За грань. Инструкция по работе с вампирами (СИ) - Страница 55

Дверь со скрежетом начала открываться, и я подскочила на месте, понимая, что на мгновение задремала. Поэтому нарушенная тишина заставила меня собрать все свои силы и занять боевую стойку. Прямо как учил Йоан.

Я хорошо вспотела, на лице выступила испарина и я чествовала, как к щекам от духоты прилила кровь.

Чуть пригибаясь, в помещение зашел сначала Флинн, а за ним и сам Элрой.

На до боли прекрасном лице играла зловещая ухмылка. Глаза буравили меня, оценивая с ног до головы. На нем была все та же белая рубашка с подвернутыми рукавами и расстёгнутыми до пупа пуговицами. Медные шелковистые волосы рассыпались по плечам, вот только на шее был темный след, словно от когтей. Странно, что на нем подобное повреждение не заживало. Пока он шел ко мне, я успела заметить, что его запястья тоже покрыты отметинами. Только они выглядели гораздо хуже. Алебастровая кожа будто воспалилась и припухла у самых краев.

Могли ли те демоны из тьмы оставить такое?

— Я рад, что ты заглянула к нам, — оскалился он, кладя пальцы мой подбородок и приближая лицо.

Когда он вплотную приблизился, то я, наконец, разглядела своим человеческим зрением то, как плохо выглядел Элрой. Слишком бледный, с синими кругами под глазами, можно было разглядеть даже морщины в уголках губ, а его клыки были серыми. Так же от него неприятно пахло чем-то затхлым, как долго пролежавшая в ящике тряпка.

— Ты был так настойчив, — сквозь зубы процедила я, ощущая одновременно и страх, и ярость.

Вампир криво ухмыльнулся и слишком молниеносно схватил меня за шею. В следующий миг тело пронзила уже знакомая, сжигающая все вены боль. Я вскрикнула и задергалась в его стальных и холодных объятьях. Мне показалось, что Флинн стыдливо отвел глаза в сторону, пока его хозяин с хрустом и рычанием вгрызался в мое горло.

Гребаное все! Меня пили в последнее время столько раз, что оставалось только удивляться, как во мне вообще оставалась кровь. Признаюсь, клыки Йоана ощущались совсем иначе. Не так обидно и больно, как оказалось. Элрой плевать хотел на меня, поэтому не проявлял ни капли аккуратности.

— Господин, помните, что каждая капля ее крови бесценна, — раздалось где-то за гранью моего расплывающегося от агонии зрения. — Не усердствуйте.

Говорил мужчина вовсе не раболепно или покорно, как свойственно всем марионеткам. Скорее это было хриплое неодобрительное ворчание.

Странно, но вампир тут же отпустил меня, не беспокоясь, что я начала падать на пол. Он не придержал меня, просто отступил на пару шагов и наблюдал, как его жертва ослабленно шлепается на пол, еле успев выставить перед собой руки, чтобы не разбить о каменный пол лицо. Мое дыхание стало тяжелым, духота вкупе с потерянной кровью и тем, что я пережила раньше вечером, отобрали слишком много сил.

— Ну, наконец-то, Говард, — голос первородного лился медом, словно кот, утащивший у хозяйки сливки или кусок отборного мяса. Я пыталась подавить слезы унижения, какое испытала, когда мной так пренебрежительно перекусили. — Я лишь немного пригубил, чтобы скучно не было.

Я подняла глаза и посмотрела на новое действующее лицо. Мужчина, чуть ниже Флинна ростом, стоял в дверях, держа в руке увесистый с виду металлический чемодан. Он хмуро смотрел на своего господина, отчего носогубные складки казались черными глубокими полосами, будто грим. Лицо будто обветрено, красноватые щеки и неряшливая небритость. Ему было около шестидесяти, лицо его хранило былую привлекательность, только теперь на ней был налет многих лет и скорее всего, тяжелой работы и бескрайней усталости.

И за всем этим я узнала его. Глубокая душевная рана вновь вскрылась и боль ударила вновь.

— Папа? — голос предательски дрогнул.

Когда отец погиб в автокатастрофе мне было всего шесть лет. Я мало что осознавала и долго верила, что папа скоро вернется и все это одна большая и ужасная ошибка. Потребовалось много времени, чтобы ребенком я поняла, что такое смерть. Это когда ты исчезаешь из мира и нет ничего больше. Ни желаний, ни увлечений, ни будущего. Он лишь жил в моей памяти, во снах, но когда я просыпалась, то реальность долго и упорно напоминала — отец не войдет в комнату, не расскажет историю перед сном, не свозит на озеро, не купит мороженого, после твоего неудачного падения, не заберет тебя и сестренку на выходные в поездку.

Я помнила его любящим и добрым отцом, но то, что видела сейчас перед собой никак не вязалось с его образом, приукрашенным бескорыстной детской любовью. Он хмурился и будто бы с разочарованием смотрел на меня.

— Жаль, что не удалось найти тебя раньше, — помотал он головой, ставя чемодан на пол. — Не было бы столько проблем.

— Ты ведь…какого хрена происходит?

Мне было трудно собрать воедино разум и чувства. Меня растерзали на тысячу кусочков. Сложно поверить. Настолько, что я почти признала, что брежу в предсмертных муках после укуса Элроя.

Как вообще все это могло быть правдой? На глаза невольно навернулись слезы печали и непонимания. Осознание ножом ударило в сердце.

— Мама до сих пор страдает, — сказала я, глядя прямо в серые глаза отца. — Мы столько всего пережили, ты не представляешь. Я буквально в одиночку воспитывала Элис первые годы, после похорон, а ты, оказывается, сбежал? Мама…она сломлена из-за тебя.

Мне хотелось громко рыдать, но я позволяла слезам только горячо течь по щекам, сдерживая все те эмоции, какие могли помешать мне ясно выразить мысль вслух. Элроя забавляла ситуация, он просто стоял, скрестив руки и наблюдая за сценой. В его золотистых глазах плескалось веселье.

— Жаль, удобная была женщина…

— Что⁈

Хотелось начать тираду насчет всего, что думаю об этом. Мне было плевать, что я сижу на полу и ощущаю вселенскую слабость. Я готова была встать и потрясти отца за грудки вот только заметила, полное безразличие на его лице. Ему было плевать на все, что я ему скажу.

Надо же столько лет прошло, мы так долго не виделись, всей семьей считали его мертвым, а теперь выходит, что все было зря. Ведь человек, который шесть лет изображал отца, оказался…кем?

— Все, хватит сантиментов, — хлопнул в ладоши Элрой. — У нас не так много времени. Надо подготовить ее к ритуалу. Говард, давай, за дело, а то у нас на хвосте несколько моих разгневанных собратьев.

— Эй! Какой еще ритуал? — вопрос был резонным.

— Тебе знать незачем, сучка…

— Нет уж, стой, — злобно зашипела я, сгорая от желания несколько раз хорошенько пнуть человека, по которому горевала много лет. — Наверное перед смертью мне полагается хоть немного правды, не думаешь?

Элрой фыркнул.

— Нет. Возможно, если бы ты вела себя послушно в Эдинбурге, я был бы более лоялен…

— Я знаю, зачем Стренду клинок, — выпалила я, надеясь на удачу.

И это сработало. Элрой прищурился, внимательно изучая меня, будто пытаясь найти намек на ложь.

— Плевать, клинок мой, — прозвучало довольно неуверенно для того, чтобы попытаться еще раз привлечь его внимание и выудить ответы.

— Да, твой. Но вот Стрэнд прошлой ночью рассказал мне кое-что важное об этом артефакте и Летиции.

Все, что я говорила на самом деле не являлось ложью. Это были лишь мои догадки, собранные из обрывков фраз, недомолвок и странного поведения Бейти, когда она решила, что я спутала времена. Но и говорить об истинных целях Йоана я не собиралась, даже если бы знала, поэтому просто пыталась собрать этакого монстра Франкенштейна, чтобы выбить ответы хотя бы на несколько своих вопросов. Ну, потянуть время тоже стоило.

«Говори», — чужое сознание с силой врезалось в мои мысли, но я устояла.

Стрэнд в своих попытках прорвать защиту был куда страшнее и опаснее.

Я лишь поморщилась.

— Слишком просто, Элрой, — улыбка вышла кривой и вымученной. — Давай: история на историю.

Верхняя губа вампира, на которой еще остались следы моей крови, приподнялась, обнажая посеревшие клыки. Первородному явно не понравилось, что кто-то мог диктовать условия. Особенно смертная. И я очень надеялась, что ему нужная эта информация больше, чем злость за унижение.