Юлий Цезарь - Страница 7

Не помешают разгадать тебя.

Входят заговорщики: Кассий, Каска, Деций, Цинна, Метелл Цимбр и Требоний.

К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,

Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?

Я встал уже, и я не спал всю ночь.

Знакомы ль мне пришедшие с тобой?

Ты знаешь каждого из них, и каждый

Тебя глубоко чтит, и каждый хочет,

Чтоб о себе ты был того же мненья,

Как лучшие из римлян о тебе.

Требоний здесь.

Приветствую его.

Вот Деций Брут.

Привет мой и ему.

Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.

Привет им всем!

Что за бессонные заботы встали

Меж вашим сном и ночью?

Могу ль тебе сказать?

Брут и Кассий шепчутся.

Вот где восток. Не правда ль, там светает?

Нет.

Не прав ты, кромка облаков сереет,

То первые предвестники рассвета.

Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.

Я покажу мечом, где всходит солнце;

Сейчас, весной, на повороте года,

Оно встает гораздо ближе к югу.

Два месяца пройдет – и луч рассвета

Мы северней увидим. А сегодня

Заря за Капитолием блеснет.

Все, как один, мне дайте ваши руки.

И подтвердим решенье наше клятвой.

Не надо клятв. Коль нас не побуждают

Вид скорбный граждан, собственная мука,

Зло, что царит кругом, – коль мало вам

Таких причин, – то лучше разойдемся,

Чтобы на ложе праздности возлечь,

И пусть надменно тирания правит,

Готовя смертный жребий нам. Но если

В тех побужденьях пламени довольно,

Чтоб трусы им зажглись и закалился

Дух плавкий женщин, то, сограждане,

Что, кроме дела нашего, нас может

К восстанью побудить? Иль не порукой

Нам скрытность римлян, что сказали слово

И не отступятся? Какая клятва

Нужна, когда мы честно обязались,

Что это будет или мы падем?

Пускай клянутся трусы, и жрецы,

И падаль дряхлая, и те страдальцы,

Что терпят зло. Клянутся в темном деле

Лишь те, кому не верят. Не пятнайте

Высокодоблестного предприятья

И непреклонного закала духа

Предположеньем, что нужны нам клятвы

Для дела нашего. Иль в каждой капле

Той крови благородной, что течет

У римлянина каждого, есть примесь

Нечистая, раз может он нарушить

Хоть в чем-нибудь свое же обещанье.

Не стоит ли склонить и Цицерона?

Я думаю, он тоже будет с нами.

Нельзя нам упускать его.

Конечно.

Вы правы. Серебро его волос

Нам купит общее расположенье.

Все будут восхвалять нас, говоря,

Что ум его направил наши руки;

И нашу юность, наш порыв мятежный

Он скроет величавостью своей.

О нет, ему не надо открываться,

Он никогда поддерживать не станет

Того, что начали другие.

Верно.

Он непригоден нам.

Один ли только Цезарь должен пасть?

Ты, Деций, прав. И было бы неверно,

Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,

Его бы пережил; мы в нем найдем

Врага лукавого; его приемы

Известны нам, уж он-то ухитрится

Нам навредить. Предупредим опасность,

Пусть вместе с Цезарем падет Антоний.

Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, –

Снять голову, потом рубить все члены?

В смертоубийстве гнев, а после злоба.

Антоний – лишь часть Цезарева тела.

Мы против духа Цезаря восстали,

А в духе человеческом нет крови.

О, если б без убийства мы могли

Дух Цезаря сломить! Но нет, увы,

Пасть должен Цезарь. Милые друзья,

Убьем его бесстрашно, но не злобно.

Как жертву для богов его заколем,

Но не изрубим в пищу для собак;

Пусть наши души, как хозяин хитрый,

К убийству подстрекают слуг, а после

Бранят для вида. Идя на это дело,

Должна вести не месть, а справедливость.

Когда так выступим, то все нас примут

За искупителей, не за убийц.

А об Антонии не стоит думать;

Что может сделать Цезаря рука,

Когда он обезглавлен?

Опасаюсь

Я все ж его: он Цезарю так предан.

Не стоит, Кассий, говорить о нем.

Коль Цезаря он любит, пусть умрет

С тоски по нем – вот все, что может сделать.

И то навряд ли: слишком уж он предан

Увеселеньям, сборищам, распутству.

Он не опасен нам. Пускай живет.

Он после сам над этим посмеется.

Бьют часы.

Чу! Бьют часы.

Пробило три часа.

Пора нам уходить.