Ящик Пандоры - Страница 2
«Корабля!»
– Ладно, Корабль. Я очнулся.
– Тебе так кажется.
Укоризненный голос нимало не походил на человеческий – слишком он был сдержан. Мельчайшие нюансы интонаций, переходы резонансных частот были отточены с нечеловеческим совершенством. Этот голос одним своим звучанием напомнил Радже Флэттери, что он лишь пешка в деснице Корабля, малая шестеренка в механизме той безграничной Силы, которую он помог выпустить в ничего не подозревающую вселенную. Осознание этого факта помогло ему вспомнить виденные им ужасы и пробудило живой и близкий страх перед теми муками, которым может подвергнуть его Корабль, если Флэттери и теперь потерпит неудачу. Видения ада преследовали его…
«Я проиграл… проиграл… проиграл…»
Святой Августин задал верный вопрос: «Свобода воли происходит от случайности или от сознательного выбора?» Но следует помнить, что случайность нам гарантирует квантовая механика.
Обыкновенно Морган Оукс вымещал ночьсторонние обиды и гнев на собственных ногах, бесцельно меряя шагами бесконечные переходы Корабля.
«Только не сейчас!» – сказал он себе.
Он отпил терпкого вина и забился в тень поглубже. Горечь напитка помогла смыть с языка мерзкий привкус розыгрыша Корабля. Вино подали по приказу Оукса – доказательство его власти в эти времена постоянного полуголода. Первая бутылка из первой партии. Что-то скажут на нижстороне, когда он прикажет подработать готовый продукт?
Оукс старинным жестом поднял бокал. «За твою погибель, Корабль!»
Вино было слишком терпким. Он отставил бокал в сторону.
Оукс осознал, как мерзко выглядит сейчас – дрожащий, забившийся в свою каюту, с трепетом взирающий на мертвую комконсоль у любимой койки, – и чуть прибавил света.
Корабль в очередной раз доказал, что в его программах потоком идут сбои. У Корабля маразм начинается от старости. Его, Оукса, корабельного капеллан-психиатра, его же корабль пытался отравить! Всех остальных сосцы кормили – нечасто и понемногу, но все ж. Даже он сподобился однажды, прежде чем стать кэпом, и по сию пору помнил этот богатый, сытный вкус. Немного похоже на ту дрянь – «порыв», что Льюис разработал в попытках повторить эликсир и добывает теперь на нижстороне. Дорогая штука – «порыв». Расточительно дорогая. И все равно не эликсир. Никоим образом.
Он глянул на вогнутый экран комконсоли и увидал в нем собственное искаженное отражение – пузатый и плечистый мужчина в парусиновом комбе, казавшемся в тусклом свете грязно-серым. Черты лица его были резки – тяжелый подбородок, широкие губы, орлиный нос и нависшие над черными глазами кустистые брови. Оукс коснулся седеющих висков. Искаженное отражение будто усиливало унижение, которому подверг его Корабль. Экран отражал его страхи.
«Я не позволю чертовой железяке меня дурачить!»
Его снова затрясло. Корабль достаточно долго отказывал ему в пропитании из сосцов, чтобы Оукс понял смысл нового послания.
Он вспомнил, как остановился с Хесусом Льюисом у стойки коридорных сосцов.
– Не трать ты время на эти штуковины, – усмехнулся Льюис. – Нас с тобой они кормить все равно не станут.
– Это мое право – тратить время! – озлился Оукс. – Не забывайся!
Засучив рукав, он сунул руку в приемник. Сенсор, цепляясь за запястье, царапнул кожу. Стальное острие нашарило подходящую вену, укололо и отошло, и отпустили крепления.
Иные сосцы выдвигали плазовые патрубки, но этот наполнял эликсиром, смешанным и подобранным точно для нужд тела просителя, контейнер за закрытой панелькой.
И панель отворилась!
– Ну, – ухмыльнулся, как ему помнилось, Оукс, глядя на изумленного Льюиса. – Наш корабль, кажется, понял, кто тут главный.
Он одним глотком осушил контейнер.
«Что за мерзость!»
Рвотные судороги сотрясли его тело. Выступивший пот намочил комбинезон, и горло перехватило.
Но все прошло очень быстро. Льюис в немом изумлении уставился на заливавший ботинки Оукса и пол туннеля поток блевотины.
– Ты видел? – прохрипел Оукс. – Корабль пытался меня убить!
– Расслабься, Морган, – бросил Льюис. – Опять, наверное, сломалось что-то. Я вызову к тебе медтеха и ремонтного робокса для этой… хреновины.
– Я сам врач, черт тебя дери! Не нужен мне никакой медтех! – Оукс пытался оттянуть на груди замаранную ткань комба.
– Тогда пошли к тебе в каюту. Надо тебе провериться и… – Льюис умолк, глядя Оуксу через плечо. – Морган, ты ремонтника вызывал?
Оукс обернулся. К ним приближался корабельный робокс – бронзовая черепаха метровой длины с зажатыми в манипуляторах инструментами зловещего вида. Машина странно двигалась от стены к стене, точно пьяная.
– Что еще с этой штукой не так? – пробормотал Льюис.
– Он на нас нападет, – прошептал Оукс, хватая Льюиса за руку. – Пошли отсюда… медленно, тихо.
Они отошли от стойки сосцов, не сводя глаз с видеокамеры и шевелящихся манипуляторов робокса.
– Он не остановился, – сиплым от страха шепотом произнес Оукс, когда робокс проехал мимо брошенного сосца.
– Тогда бегом, – скомандовал Льюис.
Он подтолкнул Оукса в спину и бросился бежать вслед за ним по главному коридору и дальше, в медсектор. И покуда оба не заперлись в каюте Оукса, ни один из них не осмелился оглянуться.
«Ха!» – подумал Оукс, вспомнив ту сцену. Это даже Льюиса напугало – настолько, что тот тут же вернулся на нижсторону – поторапливать строителей Редута, единственного места внизу, где они могут чувствовать себя в безопасности и не зависеть от проклятой машины.
«Корабль и так слишком долго правил нами!»
И все же на языке до сих пор чувствовалась желчь. Теперь вот Льюис отмалчивается… с курьером записки шлет. И всегда гадость какую-нибудь пишет.
«Чертов Льюис!»
Оукс оглядел погруженную в сумерки каюту. На орбите царила условная ночь, и большая часть экипажа спала. Тишину нарушало только редкое пощелкивание и жужжание сервоков, поддерживавших внутреннюю среду.
«А когда на Корабле и сервоки свихнутся?.. Нет – на корабле», – напомнил он себе.
«Корабль» – это всего лишь понятие искусственной теологии, сказка, положенная в основу насквозь лживой истории, которой лишь полный кретин может поверить.
«Это ложь, именем которой правим мы и которая правит нами».
Откинувшись на подушки, он попытался расслабиться и прочесть записку, переданную ему одним из подручных Льюиса. Сообщение было простым, прямым и страшным.
«Корабль сообщил нам, что посылает на нижсторону одного (1) капеллан-психиатра, имеющего опыт в налаживании контактов. Цель: неизвестный кэп будет поставлен во главе проекта, имеющего целью установление контакта с электрокелпом.[1] Иной информации по этому кэпу нет, так что, видимо, он недавно из гибернации».
Оукс смял записку в кулаке.
Больше одного кэпа это общество не выдержит. Корабль направил ему еще одно послание: «Тебя можно заменить».
Оукс и не сомневался, что в бесконечных рядах корабельных гибербаков покоятся где-то и другие капеллан-психиатры. И где спрятаны эти запасы – никто никогда не узнает. Проклятый корабль – просто лабиринт, полный тайных отсеков, несимметричных ответвлений и никуда не ведущих секретных проходов.
Колонисты измерили поперечник звездолета, когда тот, проходя по орбите, заслонял одно из двух солнц. Длина корабля составляла пятьдесят восемь километров. В такой махине можно спрятать все что угодно.
«Но сейчас под нами планета – Пандора. Нижсторона!»
Он глянул на смятую записку, которую до сих пор держал в руке.
«Почему записка?»
Предполагалось, что они с Льюисом владеют безотказным средством связи, которое невозможно прослушать, – единственные на всем корабле. Поэтому они и могли доверять друг другу.
«А я доверяю Льюису?»
В пятый раз с той минуты, как он получил записку, Оукс ритмично заморгал, активируя альфа-ритм, запускавший в свою очередь имплантированную под кожу шеи капсулу. Передатчик, без сомнения, работал: Оукс ощущал несущую волну, связывавшую компьютер в капсуле с его слуховыми центрами, и в сознании его укрепилось странное чувство – словно он стоит перед огромным пустым экраном, готовый увидеть сон наяву. Где-то на нижстороне Льюис должен был откликнуться на вызов по закрытому каналу связи. А Льюис молчал.