Юрколлегия разыскивает... - Страница 15

Обвинитель несколько раз повторил жизненное кредо моего подзащитного: «Сила смеется над всем!» Товарищи судьи! Если вы вынесете обвиняемому смертный приговор, то подтвердите правильность данной концепции – то есть в конечном итоге правильность неправды. Разумно ли это?

Балясин проснулся, как обычно, в шесть, посмотрел в окно и заулыбался. Парк пансионата заливало солнце, значит, сегодня отдыхающие, оформившие вчера отъезд, останутся. Конечно, с обедом будет неувязка. Но Петровна как-нибудь вывернется, мудрая повариха, опытная. В дверь постучали.

– Входите, – сказал Балясин.

Дверь дернулась, но не открылась.

– Откройте, Владимир Иванович, – раздался незнакомый голос.

Балясин повернул ключ и удивленно посмотрел на улыбающегося Семина, затем смутился и пробормотал:

– Заходите, Валентин Петрович, запамятовал я, что дверь с вечера замкнул.

– С добрым утром, Владимир Иванович. – Семин прикрыл дверь и оглядел комнату. – Я так и рассчитывал, что вы рано встаете. А сын где?

– Уехал вечером, дело молодое. А вы что в такую рань поднялись?

Семин повернулся к двери, щелкнул ключом и сел к столу.

– Извините, Владимир Иванович, у меня к вам срочное дело. Кланяется вам майор Миронов Сергей Иванович и просит передать вот это. – Семин положил на стол перетянутый бечевкой пакет.

Балясин посмотрел на Семина, затем на пакет и пожал плечами.

– Не понимаю, Валентин Петрович, – сказал он. – Какой майор? – Балясин неуверенно ткнул пальцем в пакет. – Что это такое?

– Ваше наследство, Владимир Иванович, – быстро сказал Семин и взглянул на часы. – У нас к вам просьба: отвезите деньги в МУР, по адресу Петровка, 38 и сдайте, скажите, что дал их вам я, Семин Валентин Петрович. У нас изменились обстоятельства, и ни я, ни Сергей отлучиться из пансионата не можем. А держать у себя такую сумму не хотим.

Кузнец пробил шесть раз и застыл над своей наковальней. Семин взглянул на часы и спросил:

– Вам ясно?

Балясин не ответил и смотрел настороженно. Семин сдержал улыбку и продолжал:

– Возьмите с собой паспорт и ровно в двенадцать будьте в приемной, пропуск заказан, на пропуске указаны комната и фамилия товарища, к которому следует обратиться. Вас будут ждать, не опаздывайте. – Он встал, открыл дверь и, оглянувшись, добавил: – И аккуратней с деньгами, черт вас возьми.

Семин закрыл дверь, и Балясин услышал его смех и быстро удаляющиеся шаги. При чем тут смех?

Владимир Иванович стоял несколько секунд не двигаясь, смотрел на закрытую дверь, на пакет с деньгами, затем нерешительно взял его, положил в карман и только тогда опустился на стул. Все он мог представить, но что его гость из восьмого номера окажется оперативником – увольте, пожалуйста. Сергея Ивановича внешность, конечно, тоже подкачала, уклонилась, так сказать, от стандарта. Но Балясин майора видел не один раз, и в форме видел, привык, что есть такой чудной милиционер. Но чтобы гость из восьмого? Балясин прощупал пальцами пакет, который лежал во внутреннем кармане пиджака.

Марина взяла горсть талого снега и слепила снежок, оглянулась, подыскивая подходящую цель, и увидела Зотова, который шел к ней по аллее парка. Марина бросила в него снежком. Зотов поднял руку, и снежок приклеился к широкой кожаной перчатке, пулей просвистел над головой Марины и мокрой звездой прилип к ближайшей сосне.

– Вот и поздоровались, – весело сказала Марина.

– Здравствуйте, очень рад вас видеть. – Зотов твердо пожал руку и заглянул в глаза. И Марина увидела, что он действительно рад и действительно очень.

– И я рада, Михаил Алексеевич. – Она секунду колебалась, затем быстро поцеловала его в щеку.

– Звонил муж, и выяснилось, что он самый лучший человек на свете. Завидую.

– Сергей Иванович прав, когда утверждает, что вас нельзя пускать в приличное общество. Некрасиво подглядывать чужие мысли, – сказала Марина, и они пошли к пансионату.

– Не подглядывать, а отгадывать, именно за это ваш шизофреник Миронов получает зарплату. И зря получает, так как способности у него в данной области посредственные.

– То есть что вы хотите сказать? – спросила Марина.

– А, пустое. – Зотов скорчил гримасу и театрально взмахнул рукой. Марина поняла, что он изображает Миронова. – Не стоит, уважаемая Марина Сергеевна, останавливать на пустяках свое внимание. – Зотов оттянул двумя пальцами подбородок, заговорил, растягивая гласные и делая значительные паузы: – Жить в наше время тяжело. Все уже создано. Все придумано. Мы обречены быть посредственностями. Не люблю врачей и следователей, они знают о нас...

– Михаил Алексеевич, – Марина схватила его за рукав, – перестаньте сейчас же. Откуда вы о всех все знаете? – Она оттолкнула его руку, понимала глупость своей обиды, но не могла с ней справиться.

– Я хотел вас рассмешить.

– У меня было прекрасное настроение, вы мне его испортили. Я вас накажу. – Марина пыталась загладить свою вспышку. – Ну-ка, расскажите, откуда вы все знаете. Учтите, это не просьба, а приказ. Начните со звонка моего мужа.

Зотов закашлялся и огляделся.

– Нет, такой номер не пройдет. Хотите отвертеться? – Марина подтолкнула его к выходу из парка. – Марш на шоссе, там вы не сможете увильнуть.

– Бедная Россия, – Зотов поправил кашне и поднял подбородок, – только у нас в стране женщина – друг, товарищ и член профсоюза.

– Ага. Цитируете Семина. Прекрасно, но вам не отделаться шуточками, Михаил Алексеевич. Рассказывайте.

Зотов покорно склонил голову, вздохнул и сказал:

– Хорошо. – Он задумался, на его лице появилась мечтательная улыбка, он прищурился, и Марина увидела, что у Зотова длинные густые ресницы. – Мужчины какие-то странные, – заговорил он тихо и задушевно, – где соревнования в силе, ловкости и остроумии? Почему они не соблюдают условия игры? Почему не предлагают себя разгадать и понять? – Зотов посмотрел на Марину. – Продолжать?

Марина обиделась и не ответила. Они долго гуляли молча. Зотов умел молчать, он молчал легко и с удовольствием.

– После завтрака я еду в Москву, часа на два. Мне нужно заглянуть в магазины, – сказала Марина.

– Возьмете меня? – после паузы спросил Зотов. – Я с удовольствием погляжу на столицу и потолкаюсь в магазинах. Этот черно-белый пейзаж мне порядком надоел.

– С удовольствием, – ответила Марина.

– У меня к вам маленькая просьба... – Зотов замялся. – Я не хочу, чтобы наши друзья знали, что я напросился к вам в попутчики.

– Какие пустяки, – возразила Марина. – Вы, Михаил Алексеевич, не похожи на человека, которого беспокоит мнение окружающих.

– И тем не менее, если вам не трудно, за завтраком пригласите меня с собой. Договорились?

– Пожалуйста. – Марина взглянула на часы. – Кстати, мы опаздываем.

Они вошли в здание. На втором этаже Марина свернула к своему номеру, а Зотов стал подниматься на третий. Марина скинула шубку, сполоснула руки и тут же спустилась в столовую и увидела... Зотова, который заканчивал завтракать.

– Проспали или успели погулять? – спросил Семин, подвигая ей тарелку. – Сегодня отличная погода.

– Вы наблюдательный, – Марина переставила свой творог Миронову, – погода действительно хорошая, и я сейчас еду в Москву.

– Разрешите мне...

– Нет, – перебила Семина Марина, – вы вчера были невежливы и отказались меня проводить. За это сегодня будете наказаны. Сидите здесь и скучайте. Михаил Алексеевич, – сказала она громко, – будьте джентльменом, проводите даму в Москву.

– С удовольствием, – ответил Зотов. – Когда прикажете?

– Сразу после завтрака.

– Я тоже хочу быть джентльменом. – Миронов оглядел стол. – У нас равенство.

– Равенство – это скопление посредственностей в одном месте. – Семин выпил молоко залпом и отставил пустой стакан. – Я хочу в Москву, и я в Москву поеду. Если вы меня не возьмете в машину, я залезу в багажник. Я обиделся. – Он встал. – Я пошел одеваться и буду дежурить на улице. Вы от меня никуда не денетесь.