Южный Крест (СИ) - Страница 56
Якобсон изумленно засмеялся, но быстро перестал.
- Я был на этой кафедре, - заметил Вадим, - интересовался, будут ли встречи, лекции - что-нибудь, но не к этой "победе", а к 50-летию победы над Германией. Как раз тот знаток русских военных дат мне сказал, что ничего не готовится, нет, нет, они заняты!
- Мало ли чего не встречается в мире! - азартно вскричал оппонент, всякие слова, а то и похуже русские о себе говорят!
- Конечно, говорят, но ведь ты не русских обсуждаешь, а граждан из высокоразвитого общества! - парировал Илья.
- Ты сам - продукт тоталитарной системы! Как ты можешь этих людей понять и обьяснить?!
- Какими сказками полна твоя голова!
- Какими сказками были полны головы у всех у нас... - с сожалением добавил Вадим. - Мы верили: есть где-то лучший, справедливый мир. Там все честнее и все не похоже на то, к чему мы привыкли. Люди там образованнее и умнее нас. Это по-настоящему свободный мир, где каждый имеет индивидуальное мнение по каждому вопросу. Уже потому, что там нет нелепой пропаганды.
- О-о-о! - восторженно воскликнул Илья.
- Что ты смеешься, - удивился Якобсон, - конечно ее здесь нет. А есть правда, да, да, - добавил он, увидев улыбки на лицах, - горькая правда о нашей ущербности, с которой вы не хотите мириться!
- Косвенная пропаганда звучит каждый день.
- Я как-то не заметил! - откликнулся Якобсон.
- Ты читаешь газеты, разговариваешь с людьми?
- Нет, - покачал тот головой, - у меня еще слабый английский.
- Так откуда ты подчерпнул свои сведения?! А я скажу: откуда в России все уверены: Запад - это рай! А народ здесь думает стандартно. Только стараются скрыть многолетний пропагандистский базис, сидящий у них в подкорке.
- Да что за базис-то?! - с легким раздражением воскликнул Якобсон. - О какой пропаганде может идти речь, если на Западе в любом киоске ты мог купить газеты Северной Кореи, Кубы, СССР - стран с враждебным демократии режимом? Здесь все доступно! А Россия славится тотальной пропагандой страна, где никогда не было ни свободы печати, ни свободы высказываний!
Илья громко и неудержимо рассмеялся:
- Соломон, где же логика! Ты жил в России под гнетом пропаганды против Запада, но все-таки считаешь, что Запад - хорош, а здешние люди, якобы не обработанные пропагандой, все-таки уверены, что Россия плоха?!
- Ну, мы устойчивые... Конечно Россия плоха! - взорвался тот. - Страна абсолютной диктатуры!
- Если на Западе не было пропаганды, как же люди уверились в том, что Россия - источник зла, ведь они, в отличие от нас с тобой, в России не жили?
- Ты меня не собьешь - здесь люди другого интеллекта.
- Слушай: западному человеку с малолетства вдалбливали в голову, что каждый русский носит в штанах атомную бомбу. Бомбу на Японию сбросили американцы, но противоречие в логике для него слишком мудрая вещь: он своим необычным интеллектом считаeт нас врагами, боялся и ненавидел. Стоял на этом и стоять будет!
- Соломон, - сказал Вадим, - мы все смеялись над пропагандой, потому что русские привыкли не доверять своему правительству. В чем-то мы наивнее, а в чем-то умнее и дальновиднее. Для нас существовали две группы правительство и народ. Эти группы не смешиваются: правительство преследует свои корыстные цели, а народ к этому правительству имеет только косвенное отношение.
- Вы имеете ввиду, что русские свое правительство не выбирали? почему-то недовольно спросил Якобсон.
- Конечно. Но ведь западный человек выбирал, и потому он считает, что и мы выбирали тоже! Ведь люди меряют вещи по себе. А раз он подал голос на выборах, то он доверяет своему правительству, а то ведь получится абсурд. Гражданин не может взять в толк, как могли политиканы в России убивать миллионы и миллионы. И совсем непонятно - почему, если правительство негодное, народ не переизбирает его. А раз так, думает он, значит они все там хороши, все перепачканные, вооруженные до зубов убийцы - такие уж люди!
- Какой примитивный, однобокий вывод! - возмутился Якобсон. - Не приписывайте развитым людям подобную чушь! Естественно, наблюдая безобразия, которые творились в России, не испытывать к ней никакого сожаления. Не много ли вы хотите?
- Он хочет любви, - почему-то томно и в нос пробормотал Илья. Чувствовалось, что ему есть, что сказать, он, в действительности, скрывает свое напряжение. Но предмет спора в этой мужской компании оказался для него интересен, кроме того, мнения их с Вадимом опять совпадали, так что Илья увлекся, отложив тяжелый для него вопрос до более подходящих времен.
- Мне эта любовь ни к чему, - ответил Вадим, - а вот вы, Соломон, пожалуй, думаете, что местные только Россию не любят, а к вам всей душой обернуться!
- Естественно, - отозвался тот, - потому что они, как думающие люди, различают истинных и - просто русских.
- Это тоже результат гуманизма? - отозвался Илья.
- Если угодно! А в стране палачей кто слыхал про гуманизм?! - загремел Якобсон.
- Что же! - вскричал Вадим, - если людей в России расстреливали, они не знают, что такое гуманизм?
- Для того, чтобы понимать, надо быть образованными - каковы люди здесь!
- Образованные? Следующая великая иллюзия!..
- Я вас совсем перестаю понимать!!
- Не горячитесь, пожалуйста. Вы все постепенно увидите, поймете...
- А знаешь ли ты, Соломон, - прочувствованно и медлительно заговорил Илья, - то, что ты про истинных и неистинных высказал, на здешнем языке называется "national harassment" - одно из ужаснейших чудищ западного мира.
- Ну, ну, - прищурился тот, - о чем ты?
- Это, как бы перевести... "оскорбление по национальному признаку", что-то типа пятого параграфа, слыхал о таком?
Якобсон фыркнул.
- Заяви ты такую идею в официальной обстановке и - хлопот полон рот! весело продолжал Илья. - С работы, пожалуй, уволить могут.
- Не понимаю, ничего нового я не сказал, - пожал плечами Якобсон.
- Верно, верно! Потому, что ты людей на категории делишь: свои и чужие, истинные и неверные. Какой же ты демократ?
Якобсон поморщился.
- И если местные нас, русских, делят на истинных и неистинных, то какие они после этого демократы?
- Так ведь Вадим говорил, что здесь, якобы, тоже два сорта демократии: для своих и чужих, для местных и для русских? - подпустил яду Якобсон и расхохотался.