Ярость рвет цепи - Страница 6

Что же касается Ульев, то первоначально таковые задумывались как опоры для Купола. Не больше. А затем какому-то умнику пришло в голову, что это было бы весьма расточительно – разместить горожан по горизонтали, вместо того, чтобы распихать по вертикали.

Поскольку для поддержания Купола требовалось лишь пять опор, Ульев в Мегаполисах тоже было по пять. Центральный, соответственно, самый высокий, в нем и обитало Волчье Племя. Остальные – чуть ниже, расположенные на юге и севере. Ульи были удалены друг от друга на несколько километров, дабы грунт (и без того укрепленный настолько, насколько это было возможно), не проседал под титанической массой.

С планетарной орбиты Мегаполис походил на игральный кубик, упавший пятеркой вверх. Вся Земля казалась усыпанной такими «пятерками». Инопланетные гости – ежели таковым и впрямь что-то понадобится на умиравшей планете – вероятно, очень удивятся подобному зрелищу.

Затем Курт подумал, что ни разу в жизни не видел настоящего солнца, не чувствовал прикосновения его смертоносных лучей. (Как, впрочем, и остальные Волки в Стае.) О характере фразы «Какой солнечный день!» можно было только догадываться.

Разумеется, он еще щенком видел фотографии, голограммы и двухмерные фильмы, однако все это могло дать лишь приблизительное представление. Что касалось стим-конструктов, то Старейшина категорически запрещал их использовать, или же подключаться к Сети непосредственно сознанием. Когда-то Курт сильно возмущался по этому поводу, решив в конце концов, будто Старейшина просто-напросто не желает показывать, чего их лишили безволосые. Это могло превратить жизнь Волков в пытку. Dura Lex, sed Lex. Но нередко Страйкер подвергал и это сомнению.

Споткнувшись о древний кирпич, Курт вернулся к реальной действительности. Грезы засосали его без предупреждения, и он сам не заметил, как прошел почти всю улицу. До окончания «буферной зоны» оставался всего один квартал. Дальше тянулась так называемая «спорная территория». Охрана Улья появлялась в тех местах не слишком часто, и все-таки Гетто брало начало немного севернее. Оба эти обстоятельства способствовали тому, что на «спорной территории» селились те, кому больше некуда было податься. Уличные банды то и дело меняли границы владений, устраивая кровавые разборки.

Как бы там ни было, Стая тоже была своего рода бандой, и ее члены привыкли ходить по этим местам беспрепятственно. Все, кто когда-либо пытался их задевать, жестоко за это поплатились. Волки не давали друг друга в обиду, чем и славились. Следовало лишь глядеть в оба, да принюхиваться в обе ноздри, чтобы источники потенциальной опасности могли заблаговременно убраться с дороги.

Страйкер шел по тротуару, вдоль череды мрачных серых фасадов. На разбитом асфальте лежали кучи разнообразного мусора – начиная осколками стекла, и заканчивая рваными контрацептивами. По проезжей части время от времени пробегали длиннохвостые тушки, шнырявшие в поисках чего-либо, что сгодилось бы за корм. Волк в который раз вознес хвалу Богу за то, что смог раздобыть прочные армейские ботинки. В Убежище поддерживалась почти стерильная чистота, и даже молочные щенки могли бегать без обуви. Поверхность же так и кишела бактериями.

Запахи также варьировались от отталкивающих до тошнотворных. Время от времени из оконных проемов и дверей подъездов доносилась отвратительная вонь, наводившая на мысли о гниении, разложении и трупных червях. Мало того, что обитатели трущоб регулярно выясняли отношения, охрана Улья не редко забывала увезти тела, оставшиеся после «дезинфекции». Поход через эту полосу смрада был для Волка настоящим испытанием – новизна ощущений отчего-то не притуплялась со временем.

Тем не менее, он ощутил присутствие безволосых задолго до того, как их увидел. Он прятались на следующем перекрестке, за углом трехэтажного здания. Их было как минимум двое. Они не принимали ванну уже пару месяцев и жутко воняли дешевым спиртным. Курт понятия не имел, каким образом они узнали о его приближении: то ли у них был дозорный на одной из крыш, то ли они просто стояли тут уже несколько часов, дожидаясь, пока какой-нибудь богач выйдет из Улья на прогулку. Как одно, так и другое казалось весьма вероятным. Эти безволосые наверняка дошли до такой степени отчаяния, что отважились бы атаковать и вооруженный кортеж.

Вероятнее же всего казалось то, что они дожидались хоть кого-нибудь, кого можно ограбить на пару монет. В Улье были сотни входов и выходов, однако настоящие богачи пользовались ими очень нечасто.

Во всяком случае, нападение на Волка являлось еще более бесперспективным занятием. Брать у членов Стаи нечего, зато проблем не оберешься.

Страйкер оглянулся, проверяя тыл. Более всего он опасался снайпера, что мог окопаться на одной из крыш или верхнем этаже. Однако, как правило, соответствующего оружия у отщепенцев не было, да и быть не могло. Поэтому Курт отошел от стены, и, не сбавляя скорости, приготовился к бою. Тело напряглось, мышцы налились звериной энергией.

Когда он вышел из-за угла, оборванцы встрепенулись, словно и впрямь не ожидали чьего-либо появления. Их было трое, каждый держал в руках куски металлических труб. У одного за поясом торчал длинный нож, который он извлек привычным движением.

Заметив, что незнакомец один, все трое расслабились и двинулись вперед. Двое забирали на несколько градусов в стороны, третий шел прямо к Курту. Все трое поигрывали дубинками. В их движениях было что-то деловито-неспешное, как будто они вовсе не впервые проделывали эту процедуру. Страйкер мог только предположить, сколько трупов на их совести. Тем не менее, он не собирался их убивать. Предков Стаи называли «санитарами леса», и все-таки, с обретением разума, они познали Заветы.

Подняв голову, Курт изучил лицо каждого безволосого. Они были небриты, покрыты ссадинами и волдырями. Губы растянулись в кровожадных оскалах, обнажив гнилые зубы. В глазах плясали сумасшедшие огни. Но – всего несколько мгновений.

Все трое остановились и в замешательстве уставились на Страйкера.

Тот быстро понял, в чем дело. Чтобы поглядеть на оборванцев, он поднял голову, а вместе с нею – капюшон. Желтые глаза, сверкавшие в полумраке, будто фары отраженного света, уставились на безволосых.

Вероятно, они сочли это не слишком умиротворяющим зрелищем.

Переглянувшись, все трое бросились наутек.

Курт улыбался, глядя им вслед. Он мог бы легко их догнать, однако в этом не было нужды. Сегодня кому-то из безволосых и без того придется расстаться с жизнью. А Волк не нуждался в тренировке.

Оглядевшись напоследок, он продолжил путь.

Разумеется, у Стаи была своя репутация. В основном таковую образовывал городской фольклор: легенды, предания, страшные истории, а также самые прозаичные слухи и сплетни. Волки регулярно появлялись на улицах, чтобы раздобыть еду, одежду и прочие необходимые вещи. Во время таких мероприятий им неизбежно приходилось сталкиваться с безволосыми нос к носу. Волки появлялись из тьмы и столь же внезапно исчезали. Те, кто был достаточно умен, чтобы не вступать в конфронтацию, отделывался лишь легким испугам. Иные, бывало, оставались калеками. Они-то и служили рассказчиками тех самых историй, в которых фигурировали древние монстры – детенышей, как правило, эти байки забавляли.

Но полиция и власти, должно быть, не принимали их всерьез. А если сочувствующие и находились, то отнюдь не торопились что-либо предпринимать по этому поводу. Волки не задевали никого, кто обладал достаточным влиянием и состоянием, чтобы Стае доставить неприятности. Во всяком случае, – подумал Курт, – до этой ночи.

Заветы Волчьего Пламени запрещали убивать безволосых. Тем не менее, у каждого правила были свои исключения. Старейшина разъяснял их волчатам до той степени, когда они превращались в своего рода BIOS. Волки могли убивать безволосых в порядке необходимой обороны, когда не оставалось иного выхода. Если безволосые загоняли Волка в угол, тому оставалось лишь стоять насмерть. И, наконец, безволосого позволялось убить, если он видел слишком многое, но других свидетелей поблизости не было. Тем не менее, даже в этом случае следовало просто сломать шею, не пуская в ход клыки или когти – необычные травмы могли насторожить полицию.