Язык сердца и кулака (СИ) - Страница 19

Наше с ним поведение взрослым и не назовешь, избегаем друг друга, словно поругавшиеся в песочнице мальчишки. В этом я с Хи Су был согласен, но по-другому, видимо, мы уже не могли.

Вторая встреча произошла в туалете, где мы случайно оказались наедине.

- Зачем тебе учить английский? – открыв кран, я встал рядом с корейцем.

- Чтобы убедить тебя бежать, – не поворачиваясь ко мне, Хи Су тщательно мыл руки.

- Я не крыса, чтобы бежать, – хмыкнул я своему отражению в зеркале, радуясь, что Хи Су тоже времени зря не терял и занимался английским с той же одержимостью, что и я корейским.

- Ты не понимаешь, – потерев лоб, Хи Су повернулся ко мне и толкнул меня к стене. – Он убьет тебя или другие, заберет ли полиция, варианта, где ты останешься цел и на свободе – не существует.

- А я все же попробую, – позволяя нависнуть над собой, я плевать хотел на все опасности. Самая большая моя проблема стояла рядом. У меня все внутри зудело от желания обладать этим телом, а еще он стоит так близко и дышит прерывисто, часто, что у меня все мысли скатываются вниз, к паху, а от охватившего возбуждения я еле сдерживаюсь. И Хи Су все это видит, понимает, черт бы его побрал, но не отстраняется, стоит мучительно близко, практически нависает своим немаленьким ростом. Обычно сдержанный и собранный, сейчас же он сам, казалось, на грани.

Между нами разве что не искрило.

Первым сдался я, как обычно, впрочем. Аккуратно положил руки ему на пояс и заглянул в шальные глаза.

- Между нами… это не ложь? – тихо спросил я. Говорить на чужом языке сложно, особенно в такую минуту, когда наизнанку выворачивает от эмоций, но Хи Су, кажется, терял мозги еще быстрее меня.

- Ненавижу тебя…- хриплый вздох в ответ, словно рушатся последние баррикады.

Щелчок в голове, рваное дыхание и громкий стук сердца. Поцелуй выходит торопливый и скомканный, на грани сознания, болезненно-яркий и ошеломляющий своим напором. Руки уже на автомате забираются под рубашку парня, от прикосновения к обнаженной коже в голове взрываются фейерверки, а в голове набатом звенит нестерпимое «хочу».

- Ники… нельзя, – жаркое дыхание сводит на «нет» любую здравую мысль.

- Меня Миша зовут, – едва соображая и пытаясь не ошибиться в произношении, говорю я.

- Что? – удивление на лице Хи Су появляется и исчезает под натиском моего желания. Я целую и ласкаю, будто в последний раз.

- Скажи «Миша», – попросил я настойчиво, ладонями поглаживая спину корейца, который забывал о мерах предосторожности и открыто прикасался ко мне.

- Ми-са.

Я чуть не зарычал, слышать свое имя в его исполнении было невероятным удовольствием. Мне крышу напрочь сносило. Я грубо толкнул его к кабинкам, желая уже удовлетворить свое желание. Хи Су нежным тоже назвать нельзя, он так вцепился мне в волосы, словно клочья хотел оторвать, а его поцелуи стали напоминать больше укусы, чем предварительную ласку. Я хотел его. Хотел до скручивающихся внутренностей. У меня дрожали пальцы, когда я закрывал за нами дверь кабинки, когда пытался справиться с пуговицами на рубашке парня. Дыхание стало тяжелым и напряженным, вздохи, стоны стали более откровенными, возбуждающими, пошлыми.

Хи Су словно сопротивлялся сам себе, не отпуская свои желания на волю. Но когда я тесно прижался к нему, давая почувствовать стоящий колом член, все сомнения ушли.

- У меня, бля, сейчас пар из ушей пойдет, – на своем родном произнес я, обдавая дыханием его шею и плавно скользя ладонями по ягодицам, обтянутым грубой тканью.

Хи Су резко толкнул меня к противоположной стенке, лицом вжимая в холодную поверхность. Я хрипло засмеялся. Не сказать, что был удивлен.

Хотя мне сейчас вообще пофиг – быть пассивом или активом, без разницы.

Я руками уперся в стенку, но из-за дрожи в теле это было не особенно удобно. Хи Су немного ослабил хватку, потянулся к ремню на моих брюках. От его мельтешений меня чуть ли не колотило. Я прикусил губу, чтобы не стонать в полный голос, но сдерживаться становилось сложнее.

И тут, как назло, в туалет вошли несколько галдящих пацанов, разрушая иллюзорность единственности на этой Земле. Хи Су среагировал быстро – перехватил меня поперек груди и дернул назад, к дальней стенке. Возбуждение никуда не делось, мой член настойчиво требовал внимания и ласки. Раздраженно высвободившись из объятий корейца, я чудом не зашипел от обреченности, но Хи Су контролировал себя лучше, поэтому закрыл мне рот ладонью. И так от него вставляет, а он еще касается меня, придурок! Ведь сейчас не посмотрю на свидетелей, выебу так, что на всю жизнь запомнит!

- Тише, – шепчет мне на ухо и второй рукой медленно расстегивает брюки, достает возбужденный член и начинает дрочить.

У меня, нах, больше ни одной мысли, вообще ни одной. Удовольствие прошибает током, но мне хочется, чтобы оно было совместным, одинаковым у нас обоих. Останавливаю его на мгновение и оборачиваюсь. Осторожно, медленно расстегиваю его брюки и припускаю их вместе с трусами. Голоса за дверью существуют словно в другой реальности. От взгляда Хи Су у меня екает где-то под ребрами, потому что в этот момент он настоящий, открытый и невозможно уязвимый. На секунду мне становится страшно своей похотью сломать человека, который прячется все время за каменным панцирем одиночки. Я чуть нежнее, чем раньше, провожу пальцами по затылку, прося, не настаивая на дальнейшем. Просто сейчас, всего на пару минут, чтобы он позволил мне все. Хи Су откидывает голову назад, толкаясь в мою ладонь. И на этом я окончательно распрощался со своими мозгами.

Дрочу нам обоим, и разрядка не заставляет себя ждать. Шумный выдох сквозь стиснутые зубы и тишина в голове.

Так закончилась наша вторая встреча.

После нее я не виделся с Хи Су, хотя и продолжал ходить в школу и ждать случайной встречи. Я с маниакальной настойчивостью пытался усовершенствовать свой язык. Это была цель номер один. Пока это все, что меня волновало, потому что от этого зависела моя жизнь. Петр за все две недели ни разу не прицепился ко мне, словно забыл о моем существовании, а я забыл о нем. Га Иль собирала меня в школу, готовила еду, встречала вечером. Мы с ней сблизились за последнее время. У меня никогда не было такого... типа матери. Пассии отца надолго не задерживались, да и все они были похожи на холодные статуи, ни грамма тепла. С Га Иль было все иначе.

Вот так и прошли мои две недели: в подготовке и ожидании. Я каждый день, засыпая, надеялся, что отец успеет вовремя, что он заберет меня отсюда. Но его не было. И это начинало меня пугать.

- Сегодня начало выставки, – сообщил мне Нам Сун, когда я возвращался домой после занятий.

- И? – не остановился я.

- Тебе бы не мешало подготовиться и изучить схему здания, чтобы уйти, в случае необходимости, – поравнявшись со мной, произнес парень. Он говорил со знанием дела, словно не впервой сталкивается с тем, чтобы сбегать от бандитов.

- Не могу понять твоих мотивов, – остановился я и развернулся к парню. Уже пора было расставить все на свои места. – Почему ты мне помогаешь? Связываться с Чхве мало кто будет, как я понимаю. Так почему?

На улице было шумно. Оживленное движение, разговаривающие прохожие, сигналы автобуса. Гам. Суета. Практически все так, как и в Москве. Если бы не узкоглазые, можно было бы представить, что я дома, а на парковке меня ждет ягуар. Поймав себя на этой мысли, я понял, что все чаще начинаю об этом думать, о том, что мне жутко хочется на Родину.

- Я помогаю не тебе, а Хи Су, – ответил Нам Сун. – Иди к Тонхо, он там ждет тебя.

Заметив около здания школы Чжо Хо с компанией, парень быстро натянул на голову шлем.

- Он будет ждать тебя, – бросил кореец и сел на свой мопед.

Пара секунд и его уже след простыл. Чжо Хо, осмотревшись по сторонам, остановился взглядом на мне. Я скривил губы, типа улыбнулся. Надоел уже этот чувак. Пасет меня круглыми сутками. Наверное, потом все Чхве рассказывает, ублюдок.

Развернувшись, я направился к своему автобусу. Нам Сун был в чем-то прав. Место осмотреть нужно было. А еще поговорить с Хи Су хотелось. Я его три дня уже не видел в школе, телефон выключен или вне зоны доступа, где он живет – не знаю, Нам Сун не колется. А после случая в туалете нам бы не помешало увидеться и закончить начатое.