённо опустил руки и саркастически хмыкнул, словно давно ожидал чего-то подобного. Молодой человек даже не стал поднимать головы, чтобы узнать, кто именно на него напал прямо в общественной лечебнице.

   - Ты не понял вопрос!?! - добавил в голос необходимой угрозы чародей и разок встряхнул молчащего человека. - Или может, желаешь пообщаться в допросной? Там с тобой не будут так вежливы.

   Из-под капюшона раздалось невнятное хмыканье. Шматкевский готов был повторить удар (избиение сломанной конечностью в лечебном гипсе никто бы не признал превышением полномочий), только нарушитель осторожно, чтобы не провоцировать противника, потянулся к лицу и с заметной неохотой откинул с головы ткань. Старуха была права: когда-то стоявший перед Шматкевским юноша действительно мог считаться очень красивым, даже завидным: высокий, подтянутый с гармоничными чертами. Теперь левую сторону его лица пересекал отвратительный бугристый узор из вздувшихся узлов и надорванной кожи, что кривил глаз, пузырил скулу и сползал по шее под край свитера. От недавнего, но успевшего одеревенеть шрама отчётливо фонило чернокнижием высшего порядка.

   - Думаешь, после этого всё ещё можно бояться боли, - насмешливо проговорил юноша, медленно поднимая глаза на ищейку. - Во-о-о-от, как...

   Увидев перед собой собрата по несчастью, что в придачу и пострадал значительно сильнее, молодой человек невольно растерялся. Ожидая шокировать или даже урезонить нападавшего: всё же лечебница настраивает на сочувствие и сопереживание - он совершенно не ожидал, что в роли сочувствующего придётся выступать самому.