Юность Маши Строговой - Страница 53

В разведке мы нарвались на немецкие патрули. Мой товарищ успел убежать, а меня ударили сзади прикладом и оглушили. Я очнулся под вечер в сарае. Я был не один. Человек сорок колхозников было заперто в сарае, среди них несколько стариков и два мальчика. Один мальчик спал. Он подложил под щеку кулак и тихо похрапывал. Я знал то, чего не знали они: не нынче завтра наши войдут в деревню, фашисты лихорадочно готовятся к отступлению и, всего вероятнее, ночью же нас расстреляют. Немцы бросили меня в сарай без допроса и забыли. Лишнее доказательство, в какой панике они готовились к отступлению.

Я сказал, что надо рыть подкоп. Мы не рисковали ничем: все равно ждала смерть. Мы рыли землю пряжками от ремней; нашлись два ножа, и их мы пустили в ход, и палки. Безумное желание жить охватило всех нас. Мы вырыли две ямы. Я увидел краешек неба, весь в звездах. Рассудок мой помутился. Маша, я хотел жить! Но я опомнился. Я понял, как легко именно сейчас погубить всех и сказал: "Стать в очередь. Дети и старики вперед. Буду стрелять в первого нарушителя. Погибнем все". Я положил руку в карман, хотя револьвера, конечно, со мной не было.

Я хотел жить, сходил с ума. Когда уполз первый, мы ждали, не поднимут ли часовые тревогу. Было тихо. Мы считали каждого, кто уползал. Счастье дети ушли!

Какая глупость, что мы вырыли только две ямы, может быть, успели бы вырыть третью! Я насчитал двадцать три человека бежавших, когда за воротами поднялся шум. Немцы. Нас оставалось семнадцать человек. Мы не дождались своей очереди.

Фашисты увидели ямы, но и не думали организовать погоню. Они спешили покончить с нами, выгнали нас прикладами из сарая и повели за деревню.

Маша, ничего нет ужаснее бессмысленной смерти! Сначала я хотел бежать - пусть лучше убьют при побеге, - но случайно взглянул на соседа. Он шел, еле волоча ноги, с заострившимся, как у мертвеца, лицом. Опущенный рот, дрожащие в ознобе плечи, остановившийся взгляд - все говорило о тоске бессилия.

Вдруг - не знаю, как мне пришло это в голову, - я шепнул: "Надо убить конвоиров". Маша, если б ты видела чудо оживления мертвеца! Как много значит для человека возможность борьбы! Нас сопровождало пять конвоиров. Мы шли в первом ряду, впереди конвоир. Я обернулся и приказал: "Убивать конвоиров!" Мой сосед метнулся на немца и сбил его с ног. Открылась стрельба, началась общая свалка. Я вырвал у поваленного немца винтовку и убил его. Помню, что стрелял во второго. Помню, мой сосед - я так и не узнал его имени - повалился в снег, разбросав руки, и больше не встал.

Наших было убито семь человек, десять спаслись. Мы добрались до леса и просидели там день. К ночи вернулись в деревню - она была уже нашей. На третий день я догнал свою часть.

А вчера, бедная моя Маша, Сергей принес мне твое письмо. Если бы тогда ты сказала его фамилию, мы могли встретиться раньше. В нашем полку все знают Героя Советского Союза Сергея Бочарова. Он слава нашего полка.

Я не сталкивался с ним близко до вчерашнего дня, хотя слышал о нем много рассказов. Говорили, что он смел. Что удачлив. Счастье не изменяет ему. Я знаю, что такое военное счастье: оно не бывает слепым.

Вчера в подразделениях читали приказ о награждении многих людей, в том числе и меня. Так Сергей услыхал обо мне. Он вошел в избу, где мы остановились на ночлег, и сказал:

"Товарищ лейтенант Агапов, разрешите переговорить о личном деле".

Мы говорили до утра.

Хочется работать, моя милая Маша! Хочу домой. Люблю тебя.

А сейчас мы идем в наступление. Не за горами победа. Война оборвала нашу юность. Юность вернется. Она не кончится никогда!

Верь мне, Маша!"