Южная стена Лхоцзе - Страница 18
1989 г. У премьера Непала после Каченджанги
Встреча после Эвереста-82 в родном Харькове
Эверест со стороны Тибета
Эверест. Северное седле
Вид с вершины Эвереста на Тибет
Игра света. Закат
Сергей Бершов и Эдуард Бодылевский под Кайлашем
Анатолий Мошников с Сергеем Бершовым
Восхождение на Эверест с севера, 2000 г.
Вячеслав Терзыул
Владимир Каратаев
Южная стена Лхоцзе, наш маршрут. 1990 г. Фото Ю. Шамраевского
В палатке лагеря II на Южной стене Лхоцзе. Валерий Коханов, Александр Погорелов, Михаил Туркевич
Панорама Нупцзе и Лхоцзе с юга
Установка лагеря II на Южной стене Лхоцзе. М. Туркевич, А. Погорелов
Игорь Свергун, Алексей Боков, Сергей Бершов. Шиша-Пангма. 1998 г.
Стена Манаслу
Носильщики в горах Каракорума. Пакистан
Носильщики-яки под Шиша-Пангмой
Маршрут Ворбуртона на Даларе
Эверест с севера. Выше 8000 м
Подготовка к Эвересту в барокамере. Краснодарская экспедиция, 2000 г.
На праздновании «Эверест – 50 лет». Катманду, 2003 г.
Евгений Виноградский, Элизабет Хоули, Сергей Бершов
Юнко Табей и сэр Эдмунд Хиллари
Посадка парка восходителей на Эверест, с Валерием Бабановым
Кайлаш с севера
Лавина на Нанга-Парбате
9 мая еще трое наших ребят были на вершине – Юрий Голодов, Валера Хомутов и Володя Пучков. Они сфотографировались с флагом. Это тоже стало свидетельством выхода на вершину. До них там побывали (в 1. 47 ночи) Казбек Валиев и Валерий Хрищатый. Их, как и нас, непальский офицер связи спрашивал: «Вы были на вершине ночью? Что видели?». Он контролировал процесс очень дотошно. Сочувствую тем, кто ходит соло. Им помимо всех прочих трудностей сложно доказать и факт выхода на вершину. Автоспуск фотокамеры на такой высоте может и подвести.
Из воспоминаний Михаила Туркевича: «Вниз мы шли по уже знакомому пути. Ветрозащитные костюмы покрылись ледовым панцирем. А на груди от вытекающего из маски конденсата образовался даже целый щит из льда. Веки без очков все время смерзались, склеивались инеем. Темными светозащитными очками сейчас положение спасти было невозможно, приходилось каждый раз открывать их рукой. Внизу в лунном свете увидели первую двойку. Ребята двигались в противоположном направлении от пути спуска, если это вообще можно было назвать движением, – один, задний, сидел на снегу, а передний просто шевелился, иногда переставляя ноги.
Путь спуска на этом участке уже был обозначен перильной веревкой, по которой мы ориентировались на подъеме. Но, видимо, условия и обстановка, в которых они совершали подъем, сейчас изменились. Обратная дорога стала для них неузнаваемой. Снег, ночь, усталость делали свое дело.
… Подходит момент «стыковки». Ребята уже совсем близко. Северный склон уходит на несколько километров в Тибет, где работает сейчас американская экспедиция, которая в случае нашего срыва сможет найти что-нибудь от нас возле своих палаток в начале маршрута. Но мы уже около знакомого, добитого мной на подъеме скального крюка и уходящей от него в темноту тонкой нити веревочных перил. Ребята прошли выше этого места и теперь медленно подходят к нам. Без «кошек» им нужно быть предельно осторожными, хотя крутизна здесь и небольшая. Когда они подошли, появились спокойствие, уверенность в благополучном исходе штурма.
4 мая 1982 года заканчивается победой советской экспедиции над самой высокой вершиной в мире по самому трудному пути.
Я закрепляю нашу веревку, по ней спускается на всю длину Серега, за ним – Мысловский и Балыбердин. Потом они принимают меня с нижней страховкой. Местами приходится использовать старую, очень тонкую чужую веревку. Хорошо, что на подъеме мы добили все старые крючья и связали перебитые и протертые места. Был риск, и немалый, но иначе не спустишься, а ждать и медлить нельзя. Мороз усиливается, поднимается ветер, луна уходит за горизонт, за облака, а мы никак не можем обойти этот бесконечный «жандарм», выйти на сравнительно простой гребень, передохнуть. Мысловский все время скользит, повисает на веревке. «Кошки» надевать негде, да и некогда. Я упираюсь изо всех сил, чтобы меня не сдернули.
И вот мы на сравнительно ровном участке. Теперь до лагеря-5 путь только по гребню, никуда не сворачивая, но Эдик идти отказывается. Сел, свесив ноги в сторону Непала, говорит, что ему и здесь хорошо. Оказывается, у него кончился кислород, и Серега отдает ему свой последний баллон с остатками кислорода. Я в это время надеваю на ребят «кошки». Через каждую пару минут приходится отогревать руки, кожа пристает к металлу, и вся процедура занимает у нас около получаса.
Теперь нужно как можно быстрей спуститься в лагерь-5, потому что Серега остался без кислорода и может поморозиться, если мы задержимся.
Сейчас я иду впереди, выбираю путь. Серега несколько раз просит не спешить – я забываю, что темп у него теперь не тот. Двойка следует за нами в связке: Мысловский – впритык к Сереге, а Володя замыкает. Иногда на крутых стенках мы организуем для них перила, как и до этого.
Луна прячется, настает полная темень. Лезу в пуховку за фонариком. Прохожу участки метров по десять и потом подсвечиваю ребятам. Собираемся вместе и опять начинаем все сначала. Каждый ожидает своей очереди идти, терпеливо замерзая, других вариантов нет. Хорошо, что гребень сравнительно простой. Всех колотит от холода. Так движемся около часа. Эдик жалуется на холод, у него прихватило руки, а о своих запасных рукавицах я забыл, да и доставание их из рюкзака отнимет много дефицитных минут. Скоро должен быть лагерь.