Юрий Андропов: реформатор или разрушитель? - Страница 3

Информация посла явно не стыковалась в центре: Андропов летом предупреждал об ухудшении ситуации, спецсообщения же представителей КГБ в Будапеште подчеркивали, что дестабилизирующие процессы носят поверхностный характер, а главное, контролируются руководством страны.

В июле первый заместитель министра иностранных дел Андрей Андреевич Громыко в разговоре с Андроповым по ВЧ-связи обронил многозначительную фразу: «Здесь, в Москве, создается впечатление, что вы слишком много пишете».

Это был прямой намек на предстоящую отставку, а столь плачевное возвращение из первой загранкомандировки не сулило послу явно ничего хорошего.

Однако, как показали последующие события и что самым непосредственным образом сказалось на судьбе героя нашего повествования, направлявшаяся Андроповым в Москву информация была объективной, обоснованной и предупреждавшей о возможном дальнейшем негативном развитии событий, хотя и осталась «непонятой» в призванных принимать соответствующие политические решения инстанциях.

Следует, однако, при этом добавить, что ЦК КПСС и МИДу приходилось в это время одновременно решать аналогичные проблемы в Польше, а также пытаться влиять на развитие египетско-израильского конфликта, в связи с чем внимание к тревожным донесениям советского посла из Венгрии было ослаблено.

В августе, прибыв в Москву для консультаций, Андропов с удивлением узнает, что по мнению МИДа после смены М. Ракоши и возвращения в «большую политику» И. Надя в развитии обстановки в Венгрии не наблюдается отрицательной динамики, что кризис, по крайней мере, не расширяется и что руководство ВПТ в принципе контролирует ситуацию.

Эта оценка соответствовала выработанной в Москве линии на отношения с венгерским руководством, особенно возлагавшимся надеждам на авторитет и благоразумие И. Надя.

Когда в начале сентября Н. С. Хрущев обсуждал ситуацию в Венгрии с отдыхающим в Крыму Э. Гере, тот бросил: «Ваш посол нервничает!».

После этого семья Андропова в прямом смысле начинает паковать чемоданы, прекрасно понимая, что отзыв посла не заставит себя долго ждать. Однако сам Э. Гере, узнав об этом решении Москвы, немедленно связался по прямой связи с Н. С. Хрущевым и попросил его «ввиду сложности обстановки в стране оставить товарища Андропова в Будапеште».

Еще 6 октября посол предупреждал Москву, что если и далее позволить событиям идти на самотек, то «вопросы социализма в Венгрии будут решаться на улицах».

В рукописи книги о своем отце Игорь Юрьевич Андропов отмечал, что «к удивлению нынешних исследователей, резидентура КГБ в Будапеште по-прежнему посылала в Москву «убаюкивающие» депеши».

А в Москве с 20 октября начались непрерывные заседания Президиума ЦК КПСС, рассматривавшего развитие ситуации в Польше и Венгрии.

Политическим «эмиссаром» Москвы в Варшаву в середине октября 1956 г. направляется один из старейших членов Президиума ЦК КПСС Анастас Иванович Микоян, а успешное завершение его миссии в этой стране породило надежду на столь же благоприятный исход дела и в Будапеште.

Стремительное развитие событий в Венгрии началось с демонстрации 23 октября на центральной улице Будапешта Сталин Ут, участие в которой приняли до 200 тысяч жителей столицы и других городов.

Еще утром этого дня распоряжением посла Ю. В. Андропова, во избежание возможных провокаций и инцидентов, всем советским гражданам было запрещено появляться на улицах и приближаться к демонстрантам. Всем, кроме небольшой группы сотрудников посольства, владевших венгерским языком, которым было специально поручено наблюдать за ходом демонстраций и информировать посольство о развитии событий в городе.

И в этом смелом решении было скрыто стремление посла Андропова получить многочисленные, не связанные между собой впечатления непосредственных очевидцев событий для подготовки обзорно-аналитических сообщений в инстанции. Что и по прошествии многих лет может оцениваться исключительно как стремление представлять объективную информацию о происходящих событиях, пусть и крайне напряженных и драматических.

Работники военного атташата, а также третьи секретари посольства В. А. Крючков и В. А. Черников, В. Н. Казимиров провели немало напряженных часов в рядах крайне возбужденных демонстрантов, чьи антисоветские и антиправительственные настроения постоянно искусно подогревались ораторами.

В ходе демонстрации, ставшей прелюдией к возникновению сначала массовых беспорядков, а затем и кровопролитных вооруженных столкновений, было хорошо видно, что с каждым часом тон все сильнее стали задавать антисоветские элементы. Если вначале выдвигался лозунг «установления советско-венгерской дружбы на новых основах», то потом появилось требование выхода из Варшавского договора.

Демонстрация, в которой первоначально доминировали студенты, началась под лозунгами национальной независимости, демократизации, исправления ошибок «ракошистского» руководства, привлечения к ответственности виновных в репрессиях 1949–1953 гг. Среди требований манифестантов фигурировали также немедленный созыв партийного съезда, вывод советских войск из Венгрии, сноса памятника Сталину на центральной площади Будапешта. На волне нарастающего давления «улицы» вечером этого дня И. Надь был избран премьер-министром страны, и отныне он стал рупором и проводником лозунгов и идей антисоциалистической оппозиции.

Для взвинчивания антисоветских настроений контрреволюционные элементы искусно использовали призыв снести монумент Сталина на центральной площади города. Была собрана многотысячная толпа. Один за другим ораторы обрабатывали ее во враждебном СССР духе, а затем были пущены в ход тягачи, подъемные краны, стальные тросы, чтобы свалить статую с пьедестала.

Глумление над поверженным монументом продолжалось несколько часов: на нем прыгали и плясали, отбивали куски металла, а затем, прицепив к двум тягачам, поволокли по главному проспекту. Около полуночи огромная толпа, сопровождавшая поверженный монумент, подошла к посольству СССР и лишь после очередного митинга двинулась дальше.

Теперь и Москва, и власти Венгрии стали убеждаться в обоснованности и прозорливости предупреждений Андропова. Власти Будапешта были в растерянности: по мере роста числа манифестантов и их столкновений с силами охраны порядка характер происходившего на улицах и площадях начал меняться, появились антиправительственные лозунги.

Еще около 18 часов 23 октября первый секретарь ВПТ Э. Гере по телефону лично просил Н. С. Хрущева ввести в столицу для поддержания порядка части Особого корпуса советских войск (они под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Лащенко находились здесь согласно договору об образовании Организации Варшавского договора от 14 мая 1955 г.).

Но Хрущев поручил Андропову получить письменное обращение правительства Венгерской республики с просьбой об оказании военной помощи для нормализации обстановки. И такое обращение было подписано премьер-министром А. Хегедюшем за несколько часов до своей отставки, а сменивший его на этом посту И. Надь отказался признать его обоснованность, что стало причиной дальнейшей эскалации напряженности и усиливавшегося кровопролития в Будапеште.

Первый секретарь ЦК ВПТ Гере в радиообращении к народу квалифицировал происходившее как начало контрреволюции и заявил об объявлении чрезвычайного положения в стране, что, однако, не остановило демонстрантов от прямых вооруженных столкновений с полицией и «алашистами» (от «Алаши веделем» – государственная безопасность).

В 20 часов 23 октября начальник Генерального штаба Советских войск маршал В. Д. Соколовский отдал приказ командиру Особого корпуса П. Л. Лащенко о приведении частей корпуса в боевую готовность, а через три часа из Москвы последовал приказ о направлении войск в Будапешт «для оказания помощи правительству ВНР в связи с возникшими в стране политическими беспорядками».

Когда около 4 часов утра 24 октября советские части начали входить в город, «повстанцы» уже завладели арсеналами и захватили в столице несколько ключевых пунктов и важных объектов, в том числе здание Радиокомитета Венгрии, начали бои против правительственных войск, которые не проявляли особой активности в подавлении мятежников, а подчас и переходили на их сторону.