Юность, 1974-8 - Страница 6

— А Лера что же?

— А Лера у нас пробивная, пошла в партком, потом к директору и, конечно, своего добилась наперекор Василисе… — Вартуи прислушалась. — Вот она сама, легка на помине…

В дверях появилась крохотная девушка. В руках чемодан и узел, должно быть, с постельными принадлежностями.

Подошла прямо к Вале, коротко бросила:

— А ну вставай!

— Это почему? — спросила Валя.

— Чего ты кипятишься, Лера? — сказала Вартуи. — Она же новенькая, ничего еще не знает.

Крохотная забияка положила узел на одеяло, а чемодан задвинула под кровать. У нее были темные, без блеска, похожие на антрацит глаза, пористая кожа, крупный рот, как бы взятый с другого, более широкого, большого лица.

— Это твой чемодан?

— Мой, — ответила Валя.

— Убери, он мне мешает…

Внезапно в комнату влетела комендантша. Щеки ее, казалось, пылали еще сильнее.

— Явилась, — бросила она на ходу Лере. — Долгожданная наша…

Лера достала из кармана какую-то бумагу, помахала перед носом комендантши.

— Можете не волноваться, Василиса Карловна, сам директор подписал.

— Покажи — сказала Василиса Карповна.

Взяла бумагу, стала читать про себя, надув толстые губы.

— Если и вслух прочтете, тоже не споткнетесь, — язвительно произнесла Лера. — Как, уяснили?

Василиса Карповна только глянула на нее — Валя даже удивилась, до того злыми, колючими показались эти маленькие, заплывшие глаза. Потом обернулась к Вале

— Что же мне с тобой делать?

— Не знаю, — хмуро ответила Валя.

— А я знаю, — вмешалась Вартуи. — Вот сюда можно еще одну койку поставить, рядом с моей.

Василиса Карповна саркастически усмехнулась.

— Может, лучше мы ее с тобой вместях положим?

Вартуи спокойно сказала:

— Зачем так говорить? А койку можно поставить, здесь есть место, сами видите…

Василиса Карповна вздохнула, однако, видно, решила смириться.

— Раз такое дело, идем, возьмем с тобой койку.

Валя мрачно шагала по коридору вслед за Василисой Карловной. Как все нескладно получилось. Думалось, заняла лучшее место, не тут-то было… Ее уже тянуло обратно, домой. Может, и вправду собраться да убежать? Она даже шагнула было к дверям, и вдруг ей вспомнилось наглое, ухмыляющееся лицо Мишки-голубятника, его слова: «Приемыш, а туда же»…

Она резко повернулась, пошла рядом с Василисой Карловной.

Кладовая была заперта на замок.

— Вот незадача, — досадливо буркнула Василиса Карповна. — Опять кастелянша куда-то смылась…

— Может, после прийти? — спросила Валя.

— Давай после, через часок…

Когда Валя вернулась в комнату, Лера и Вартуи сидели за столом, пили чай. Лера и головы не повернула, а Вартуи сказала:

— Садись с нами.

Налила Вале чаю в стакан, пододвинула тарелочку с нарезанным ломтиками бисквитным рулетом

Лера, не обращая на Валю внимания, продолжала, видно, начатый еще до прихода Вали разговор:

— А потом он мне говорит: «Если не повинишься перед моей мамой, ты мне не нужна больше!» А я ему говорю: «А мне никто не нужен, ни ты, ни твоя мама!»

Вартуи широко раскрыла глаза.

— Так и сказала?

— Так и врезала, слово в слово!

— Ну-ну! Сильна ты, Лерка…

— Да уж себе на хвост никому наступать не позволю!

Маленькая, сердитая, с воинственно сверкающими глазами, она держала в крошечной руке кружку с чаем, словно гранату. Казалось, еще секунда, и она швырнет эту самую кружку в кого придется…

«С такой лучше не ссориться…» — подумала Валя.

Лера ей не понравилась с первого взгляда. Этакая пигалица, а соображает о себе черт знает что.

И голос у нее противный, говорит немного в нос, отчеканивая каждое слово.

Зато Вартуи приветливо поглядывала на Валю своими красивыми глазами, как бы понимая, о чем думает Валя, ободряюще улыбалась ей.

— Ты тоже ученица? — спросила ее Валя.

— Нет, я уже выучилась, даже разряд имею.

— А я бригадир, — сказала Лера. — Вот попадешь ко мне в бригаду, будешь плохо работать, я с тебя шкуру спущу и голой в Африку пущу!

— Перестань, — остановила ее Вартуи. — Чего ты пристаешь к ней?

Лера задорно вскинула голову, должно быть, хотела сказать что-то, но сдержалась. Спросила Валю:

— У тебя родители есть?

— Нет, — помедлив, ответила Валя.

— Значит, ты, как и я, детдомовская?

— Нет, я не детдомовская.

— А у меня отец в Ереване живет, — сказала Вартуи, — обещал на праздники приехать.

— У тебя отец красивый? — спросила Валя.

Вартуи пожала плечами.

— Он уже старый, ему сорок два года или даже сорок три.

— А матери нет?

— У меня мачеха.

— Небось, злыдня, — определила Лера.

— Зачем так говорить? Ты же ее не знаешь, — ответила Вартуи, — у нее своих детей двое да с отцом у них общий сын, она день-деньской с детьми возится…

— …для тебя уже ничего не остается, — продолжила Лера.

— Я — старшая. Я им сама помогаю, ведь их пятеро, а отец один работает…

— Как это он взял ее с двумя детьми?

— А это ты его сама спроси, когда он к нам приедет.

Лера задумчиво сказала:

— Кому счастье, кому полсчастья, кому нет ничего…

— Зачем так говоришь? — спросила Вартуи.

— Да взять хотя бы твою мачеху. Нашелся мужик, взял ее с двумя детьми, видно, полюбил…

— Конечно, полюбил, — согласилась Вартуи. — Как же иначе?

— Почему одних любят, а других — ну ни в какую? — все так же задумчиво проговорила Лера. Встала из-за стола, подошла к своей койке. — Чья накидка? Твоя?

— Моя, — ответила Валя.

Лера рывком сдернула накидку.

— Небось, сама вышивала?

— Сама.

— Из тебя вышивальщица, как из меня космонавт. Всяких красок напихала, а толку чуть…

— Как умею, — отрезала Валя.

— Ладно, — неожиданно миролюбиво сказала Лера, — полежать, что ли, на старом месте?

— Пойдем, Валя, погуляем, — предложила Вартуи. — Пусть она поспит.

Они спустились во двор.

— А это что, фабрика? — Валя указала на кирпичный дом, который раньше увидела из окна.

— Это наш клуб. У нас там вечера бывают. Ты любишь танцевать? Я очень люблю.

Какая-то женщина шла им навстречу. Рослая, худощавая. Теплый вязаный платок накинут на темные с сединой волосы.

— Далеко отправились? — спросила она, поравнявшись с Вартуи.

— Нет, пройтись хотим немного…

Лицо у женщины было в морщинах, от носа ко рту глубокие складки, а глаза неожиданно голубые, веселые. Она посмотрела на Валю:

— Никак новенькая?

— Из нашего общежития, — ответила Вартуи. — Только сегодня поступила.

— Тогда давай, девочка, знакомиться. Меня зовут Ксения Герасимовна.

— А я Валя.

— Будем знакомы.

Она улыбнулась, прошла мимо.

«Вот я и стала «из нашего общежития», — подумала Валя. — Ну и что? Разве раньше я была мамина дочка? А, не все ли равно: была, не была, теперь уже все ни к чему…»

— Кто эта Ксения Герасимовна?

— Наша воспитательница.

Валя усмехнулась:

— Воспитательница… Словно в детском саду.

— Зачем в детском саду? Во всех общежитиях есть воспитатели, так положено. Она тебе понравилась?

— Понравилась: у нее глаза добрые.

— А оно и сама добрая, — сказала Вартуи.

Валя проснулась и не сразу поняла, где находится.

Было уже светло. В окно светило солнце. За столом сидели две девушки, у одной бигуди в белокурых волосах, у другой косынка на голове, синяя в белых разводах.

Валя догадалась, это были Маша и Нюра, о которых говорила комендантша.

Вартуи внесла чайник. Поставила его на стол, глянула на Валю.

— Хочешь, будем вместе завтракать? Кому еще чаю? Воды много, могу налить.

— Хотя бы мне, — произнес кто-то в дверях. Вошла Ксения Герасимовна. Румяная с мороза, платок спущен на плечи, седеющие волосы причесаны на прямой пробор.

Ксения Герасимовна села, продвинула к себе стакан. Спросила Валю:

— Как? Привыкаешь понемножку?