Юбер аллес (бета-версия) - Страница 4

Зала с приспущенными шторами терялась вдали в полумраке. Шаги на мраморном полу клацали с отзвоном, пугая позолоченных ангелочков, нарисованных высоко на потолке вместе с голубыми и изумрудными облаками.

Мюллер чуть отодвинул тяжёлую штору. На мрамор легла косая призма белого света. За окном сияла прозрачная берлинская зима.

При дневном свете стало заметно, что вид у Мюллера неважный. Набрякшие веки, тени под глазами, нижняя губа капризно оттопырена... Впрочем, Власов не обманывался. Он знал, что в таком состоянии шеф способен проработать тридцать часов, подгоняя валящихся с ног молодых подчиненных.

- Dobri' den, dorogoi, - произнес Мюллер, продолжая стоять вполоборота к окну.

Фридрих в который раз подумал, что рачительная природа, вложив в черепную коробку шефа недюжинный запас ума и хитрости, изрядно сэкономила на чувстве юмора и тактичности. Впрочем, Мюллер крайне редко напоминал Власову о его русских корнях. И если уж шеф принялся тяжеловесно шутить на эту тему, значит, его настроение и впрямь хуже некуда. Вероятно, самым мудрым было бы не обращать внимания и перейти сразу к делу, но любая неграмотность резала ухо Власову почти физически, и он не сдержался:

- Извините, шеф, но русские так не говорят. "Дорогой" - это форма вежливости, принятая в личной переписке, и употребляемая только вместе с именем. В других случаях это слово означает "требующий больших денежных затрат". Моё жалованье пока что не даёт оснований...

Шеф вдруг издал смешок - если это ржавое поскрипывание можно было назвать смехом.

- Если вы имеете в виду счет за керосин, то вы сами хотели, чтобы я прилетел как можно скорее, - Власов чувствовал, как нарастает его раздражение. - На винтовой тяге я был бы сейчас еще...

- Простите старика, Фридрих, - отсмеялся Мюллер. - Просто я только что с совещания. Эти ослы собираются в очередной раз урезать нам финансирование. Скоро они придут соскребать с потолка позолоту, - он показал взглядом на ангелочков.

- Если бы, - вздохнул Власов. - Каждый раз, когда я смотрю на это...

- Как в итальянской церкви? Да, очень похоже. У меня дурной вкус, я это знаю. Но я терпеть не могу то самодовольное уродство, которое у нас называют "дойчским стилем"... Ничего, Фридрих, рано или поздно это безобразие ликвидируют. И вместо него здесь будут три кабинета, обшитых дубовыми панелями. Когда они найдут деньги на реконструкцию здания. Надеюсь, я до этого не доживу.

- Все так серьёзно? - вежливо поинтересовался Власов.

- Серьёзней некуда, - подтвердил Мюллер. - Они и в самом деле решили, что нам пора ужиматься.

Слово "они" шеф сопроводил характерным движением головы в сторону письменного стола, над которым висел чёрный портрет. Вообще-то руководителю его ранга полагалось бы иметь над столом все три, но Мюллер понимал всю деликатность своего положения: выставленные напоказ изображения предшественников нынешнего Райхспрезидента могли бы, чего доброго, восприниматься как выражение каких-то политических симпатий. Что, по мнению Мюллера, было бы совершенно некстати.

- Похоже, - продолжал скрипеть шеф, - мы слишком хорошо работаем. Или полвека гегемонии в Европе чересчур размягчающе действуют на некоторые мозги. Или что у них там наложено вместо мозгов.

- Или их слишком мало интересует Райхсраум, - подхватил Власов. - Сейчас вошло в моду любить Фатерлянд в его, так сказать, естественных границах.

- И вы о политике! Помилосердствуйте, Фридрих, я и так уже весь пропитан желчью. Давайте всё же о наших делах, - Мюллер, наконец, полностью повернулся к нему. - Вы знали Руди Вебера?

- Ну что значит - знал... - Власов собрался с мыслями. - Мне, конечно, известно, что это наш человек в Москве, и что информацию оттуда я получаю в основном через него. Но лично общаться нам практически не доводилось. Так, виделись пару раз в Управлении... - на самом деле, разумеется, от Власова не укрылось прошедшее время. Шеф уже начал отвечать на его вопросы. Итак, Рудольф Вебер, во-первых, мёртв, и, во-вторых, умер не такой смертью, какая полагается уважающему себя агенту Главного Управления Имперской Безопасности.

Мюллер молчал, давая подчиненному проявить подобающую сообразительность.

- Как и когда? - спросил Фридрих, не найдя лучшей формулировки.

- Тело нашли еще вчера, в 16:40 по московскому времени. Но к нам информация поступила только сегодня утром. Естественно, всякие следы, если они были, уже затоптала русская полиция, она это умеет... Официальное заключение о причине смерти - передозировка наркотика. Какая-то новомодная синтетическая дрянь.

- Глупо! - возмущенно фыркнул Власов. - Топорная работа. Кто поверит, что офицер РСХА с безупречным послужным списком...

Мюллер молчал, и Фридрих осекся.

- Вы думаете, это русская контрразведка? Делают нам толстый намек? - предпринял он еще одну попытку.

- Джентльменское соглашение не убивать агентов друг друга выполняют даже скунсы, - скривился шеф. - А русские, как-никак, пока еще считаются нашими союзниками.

- Вот именно - пока еще считаются, - пробормотал Власов. - Хотя - слишком вызывающе... Тогда что же? Кто-то подставляет русских? Хочет столкнуть нас лбами? Скунсов я бы тоже не списывал со счетов. Хотя это было бы слишком просто. Но если допустить, что кто-то хочет подставить заодно и их... - Мюллер по-прежнему хранил скептическое молчание, и Фридрих спросил напрямик: - Не думаете же вы, что Вебер и в самом деле мог сам подсесть на иглу?

- Не знаю, мой мальчик. Если бы я знал, разве бы я стал портить вам отпуск? Мы можем строить какие угодно гипотезы, но это Россия. О которой сами русские любят говорить, что умом ее не понять.

- Образцовая глупость, которую любят повторять те, кто не желает отвечать за свои действия. И написал это человек, большую часть жизни проживший в Дойчлянде...

- Не кипятитесь, мой мальчик! Я не собирался задевать ваши славянские чувства...

- У меня их нет. Я отношусь к России как...

- Я вызвал вас сюда не для того, чтобы узнать о вашем отношении к России! - неожиданно рявкнул Мюллер.

Власов решил, что благоразумнее будет промолчать. Когда Мюллер выходил из роли ворчливого старика, с ним лучше было не препираться.

- Так или иначе, мы имеем труп в Москве, - прежним брюзгливым тоном продолжил шеф. - И как раз тогда, когда нам меньше всего нужны проколы на Востоке.

- Кто у нас там остался?

- По этой теме - в основном мелкая шушера. Есть несколько приличных оперативников, но они заняты по своим направлениям. Вебер был центром большой сети, действовавшей относительно автономно. Сейчас его место временно занял некто Ханс Лемке. Но, по правде говоря, он не внушает мне никакого оптимизма. Мы пришлем ему замену, но сначала следует убедиться, что второй наш человек не попадет в ту же ловушку, что и первый.

Фридрих понял, куда клонит шеф, и тот не замедлил подтвердить его опасения:

- Так что, мой мальчик, в порядке компенсации за сорванный отпуск, предлагаю вам совершить путешествие на Восток. На землю предков.

- Но... я всё-таки аналитик, а не оперативник, - неуверенно возразил Власов. - К тому же вы знаете мою специализацию В Варшаву или Прагу я поехал бы хоть сейчас. В Софию - тоже. Но Москву я знаю только по документам. Как и Россию в целом.

- Да. Но по документам вы знаете её лучше, чем те ослы, которые там живут годами. Не будем скромничать. На сегодняшний момент вы - мой лучший специалист по этому вопросу. К тому же вы засиделись за бумажной работой, мой мальчик. Пора бы вам немного размяться. Для того, чтобы понять, что происходит, мне нужен как раз аналитик. И нужен именно на месте. Оперативники будут в вашем подчинении. Знаете, я вам даже завидую: постоите на проспекте своего имени.

- Моего отца, - холодно уточнил Фридрих, не расположенный к шуткам на эту тему.