Южный Крест (СИ) - Страница 75

- Машину?

- Разные устройства, позволяющие им меньше работать и больше получать. За столетие не появилось более важной цели. Даже одиночество здесь бесчеловечно, как все, к чему они приложили руку! Острее или сглаженнее, но все русские чувствуют этот столбняк. В России в начале века говорили о конце света, чувствовали скорые потрясения, потом была революция. Сейчас в России не говорят об этом. Но зато русские, живущие на Западе, даже такие, как Саша, чувствуют апокалиптические настроения, говорят, что Запад обречен. Мы гибнем здесь. Я вернусь назад, в Россию...

- Только не это! - Света подошла к Вадиму очень близко, почти вплотную, и, заглянув в глаза, зашептала: - Без вас... нет моченьки, нету сил. Не оставляйте меня, я пропаду... и Динка. Как мы без вас, ради Бога!

- В юности, Света, я играл в театральной студии. Отъезд сюда - как репетиция смерти.

* * *

Лена двигалась в переполненном потоке машин. Распаленный город исходил прогорклым духом, горбами холмов вздымая дрожащее марево, мечтая повернуть голову к бездонной прохладе океана. Машина плавилась, набирая в себя жар, краска шелушилась, обшивка скрипела, через окна и щели испуская табачные волны.

"Господи, опять перекурила, голова совсем ни к черту! - простонала она, роясь в сумочке в поисках таблеток перед светофором. - Скорее к воде куда-нибудь - Вадик - - неужели - все? Что я наделала! Что я наделала?! Куда ты лезешь в левый ряд, собака! Что я наделала?! Вся эта жизнь, сколько лет! Я ведь тебя люблю! - взвыло все внутри. - Без тебя не могу! Думаешь, если у меня мозги куриные, я не понимаю, как повезло с тобой, счастье выпало, но я проскочила мимо, не удержала, не успела обрадоваться. Господи, как это вышло?!"

Лена металась на дороге, подсекая другие машины, забывая показывать повороты, срезая углы.

"Знаешь, знаешь, знаешь отчего, - начало стучать в голове, - вот из-за этого, да, да, от себя-то не скрывай, не получалось у тебя это самое. И ведь не только с ним, но и с мальчишками, что были до него. Не получалось у тебя с разными! Господи, да знаю, что ты хочешь от меня?! - тормоза взвизгнули, и машина, задыхаясь и хрипя, виражом пролетев над тротуаром, рванула по извилистой дороге. - Мое несчастье, болезнь, ужас всей жизни! Не могу, не могу, - било в голове, - не получается! У других получается, а у меня нет! Чем я хуже других, ведь я хочу его. Почему кончается ничем, только страшное напряжение и потом - боль и злость на него, и еще тошнота? Я догадалась! Сколько лет, ну наконец догадалась, откуда! Ах, я дура глупая, конечно, всегда после ночи или до... - А он чем виноват? Ты его наказываешь столько лет. - Я и себя наказываю! Себя! - крикнула она, задыхаясь. - Ты можешь что-то менять с собой, но Вадик - твой ребенок! Ты вышла за него, потому что любила, но еще чтобы защищать да опекать этого младенца. Ты большая, сильная, но как ты нуждаешься в его слабости, незащищенности. И контролируешь, давишь его, как ребенка, разве не так?! Умная ты, а дура! До того ты не догадалась, что давлю я его только вполовину, а больше оттого, что у него получается, а у меня-то нет!!! - Значит, отыгрываешься на нем?! А ты разве никогда не понимала, отчего женщины кричат?!"

Лена резко осадила у поребрика и уронила голову на руки.

"Сама виновата, сама! - гремело в ее голове. - Раньше надо было что-то делать, сразу, как началось, не бояться, не запираться, гордость, ужас свой забыть, признаться ему! Придти к нему - он любил тебя! Он бы помог! Он бы спас! Дура несчастная! Дура старая да несчастная! Во что жизнь свою превратила? Что с его жизнью сделала! Сколько лет муки, сердца колотье, вбитые гвозди, крик под ребрами - крик повсюду! Его обвиняла, унижала, ломала, крушила - все вела к одному: выгнать его! Чтобы раскололось небо, обвалился потолок и над ним, и над собой, и над жизнью нашей и похоронил всех навек! Господи, похорони нас навек!"

Лена в беспамятстве билась головой о руль, давясь слезами, не видя, не чувствуя, начиная кричать от пожирающей боли в груди. Сердце забило со страшными перебоями, взрывая грудь, и, наконец, мертвой иглой пригвоздило к сиденью. С открытым ртом и остановившимися глазами младенца застыла она, не в силах дотянуться до лекарства. Боль тянулась бесконечно.

Бездыханно и обморочно она обмякла на сиденьи. Солнце переместилось в соседнее стекло, когда она открыла глаза.

"Мой бедный, мой ласковый, ты все для меня. Так я считала, так думаю и сейчас. Много раз я хотела уйти от тебя. А в последнюю минуту - нет! только не это! Люблю, жить без тебя не могу! И это была сущая правда. А теперь, мой добрый, моя детка, мы пришли к нашему концу... Посмотри на меня, я чувствую облегчение. Больше не будет удушья, боли и страхов - это было то, что мне нужно. Я все-таки избавилась от тебя... Только это у меня и получилось... Я думала, что пропаду без тебя, это казалось бедой. Но вот конец, и что же? Мне без тебя хорошо. И это тоже правда!"

Лена осторожно завела двигатель и медленно тронулась в сторону большой магистрали. Улица отвела от нее бездонные глаза и забыла навек.

Продвигаясь с потоком машин, интуитивно угадывая дорогу в кромешном лабиринте, Лена заметила, что неизменно подвигается к дому. Это ее напугало, но, поразмыслив, она решила, что Вадим уже ушел. В школу за Диной ехать было рано, и ее потянуло поехать домой. Ненадолго. "Может быть, постоять в душе, уж очень жарко", - подумала она. Эта идея ее укрепила. Что она будет делать, если Вадим там, она как-то не додумала. Но мысль о том, что у нее есть дома реальное дело, настолько приободрила ее, что она поехала домой кратчайшим путем. На универмаге мелькнул плакат о скорой распродаже, и Лена машинально решила зайти туда, может завтра.

Когда улица повернула к их дому, внезапный холод пробил ее, несмотря на несусветную жару. Она разволновалась, притормозила, и, повернув зеркальце, наскоро причесалась. Глаза опухли, под ними вздулись желтоватые мешки от мучительной, бессонной ночи, нос был холодный. Ее удивили собственные глаза: жалкие и очень несчастные. Она долго смотрела в них, ощущая тревогу, тяжелое предчувствие нарастало в душе. "Все, теперь я одинока..." - мелькнуло у нее в голове. Она медленно тронулась вперед и вдруг разглядела у своего дома красивую машину. Дивясь и странно тревожась, Лена увидала на задней полочке дамскую широкополую соломенную шляпу. Постояла, оглядываясь на дом, скрытый за густой зеленью, прислушалась и в беспричинном страхе побежала по дорожке к распахнутой настежь двери дома.