Юность длиною в сто лет. Читаем про себя. Моледежь в литературе XX-XXI вв. - Страница 23

Впрочем, незачем пересказывать весь сюжет. Он увлечет вас своей суровой правдивостью. Но главное здесь не сюжет, а общий тон, серьезный, мужественный. Жестокость войны – от нее никуда не денешься, и солдаты Травкина проявляют ее, но нет в этом надрыва, истерики. Действия отряда целесообразны, и о главной своей цели – победе, солдаты помнят всегда. От этого лирическая во многом повесть кажется такой монументальной, значительной и – гуманистической.

«Солдаты спали на земле на елочном лапнике, тесно прижавшись друг к другу.

Утренний холод будил людей, и они бросались собирать шишки и ветки для костров.

– «Вот она, война, – думал Бугорков, поеживаясь, – великая бездомность сотен и тысяч людей».

«Бывают острые моменты, когда рассудительность не лучше трусости».

«Потом она вдруг почувствовала себя вдвойне счастливой: ее любимый был не обычный человек, нет, он суровый, гордый и чистый. Таким он и должен быть. Она непривычно робела в его присутствии, сама удивляясь своей робости. Она ли это, считавшая себя опытной маленькой грешницей? Поцелуй и объятие, полученные и возвращенные вскользь, в суматохе походного быта, из-за мимолетной симпатии или просто от скуки – и это она называла жизнью!

Она вспоминала об этом, как о чем-то некрасивом, но уже давно прошедшем».

«Какой-то немец, шлепая босыми ногами и светя карманным фонарем, вплотную подошел к Травкину. Свет фонаря был направлен чуть ли не в самое лицо Травкина, но заспанный немец ничего не заметил. Он сел оправляться, кряхтя и вздыхая.

Мамочкин взялся за нож. Травкин не увидел, но почувствовал это молниеносное движение Мамочкина и перехватил его руку».

«Разведчики прошли ровным, неспешным шагом мимо оторопевших немцев. Скрывшись в роще, Травкин лихорадочно осмотрелся, оглянулся и побежал. Они быстро перебежали рощу… Обессиленные, они уселись на траву, закурили, и Травкин впервые со вчерашнего вечера открыл рот:

– Чуть не попались».

«Травкин с младенческих лет был воспитан в любви и уважении к рабочим людям, но этого наборщика из Лейпцига надо было убить.

Немец почувствовал и эту жалость, и эту непреклонность в глазах Травкина. То был неглупый немец,… И он зарыдал, увидев смерть в образе этого юного красавца лешего, с большими жалостливыми и непреклонными глазами».

«– Простите, товарищ лейтенант. Если приду здоровым…

– Придешь здоровым – пойдешь в штрафную роту, – сказал Травкин.

– И пойду! С удовольствием пойду! И я знал, что вы так скажете! Знал, что вы все равно так скажете! – восторженно вскричал Мамочкин. И он сжал руку Травкина в почти истерическом припадке непонятной благодарности и самозабвенной любви».

Повесть была дважды экранизирована. Первый киновариант произведения – фильм «Звезда» 1949 г. режиссер Александр Иванов, в главных ролях: Н. Крючков, В. Меркурьев и Л. Сухаревская. Экранизация заслужила Премию Мира МКФ в Марианских Лазнях в 1949 г.

Вторая экранизация повести была создана в 2002 г. режиссером Николаем Лебедевым. Главные роли исполнили И. Петренко, А. Семакин и А. Панин. Впрочем, прототип одного из героев повести ветеран И. В. Мещеряков, консультировавший режиссера, резко негативно отозвался о правдоподобии ленты: снимать работу реальной фронтовой разведки по законам боевика, по его словам, нелепо. Но молодежи эффектный фильм понравился.

«Звезда», 1949 г.

«Звезда», 2002 г.

Повесть К. Воробьева написана в 1960 г. Она стала одним из главных произведений так называемой «лейтенантской прозы». Героика ратного подвига в ней явно с привкусом крови и с окопной грязью под ногтями. Но главное здесь – те чудовищные, непреоборимые ситуации, нравственные и житейские, в которых оказывается на фронте «маленький человек войны»: солдат, курсант, младший командир.

Повесть рассказывает об одном из самых тяжелых эпизодов войны. Ноябрь 1941 г., оборона Москвы. Учебная рота кремлевских курсантов брошена на фронт. Эти наши лейб-гвардейцы (рост всех строго сто восемьдесят шесть см) плохо вооружены. Те, кто должен бы символизировать парадную мощь армии, обречены, по сути, как было обречено державшее здесь до них оборону разношерстное московское ополчение. Да, они проявят необычайный героизм и то, что так ценно на войне – точный расчет. Но почти всем им придется погибнуть, а их командир в отчаянии покончит с собой. Но из его только что отрытой могилы вослед немецкому танку встанет главный герой повести лейтенант Алексей Ястребов – словно воскреснет из мертвых.

«Они [немцы] словно никогда не знали или же напрочно забыли о неизъяснимом превосходстве своих игрушечно-великолепных автоматов над русской «новейшей» винтовкой и, судорожно прижимая их к животам, ошалело били куда попало».

«Далеко впереди беззвучно и медленно в небо тянулись от земли огненные трассы, и Алексей шел к ним. Он ни о чем отчетливо не думал, потому что им владело одновременно несколько чувств, одинаково равных по силе, – оторопелое удивление перед тем, чему он был свидетелем в эти пять дней, и тайная радость оттого, что остался жив; желание как можно скорее увидеть своих и безотчетная боязнь этой встречи; горе, голод, усталость и ребяческая обида на то, что никто не видел, как он сжег танк…»

В 1983 г. маститый советский кинорежиссер Алексей Салтыков снял фильм «Экзамен на бессмертие», положив в основу сценария повести Воробьева «Крик» и «Убиты под Москвой». Фильм отличает некоторая пафосность. В главных ролях: А. Алешин, А. Казаков, Д. Матвеев.

В 1990 г. Александр Итыгилов снял фильм «Это мы, Господи!..» – по повести «Убиты под Москвой», хотя для названия использовал название другого произведения Воробьева. Трагизм ситуации здесь усилен даже по сравнению с литературным текстом. В фильме снялись В. Ивашов и Л. Дуров.

«Экзамен на бессмертие», 1983 г.

Удивительны судьбы этой повести и ее автора! Написал ее 25-летний человек, написал в подполье (1943 г.). Написал о только что им пережитом и, пожалуй, о самом тяжелом и горьком, что могло выпасть на долю нашего бойца на войне: о нахождении в немецком плену. Воробьев попал в плен и дважды, как и герой повести лейтенант Сергей Костров, бежал. Правда, во второй раз Воробьеву повезло больше: его не поймали, он ушел в подполье, организовал партизанский отряд. Свою повесть автор послал в редакцию журнала «Новый мир», где она затерялась и была опубликована лишь через 11 лет после смерти автора (в 1986 г.).

Повесть страшная, как, ясное дело, страшны война и неволя. И еще: здесь очень важен «гул времени», то чисто энергетическое жгущее ощущение точности чувств и мыслей, и быта именно этой эпохи, которое делает произведение как бы репортажем с места события. Для Сергея Кострова враги – нелюди, как нелюдями для немцев и полицаев были и советские военнопленные.

И вот интересный штришок, явно ведь не придуманный автором: даже в вонючем бараке завшивевшие красные командиры обращаются друг к другу на «вы»!..

«На тринадцатые сутки умышленного мора голодом людей немцы загнали в лагерь раненую лошадь. И бросилась огромная толпа пленных к несчастному животному, на ходу открывая ножи, бритвы, торопливо шаря в карманах хоть что-нибудь острое, способное резать или рвать движущееся мясо. По образовавшейся гигантской куче людей две вышки открыли пулеметный огонь… А когда народ разбежался к баракам, на месте, где пять минут тому назад еще ковыляла на трех ногах кляча, лежала груда кровавых, еще теплых костей и вокруг них около ста человек убитых, задавленных, раненых…»