Юра Красиков творит чудеса (Журнальная версия) - Страница 10

Сразу же их внимание привлекла большая компания, разместившаяся за двумя сдвинутыми вместе столами в центре зала. К компании как раз в этот момент подошел официант с подносом, уставленным бутылками. Бутылки, одна за другой, переходили с подноса на столы. Появление каждой новой бутылки сопровождалось удовлетворенными, предвкушающими возгласами компании.

— Годится! — сказал Сашуня, толкая Юру в бок. Юра кивнул.

I Тотчас же на столах вместо бутылок «Столичной» и «Российской» оказались бутылки нарзана и боржома.

— А нельзя ли чего-нибудь… э-э-э… посущественней! — робко намекнул самый деликатный представитель веселой компании, разочарованно вертя в руках бутылку боржома.

— Да-а, поскупился Иван Андреич! Подкупился! Где ж это видано? Такое дело нарзаном обмывать! — бурно поддержал его другой.

— Эй, милок! Ты чего это нам принес? — крикнул официанту красный от стыда И гнева Иван Андреевич. — Так дело не пойдет!

Официант вернулся к сдвинутым столам. Между ним и компанией началась I оживленная перепалка.

Тем временем в поле зрения наших героев попал другой столик. За ним сидели двое мужчин. На столе стоял графинчик с коньяком, рюмки и тарелочка с несколькими ломтиками черного и белого хлеба. Рюмки были налиты.

— Ладно уж, давай! — сказал один и решительно поднял рюмку.

— Да потерпи ты минуту, ей-богу! Закусить-то надо или нет?

Нетерпеливо озираясь, мужчина поставил рюмку на стол.

— Годится! — сказал Сашуня, толкая Юру локтем. Юра кивнул.

Никаких изменений с графином, рюмками и коньяком как будто не произошло.

Появился официант, поставил на столик тарелочки с салатом, еще какую-то закуску. Друзья радостно чокнулись и выпили. И тотчас же их лица выразили такую высокую степень отвращения, что Юра Красиков, переглянувшись с Сашуней, удовлетворительно отметил:

— Порядок!

Не было никаких сомнений, что его вмешательство и тут сыграло роковую роль.

Стремительно разрастался скандал. Зазвучали гневные голоса:

— Жулики!

— Заведующего сюда!

— Я тебя выведу на чистую воду!

За одним из столиков сидел знакомый нам корреспондент из газеты в замшевой куртке. С ним была очаровательная тоненькая девушка. На столике перед ними стоял графинчик с коньяком, нарезанный ломтиками лимон, закуска.

— Слушай, по-моему, здесь как-то слишком оживленно! — сказала девушка.

— Спокойно, Ритатуля! Не обращай внимания, будем наслаждаться жизнью! — легкомысленно ответил корреспондент.

Но насладиться жизнью им не удалось.

Корреспондент заметил Юру, Лену и Сашуню, прижавшихся к парапету. Внезапная догадка озарила его лицо. Мгновенно забыв о своем намерении спокойно наслаждаться жизнью, корреспондент встал из-за стола и быстрым шагом направился к ребятам.

Этот маневр вовремя заметил Сашуня.

— Юрка! Атас! — крикнул он.

Юра мгновенно оценил обстановку и, схватив Лену за руку, побежал вслед за Сашуней.

— Эй! Ребята! Погодите! Да не бойтесь меня! Вот чудаки! — кричал корреспондент, лавируя между столиками, расталкивая скандалящих посетителей и оправдывающихся официантов. Но, когда он наконец протиснулся к парапету, ребят там уже не было.

Убедившись, что предполагаемых виновников скандала ему все равно не догнать, корреспондент вернулся за свой столик. Достал блокнот, лихорадочно стал его листать.

— Прямо горишь на работе, ни дня без строчки, — насмешливо сказала Ритатуля.

— Да нет, понимаешь, я этого парня давно уже засек. У меня тут даже где-то его фамилия записана. И номер школы. Странный парень…

Он поднял рюмку с коньяком, поднес ее к губам, выпил. Нет, это был явно не коньяк. Бурда какая-то. То ли квас, то ли просто подкрашенная водичка. Однако вместо досады или негодования на лице корреспондента отразилось выражение самого неподдельного восторга.

Стремительно разрастался скандал.

— Па-тря-сающе! — сказал он в пространство и быстро-быстро начал что-то строчить в своем блокноте.

Юра, Лена и Сашуня перебежали Арбатскую площадь, нырнули в тоннель подземного перехода, выбежали на бульвар. Им казалось, что за ними гонятся. В ушах у них все еще звучали громкие, возбужденные голоса обманутых посетителей кафе.

Только очутившись на бульваре, они почувствовали себя в безопасности и, задыхаясь, плюхнулись на скамью.

— Неужели он нас узнал? — спросил Юра, еле переведя дух.

— А ты как думал?

— Что же теперь будет?

— А ничего не будет. Доказать-то все равно ничего нельзя. Ты только смотри, сам не проболтайся, — посоветовал Сашуня. — А главное, не дрейфь.

— Мы на правильном пути… Я все понял. Тебе надо лечить больных.

— Ты что? — Юра красноречиво покрутил пальцем около лба.

— Между прочим, не так глупо, — одобрила Лена. — Можно, например, зубы рвать…

— Зачем зубы? — сказал Юра, постепенно начиная понимать все преимущества новой идеи. — Зубы — это мелочь! Я знаю, что надо сделать! Надо попробовать на Кострикине!

— Вот это блеск! — сказал Сашуня. — Как это мне сразу в голову не пришло! Это действительно идея!

Он поглядел на Юру, словно не узнавая его, и сказал по обыкновению насмешливо, но в то же время уважительно:

— Смотри! Дурак, дурак, а — дурак!

Витька Кострикин был одноклассником Юры, Лены и Сашуни. Всего за несколько дней до Того, как Юра Красиков стал «телепатом», Витька упал с турника, сломал ногу и на «Скорой помощи» был увезен в больницу Склифосовского.

Говорили, что лежать Витьке в больнице со сломанной ногой предстоит еще очень долго, несколько месяцев, а то и полгода.

Разыскав хирургическое отделение больницы имени Склифосовского и не без труда выяснив номер Витькиной палаты, Юра, Лена и Сашуня наткнулись на неожиданное препятствие.

— Посетительский день был вчера! Не видите, что ли? Пятница, от двух до пяти, — непреклонно заявила флегматичная нянечка в раздевалке и категорически отказалась выдать ребятам белые халаты.

Ребята совсем было уже собрались отложить исполнение своего плана до следующего «посетительского дня», но Сашуня вовремя сообразил:

— Давай пускай в ход свою телепатию.

— Последний раз спрашиваю, дадите халат? — дерзко спросил Юра у вредной старухи.

— Иди, мальчик, иди отсюдова! — как и следовало ожидать, ответила старуха.

— Ну и ладно, без вас обойдемся, — сказал Юра, и тотчас, к изумлению бедной гардеробщицы…

…На нем, на Лене и на Сашуне оказались халаты, причем не куцые и застиранные, а накрахмаленные, сверкающие ослепительной белизной, хрустящие, и не внакидку, как у посетителей, а надетые в рукава и аккуратно завязанные сзади тесемочками, как у хирургов.

— А если там кто-нибудь из врачей? Что мы скажем? — робея, спросил Юра.

— Не дрейфь, телепат! Бензин ваш, идеи наши! — подбодрил его Сашуня.

И они вошли.

Черная неблагодарность

Витька лежал в очень живописной позе. Нога его в плотной гипсовой упаковке была задрана кверху и подвешена чуть ли не к потолку с помощью сложного приспособления, напоминающего самолет неизвестной конструкции.

В палате, помимо Витьки, было еще человек восемь. Некоторые из них были ходячие: с переломами рук. Некоторые сидели, вынимали из тумбочек какую-то снедь, закусывали. Некоторые лежали в таких' же живописных позах, как Витька.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал Сашуня очень солидно: у него был свой план действий.

— Здравствуйте, молодежь, — сказал пожилой сидячий больной. — Откуда же вы такие будете?

— Мы из Вияка, — не моргнув глазом, ответил Сашуня. — Из Всесоюзного института ядерных комбинаций. Практиканты.

— Такие молоденькие и уже практиканты, — не слишком даже удивляясь, сказал сидячий больной. — Из ядерного? Как же, знаю. Это где атомом лечат? Ох, милые вы мои, уж обижайтеся, не обижайтеся, а не верю я в этот ваш атом…