Явление народу - Страница 4

– Попробую. – мямлил Владимир Владимирович, еще не настроившись.

– Сделайте милость. – язвил технолог по принципу «Клюй своих, чтоб чужие боялись».

– Сделаю, – пообещал Пляноватый. – А вас попрошу не шуметь. Вы мешаете…

– Спать? – уколол Технолог, забарабанив, вдруг, пальчиками.

– Когда сила звука «зашкаливает», люди перестают понимать нашу речь.

– Не порите вы чушь, Пляноватый! – неожиданно шлепнул технолог ладошкой об стол, ибо наглость противника – это бальзам по сравнению с наглостью подчиненного. – Нечего тут понимать!

– Именно! – поддержал руководство подрядчик. – Садитесь, дорабатывай документы… А там будет видно! – густые усы процедили ухмылочку. Тогда и Владимир Владимирович заулыбался, как улыбаются добрые люди, вспоминая о чем-то хорошем. Улыбаясь, произносил он странные вещи, создавая из музыки речи, как из сна наяву покоряющий воображение многомерный пространственный образ. Элементарно это сводилось к тому, что на плоскости можно все охватить одним взглядом, запомнить и мысленно разобраться в деталях… Если же плоскость вдруг смять, – все смешается. Образуется хаос. И чем больше мы станем тратить энергии, напрягая мозги, голос, зрение, слух, чтобы в нем разобраться, тем… безрезультатнее. Прежде чем попытаться понять, подготовьте, дескать, объект: приглядитесь, как следует отверните углы, распрямите центральную часть, уберите морщинки: любая неровность ведет к искажению истины. «Приголубьте» ладошкой поверхность, сдуйте пылинки – и только тогда уж решайтесь осмысливать.

Пляноватый давно все обдумал, прежде чем подготовить собравшихся, и когда они были «готовы» (он это чувствовал)…, коротко «доложил» ситуацию. «Что записать в протокол?» – спросила его секретарь. «А так и пишите, – продиктовал Пляноватый: – В связи с разъяснениями института, подрядчик снимает требования по расшифровке типовых закладных узлов и по ревизии проходного коллектора, но в ближайшее время выдвинет – новые, потому что в интересах трудящихся – не добиваться, а отбиваться от всякой работы.»

Присутствующие, ошалевшие от миролюбия, подписались под протоколом, и каждый получил экземпляр. На этом совещание кончилось.

Подрядчик опомнился лишь у себя в управлении, позвонил, возмущался, дескать, ему «заморочили голову», отрекался от подписи – «Интеллигенция хренова! Вы у меня дохохмитесь!»

Владимир Владимирович вышел из лифта к «траурной» тумбочке с фотопортретом, с букетиком свежих цветов. В этом месте было что-то влекущее вдруг заставившее Пляноватого приплестись сюда, как «к себе». Стоя перед портретом, он даже поежился, чувствуя оторопь.

– Десять лет прошло… Точно. День в день – десять лет… – произнес сзади Главный Технолог. – Печально, что его с нами нет. Я хорошо знал вашего папу. Как видите, мы не забыли, – продолжало начальство. – Вы стали очень похожи… И фокус, который вы только что выкинули на совещании был как раз в его духе: родитель ваш обладал колдовским обаянием. Интересно, каким же он был как отец?

– Никаким…

– Вот как!? – Главный Технолог был, явно, шокирован.

– Путного из сыночка так и не вывшло. – объяснил Пляноватый и поплелся наверх.

Главный был ему симпатичен. Нечто родственное заключалось в веселой небрежности их фамилий… Начальника звали: «Бревдо»

В этот раз поднимался к себе не спеша: думал об Алевтине, будто прекрасную книгу букву за буквой, слово за словом, строчку за строчкой прочитывал, расшифровывал то, что зовется «чертами». Здесь в каждом изгибе, в каждой припухлости, в родинке каждой таился источник тепла. Она была вся точно соткана из манящих загадок. Владимир Владимирович нес в себе Алевтину, как коренной ереванец несет в душе образ седого Масиса над обожженной землей. Настигнутый сладкими, сумасшедшими чувствами «командированный» скорчился, привалился к стене. То был род опьянения. Только тревожные мысли, что время уходит и, может быть, в эту минуту как раз поступил «сигнал к действию», отрезвляли его, заставляли ускорить шаги.

Брат приглашал Марину Васильевну потолковать о политике. Хлопотунья Петровна в разговор не «встревала», а довольно глядела, как близкие люди заедают умные мысли ее пирогами. Если речь, например, заходила о преждевременности всеобщего среднего образования, Марина Васильевна уверяла, что молодежь была раньше послушнее, проще и чище. «Тот, кто мало учился и тот, кто – на самой вершине познавания, одинаково видят безмерность неведомого и проникаются скромностью, – говорила она. – Наше среднее образование – это источник иллюзий: почти ничего не узнав, молодой человек полагает, что он образован.»

С одной стороны Иван соглашался: «Верно гутаришь: от „чересчур шибко грамотных“ в армии – весь беспорядок.» А с другой стороны возражал: «Но опять же, ты понимаешь, техника нынче понятия требует». Марина Васильевна понимала, что со своим семиклассным образованием он просто боится технических сложностей.

– Умная техника, Ваня, как раз упрощает задачу солдата, – внушала она. – А выйдет машина из строя, – меняй целиком. Пусть в укромном местечке в ней «ковыряются» умники.

Читала Марина Васильевна лишь о войне, гоняясь за мемуарами военачальников. И не терпела эстрадную новь. Особенным слухом не обладала, но, не делая из мелодии культа, часто мурлыкала про себя довоенные марши и песни военной поры. Сережу растила в суровости, приучала следить на порядком, стирать и утюжить нательные вещи: «Чтобы не вырос безруким, не угодил в подкаблучники» Тревожилась, подмечая у сына дурные привычки. Особенно злила «считалочка». На улице он считал все: транспаранты, чугунные урны для мусора, кошек, прохожих – отдельно хромых и носатых. Марина Васильевна видела в этом распущенность. Возмущала попытка мальчишки отгородиться от жизни: он взял себе моду просить: «Не мешайте мне думать»

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.