Юпитер смеется - Страница 1
Арчибальд Джозеф Кронин
Юпитер смеётся
От издательства
Арчибальд Джозеф Кронин (род. в 1896 г.) — один из наиболее известных романистов современной Англии. Такие его произведения, как «Замок Броуди», «Звезды смотрят вниз» и «Цитадель», многократно переиздавались в русском переводе.
Мастер психологического портрета, бытописатель современного общества, находящий полные сарказма слова для характеристики уродливых сторон жизни капиталистического общества, А. Кронин в своих произведениях предстает как подлинный художник-реалист.
Этими же чертами отмечена и его пьеса «Юпитер смеется», впервые публикуемая на русском языке. Как и многие другие произведения автора, пьеса знакомит нас с жизнью и бытом врачей — этот мир хорошо знаком Кронину, который до 1930 года был популярным лондонским врачом.
В лице главного героя пьесы доктора Веннера автор рисует сложный и многогранный образ передового ученого, открытие которого должно произвести переворот в медицине. Наряду с этим драматург гневно клеймит мир ханжества и фарисейства, все помыслы которого направлены к одной цели — наживе.
Несколько обособленно в пьесе показана фигура врача Мэри Мэррей. Ее мироощущение, исполненное религиозной экзальтации, естественно, не выражает чаяний прогрессивной интеллигенции. Но и в развитии этого образа отмечается характерная для всего творчества Кронина черта: художник в нем оказывается убедительнее и сильнее, чем моралист и философ.
Пьеса «Юпитер смеется», раскрывающая, как и многие романы этого автора, сложные пути интеллигенции к передовым идеям современности, несомненно, представит интерес для советского читателя, который ценит и любит творчество А. Кронина. Пьеса эта принята к постановке Московским художественным академическим театром им. Горького.
Jupiter Laughs by Archibald Joseph Cronin (1940)
Действующие лица:
Эдгар Брэгг — главный врач клиники в Гопуэлл-Тауэрсе.
Глэдис Брэгг — его жена.
Поль Веннер — ассистент в клинике.
Ричард Друэтт — ассистент в клинике.
Джордж Торогуд — ассистент в клинике.
Мэри Мэррей — ассистентка в клинике.
Фанни Лиминг — старшая сестра.
Дженни — служанка.
Альберт Чайверс — представитель фирмы «Глистер».
Марта Фостер — жена больного.
Время действия — тридцатые годы.
Действие первое
Общая комната врачей клиники в Гопуэлл-Тауэрсе. Это просторное помещение, в котором обитатели, как видно, проводят много времени; она служит одновременно столовой и гостиной. Налево буфет, посередине обеденный стол, в нише радиола, маленький столик и в глубине окно. Направо потертая кожаная кушетка и два кресла, бюро, пианино, гимнастические гири, этажерка для писем и газет, вешалка с висящими на ней белыми халатами и камин. В комнате три двери: в глубине — ведущая к выходу из дома; слева — в помещение для прислуги и в жилые комнаты врачей; справа, на переднем плане, — дверь в лабораторию (она имеет особо важное значение для развития действия).
Сумрачный зимний день. Около половины четвертого.
На сцене Друэтт и Торогуд.
Доктор Друэтт — старик, ему, пожалуй, за семьдесят, тонкий, сухощавый, сутулый, со спокойным, чисто выбритым интеллигентным лицом — с задумчивым видом, не гармонирующим с несколько циничным выражением его лица, сидит в нише за столиком и раскладывает пасьянс. Доктор Торогуд — двадцати шести лет, тяжеловесный, атлетического сложения, очень корректный, с вересковой трубкой в зубах, в ослепительно белом медицинском халате — стоит у маленького столика на переднем плане и смешивает в склянке микстуру.
Друэтт. Интересно, почему в колодах не хватает красных девяток?
Торогуд. Я встревожен…
Друэтт. Чем?
Торогуд (нахмурившись). Фостером. (Подходит к радиоле и ставит пластинку с популярной опереточной мелодией.)
Друэтт. О! (Поморщившись.) А это успокаивает вашу тревогу?
Торогуд. Чудесная мелодия! (Помолчав.) Шефу следовало бы принять меры.
Друэтт (выкладывает карту). На вашем месте я бы посоветовал вашему дорогому дядюшке не вмешиваться в дела Веннера и его больных. (Кладёт еще одну карту.)
Торогуд (раздраженно). Друэтт, хватит напоминать, что доктор Брэгг — мой дядя. Я здесь на равных правах со всеми вами: тяну свою лямку, и только. Но я против методов лечения, применяемых Веннером.
Друэтт (продолжая раскладывать пасьянс). Иногда, Торогуд, мне хочется, чтобы вы не были таким всезнайкой.
Торогуд (самодовольно). Я знаю свое дело и преуспеваю в нем.
В двери, расположенной в глубине сцены, внезапно появляется доктор Веннер, держа в руках старый зонтик, с которого капает вода. Поль Веннер — худощавый, темноволосый, энергичный молодой человек. Одет небрежно, в куртку из шотландской шерсти и серые фланелевые брюки. Походка у него несколько развинченная, но движения напряженные, полные неутомимой, вызывающей, ожесточенной энергии. Сейчас у него усталый вид; он небрит.
Веннер (швыряет зонтик на стол около Торогуда). Я, кажется, очень просил вас не ставить именно этот шедевр.
Торогуд. Но мы должны чем-нибудь заглушить шум, поднятый после обеда вашим столь высоко ценимым больным.
Веннер. Есть же на свете настоящая музыка!
Торогуд. Вы имеете в виду произведения вашего покойного батюшки?
Веннер. Мой отец был бездарный композитор. Бедняга, он прекрасно это понимал. (Останавливает радиолу.) Если вы еще раз поставите эту пластинку, я разобью ее о вашу завитую голову.
Торогуд. Попробуйте только! И не забывайте, что, когда вы еще только ползали по рингу, я уже получал призы по боксу…
Веннер (бросая шляпу на вешалку). Надеюсь, вас не обучили запрещенным приемам?
Торогуд. (возмущенно). Представьте, нет. (Вызывающе.) Почему вы не сделали Фостеру инъекцию, чтобы угомонить этого скандалиста?
Веннер. Джордж, вы настолько глупы, что даже я иной раз это замечаю. (Идет к буфету и снимает крышку с кастрюли на плитке; на лице его появляется гримаса.) Это что же, мой завтрак?
Торогуд (ухмыляясь). Бывший.
Веннер (подходит к двери налево). Дженни, Дженни! (Ответа нет. Громче.) Дженни!
Друэтт. Вы зовете Дженни?
Веннер резко поворачивается и нажимает кнопку звонка у камина. Слева входит старшая сестра, мисс Лиминг. Это бледная, сдержанная женщина лет сорока пяти, она держится прямо; в ее неприветливом лице проглядывает что-то скрытное и своевольное, а во всем облике сквозят настойчивость, коварство и неудовлетворенность.
Она смотрит на Веннера с затаенной антипатией.
Старшая сестра. Разве я вас не просила, доктор Веннер, не вызывать прислугу? У нее и так достаточно хлопот по хозяйству. Сейчас Дженни занята — она убирает комнату для нового врача. Что вам угодно?
Веннер. Чего-нибудь поесть.
Старшая сестра. Ваш завтрак на плитке.
Веннер. Да это не плитка, а крематорий!
Старшая сестра. Я не виновата, что вы не считаетесь с установленными часами для приема пищи и все свое время проводите там… (В крайней злобе указывает на закрытую дверь справа.)