Южный Урал № 13—14 - Страница 23
Однако сам Петр Васильевич не особенно доволен состоянием дел в механизации трудовых процессов.
— Конечно, кое-что делаем: и толкатели, и подъемники, и пневматические заслонки, и вот конвейерную ленту установили на подаче пустых опок. Но всего этого мало, и делается все это как-то непланомерно, я бы сказал — не по-научному. Знаете, о чем я думал в последнее время? Нам в цехе нужна специальная группа механизации с опытными конструкторами, монтажниками и механиками. Ну, положим, для начала хотя бы 4—5 человек. Тогда мы могли бы послать конструкторов с определенным заданием механизировать какой-либо участок и не выпускать их оттуда, пока они не сделают настоящего дела. Кстати сказать, такая группа есть в литейной Горьковского автозавода: семь человек работают над вопросами механизации производства, только этим и занимаются…
— Так в чем же дело, Петр Васильевич? Почему не создать такую группу здесь, на Уральском?
Семин задумчиво и несколько смущенно поглаживает подбородок:
— Начинал я, как говорится, продвигать этот вопрос. Но, понимаете, совпало это дело с начавшейся у нас работой по сокращению управленческого аппарата и просто совесть не позволила настаивать в такое время на организации еще одной управленческой надстройки. А вообще-то, конечно, следует подумать… Такая группа должна быстро окупить затраты, в это я твердо верю. Будем надеяться, что эта моя небольшая мечта осуществится…
— А о чем вы еще мечтаете?
Петр Васильевич молчит, задумавшись.
— У нас почему-то принято считать, что мечта — это большое личное устремление человека. А у меня, пожалуй, таких устремлений немного, большинство устремлений связано с производством. Сам не понимаю, но как-то все так получается, что все время думаешь о производстве, все время приходят в голову деловые соображения…
— Какие же?
— Ждем вот, что нам в ближайшее время увеличат план. Нельзя сказать, чтобы у нас на производстве не было резервов — есть, конечно. Однако проектная мощность цеха давно перекрыта, и с каждым днем эти резервы отыскивать и использовать приходится труднее. Поэтому нам сейчас крайне необходимо провести три мероприятия, чтобы быть готовыми к выполнению увеличенного плана.
— Три мероприятия?
— Да, три. Решающие мероприятия. Во-первых, нам нужно устроить кожух с водяным охлаждением на плавильном поясе вагранки. Это позволит выкладывать внутреннюю футеровку не в два с половиной кирпича, как теперь, а в два. Следовательно, емкость вагранки увеличится на 20 процентов, а с таким увеличением мы можем принять солидную добавку к плану. Во-вторых, нам нужен дополнительный, третий мостовой кран на шихтовом дворе. Повторяю: проектная мощность цеха давно перекрыта и два крана никак не могут обеспечить весь объем погрузочно-разгрузочных работ. Мы буквально задыхаемся от потока сырья. В-третьих, в стержневом отделении нам нужна вертикальная сушильная печь. Строят ее уже пять лет, да все недостроят… Вот и стоит эта печь, как памятник тому «вниманию», которое управление завода уделяет своим передовым цехам…
Иронические кавычки на слове «внимание» подчеркнуты тоном голоса так энергично, что мы явно удивлены. Заметив это, Петр Васильевич грустно усмехается:
— Мы справляемся со своими задачами, обеспечиваем завод отливками, из-за нас не стоят механические цехи и сборочные конвейеры, нас хвалят на всех собраниях и заседаниях, а вот конкретная помощь, простое внимание к нашим насущным нуждам не всегда есть. И это считается нормальным, на то мы, дескать, и передовой цех, чтобы справляться с трудностями! А вот, если бы мы держали сборку, не выдавали бы номенклатуру — тогда были бы у нас и вертикальная печь, и кожух с водяным охлаждением, и мостовой кран на шихтовом дворе. Все, чего бы мы тогда не пожелали — исполнилось бы! Грустно, но это так!
Много раздумий у этого сорокапятилетнего невысокого, плотно сложенного человека, с простым рабочим лицом. Петр Васильевич — сын московского литейщика, в пятнадцать лет начал работать учеником формовщика и в годы становления Московского автомобильного завода работал там рядовым формовщиком. Работая, учился в вечернем техникуме, защитил диплом на тему «Тепловой баланс вагранки», был старшим мастером и начальником формовочного отделения. Жизнь литейного цеха стала его жизнью, и менять ее на какую-нибудь другую он не намерен.
Раздумья его посвящены и ставшему родным литейному цеху Уральского автозавода, в строительстве и монтаже которого он участвовал четырнадцать лет тому назад, в годы становления автомобильной промышленности на уральской земле. Раздумья его касаются и всего завода в целом, созданию которого посвящена вся вторая половина его жизни. Многое ему хотелось бы видеть не таким, каким он видит сейчас.
Уральский автомобильный завод, если вдуматься, с момента своего пуска растет медленно, развертывает свою мощь далеко не стремительными темпами. Выросли, окрепли, развились его старшие братья — Московский и Горьковский автозаводы, а Уральский автомобильный завод по своей оснастке, технической культуре, состоянию бытового обслуживания изменился совсем не так значительно, как хотелось бы видеть Семину. А ведь «Уралзис» — форпост автомобилестроения на востоке страны, находится в непосредственной близости к сырьевым базам, и он имеет право на более серьезное внимание Министерства, на более быстрые темпы роста.
Велик круг решаемых Семиным вопросов, многообразны обязанности начальника этой шумной литейной автозавода. Однако его интересы не замкнуты стенами цеха, он смотрит на жизнь гораздо шире, и добровольно, с желанием прибавляет к своим хлопотливым обязанностям другие, не имеющие отношения к литейному цеху, но которые он считает отнюдь не менее обязательными.
На днях он побывал в подшефном Филимоновском колхозе Миасского района. Вместе с представителями завода осматривал построенную здесь силами завода теплицу. Она еще не действует, не застеклена, и Петр Васильевич прикидывает в уме, как добиться того, чтобы теплица поскорее вступила в строй. Надо подумать и о подвесной дороге к животноводческой ферме. Эксплоатировать ее трудно, она конструктивно усложнена и усложнена напрасно. «Подвеску» надо упростить, обеспечить ее надежную работу в колхозных условиях — ведь колхоз — это не цех, специалистов-механиков здесь нет.
Дела и нужды колхоза для Семина так же близки и важны, как дела своего литейного цеха, и вот сейчас, вернувшись из поездки, он нет-нет да и задумается над колхозными делами, прикинет, чем можно помочь колхозникам. Надо создать в колхозе приличную кузницу, скомплектовать небольшую ремонтную мастерскую, организовать колхозникам помощь, когда они будут запруживать реку… Дел много!
А месяц тому назад он был в Москве. Поехал туда вместе с передовиками цеха — разливальщиком Боровым, стерженщицей Колосковой, формовщиком Колокольцевым. В зале заседаний Коллегии Министерства он сделал доклад об опыте работы литейного цеха по ликвидации брака. Боровой, Колоскова и Колокольцев рассказали Коллегии о своей работе, своих методах.
Потом они, представители литейщиков Уральского автозавода, выступали на специальном совещании в своем главке, потом — перед руководителями литейного цеха Московского автозавода, затем — перед коллективом литейщиков Люберецкого машиностроительного завода. По решению Министерства в литейной Уральского автозавода была проведена десятидневная школа передового опыта. Съехались формовщики, стерженщицы и мастера Алтайского тракторного, Ирбитского мотоциклетного и других восточных заводов. Помогли товарищам, чем могли… Затем по решению главка на Кутаисский автозавод на 4 месяца выехала бригада литейщиков: технолог Карагодин, мастер стержневого отделения Осипов, вагранщик Воронин, стерженщик Корепанов и формовщик Молотков. Литейщикам солнечной Грузии они показывали методы работы литейщиков сурового Урала… Много, очень много дел совершено и еще больше предстоит совершить!