За грань. Инструкция по работе с вампирами (СИ) - Страница 60

— Нет, — говорит Йоан, но паника и непонимание на моем лице заставляют его быстро добавить: — Это ненадолго. Скоро состоится суд.

— Но…

— Не думаю, что он может что-то предпринять, лишившись рук и ног, — его ладони ложатся на мои обнаженные плечи и я замечаю, как Стрэнд задерживает взгляд на белой неровной полосе на шее, которая навечно останется со мной. — Ему повезло, что я вспомнил о законе обязательного придания суду.

Оказалось, что уже много столетий стоит мораторий на убийство первородного без предварительного суда. За это другому вампиру грозит несколько лет в голодной камере, залитым бетоном. Я вспоминаю то видение, которое удалось выцепить из обуянного голодной лихорадкой первородного там, под струями горячей воды в незнакомом мне месте. Но Йоан долго молчит, когда я рассказываю о том, что видела. Эпизод остается без ответа, но меня это не сильно волнует. Если будет нужно, когда-нибудь он расскажет.

На мой вопрос о том, почему после убийства Этьена его не приговорили к такому наказанию, Йоан отвечает, что брат Элроя вовсе не был первородным. Повернутый на Всеотце вампир напоил младшего брата своей кровью практически сразу, как только совершил переход.

Раньше я бы спросила, как только обращенный может понимать, что делать с кровью и как распоряжаться силой, но сейчас это кристально ясно, как знание что если быстрее передвигать ногами — можно побежать. Оно приходит к тебе с кровью твоего создателя, шепчет на ухо верные вещи и многое ты можешь делать по наитию. Чем опытнее и сильнее вампир, тем больше передается тебе.

Кровь от крови.

Сейчас сложно сказать, насколько сильно раздвинулись рамки моего сознания, что ведомо, а что нет. Но глубокая уверенность в том, что будет время разобраться со всем, придает сил и дарит надежду. Если закрылась одна дверь, значит, где-то открылась другая. Простое человеческое будущее с мужем, ребенком, внуками и солнечными пляжами с вкусной едой умерло вместе с первым ударом клинка. Признаться, мне бы хотелось испытать все это. У меня будет время погоревать об этом. Но, благодаря Йоану теперь передо мной бескрайний мир, полный новых знаний. Можно переключиться хотя бы на это, а что поставить целью…что же, у меня и на это будет полно времени.

— Тебе надо поесть, — говорит он прежде, чем я успеваю спросить о клинке. — Сейчас начнется и лучше утолить голод как можно скорее.

Все вопросы застревают в горле, как только начальник напоминает об этом. И то, что поначалу показалось обычным першением разрастается до иссушающего жара в глотке. Клыки с кровавой болью удлиняются так, что я даже могу слышать костный скрежет в челюсти. И какого же мое удивление, когда понимаю, что в остальном мне уже знаком вампирский голод. Вены горят, тело ноет. Все в точности так же, как при укусе.

Я вновь в футболке, шлепаю босыми ногами по каменному полу, который должен был бы показаться смертной Соне ледяным, но ощущения холода нет, только понимание. Меня колет тревога, когда он выводит меня в коридор. Кажется, что мы все еще там, в неизвестном где-то, которое под землей построил Элрой. Но я быстро понимаю, что это подземная часть особняка Стрэнда. Это тоже просто приходит ко мне с первым вдохом воздуха, узнаванием аромата первородного, ненавязчиво пропитавшего все нутро дома.

Новая, жгучая ниточка ведет меня вперед. Я ощущаю смертного всеми порами и все, о чем может сейчас думать мой мозг это «Есть». Все существо занято лишь желанием впитать жизненную силу. Мысль, что за этим может последовать человеческая смерть не пугает, она блекнет и испаряется с каждым новым шагом навстречу теплой жизни впереди. Рот наполняется слюной, а тело трепещет от предвкушения.

Еще немного. Дальний конец коридора. Последняя дверь в тупике.

Не говоря ни слова, он отпирает очередную металлическую дверь, больше похожую на тюремную, с прорезанным узким окошком на высоте глаз. Запах немытого тела и страха ударяет в нос, как только я делаю шаг внутрь. Но участившийся пульс, разгоняющий сладкую смертную кровь по венам, затмевает зловоние.

Мужчина сидит на грязном матрасе, подтянув колени к густо заросшему подбородку. Руки его не скованы, но он будто боится пошевелиться, держит их на виду. Рядом на полу стоит пустая тарелка. Наверное, Йоан кормил его все то время, пока я не приду в себя. Губы сами собой растянулись в улыбку.

Наверное, это была крайне острая еда.

Заключенный, призванный стать моим первым вампирским ужином, был одет также, как и при последней нашей встрече — во все черное, словно гребаный ниндзя. Только одежда теперь воняла и загрязнилась. А сам он уже не был таким уверенным, от него разило страхом, пусть и смотрел на нас в упор, не отводя взгляда.

— Все-таки ты выжила, — говорит Флинн Доуэлл, выпрямляя ноги. В нем появляется смирение.

— Он мой брат, — не в укор, а просто в качестве информации рассказываю Йоану, пусть даже во рту сводит так, что речь становится непонятной.

— Знаю.

— Он притворялся моим парнем, и мы чуть не переспали.

— Он рассказал.

Скорее всего под большим давлением или под чарами. Уверена Стрэнд получил удовольствие вытягивая из него все, что тот знает.

— Я убила нашего отца.

— Дерьмо случается, так? — криво ухмыляется Йоан, но его взгляд остается серьезным. — Это мой тебе подарок. Сойдет?

— Еще как. Спасибо.

Все человеческое во мне исчезает, растворяется в красном мареве сухого жара. Движение и я уже рядом с ним, знаю, что и как стоит делать. Провожу по заросшей щеке ладонью, смотрю прямо в глаза, так похожие на мои собственные человеческие. Как же раньше я этого не заметила?

— Лучше ты, чем…

Договорить он не успевает. Лицо Флинна расслабляется, становится проще. Чужое сознание поддается, ломается, как высушенная скорлупка и полностью отдается моей воле.

«Боли нет», — приказываю я ему, точно зная, как это делать.

С первым укусом и первой жертвой ты четко осознаешь, почему вампиры зовут кровь жизненной силой. Ведь это не только жизненно необходимое пропитание, это самый лучший источник энергии. Мозг вампира требует гораздо больше энергии от тела, нежели мозг смертного. Он научился быть другим, давать больше способностей, наделять мышцы силой, усиливать разум и даже давать власть над другими существами. Но для этого требуется непомерное количество энергии, которую вампиры берут из крови смертных. И если ты теряешь жизненную силу, то твои способности и тело уже не способны так же хорошо работать, они сжирают тебя. Не убивают, но ощущения весьма неприятные. Все вертится вокруг жизненной силы.

Сложно описать то, что происходит с тобой, когда языка касается первая капля. Эйфория? Слишком банально. Удовольствие? Тоже не то слово. Оргазм? Тоже не то слово. Каждая клеточка организма будто оживает, и живительная теплая сила наполняет тебя. Как солнце и вода питают растения, так и кровь возрождает тебя и избавляет от боли. Мне не стыдно вжиматься в податливое мужское тело, со стонами удовольствия глотать жизнь, которая сама услужливо льется тебе в рот.

Йоан не останавливает меня, дает завершить начатое, пока Флинн, он же Филипп не падает бездыханный на матрас. Пока я слизываю кровь с губ, то ощущаю, как тени вокруг слушаются и ликуют вместе со мной. Потянись, прикажи и они сделают что угодно. Все, кроме одной. Давно наблюдавшей за нами из темного уголка камеры. Эту тень я не знала, но чувствовала раньше, еще в своей смертной жизни. И она меня пугает.

Солнце пугает меня. Мне хочется сжаться как можно сильнее, забиться за задние сидения и не вылезать, пока тьма не опустится на город. Прошла неделя с того момента, как я очнулась в подвале у Йоана. За это время я успела понять, что сделаю все возможное, чтобы не встретится с его испепеляющим светом. Пусть я не погибну сразу и в принципе, если быстро уберусь от прямых лучей, то выживу, но даже сама перспектива поджариться вселяет в меня животный страх.

И тем забавнее, что мои собственные похороны проходят в яркий солнечный день.