Ярость рвет цепи - Страница 2
Собственно, у него не оставалось иного выхода. Никто не предложил своей помощи, за исключением украденных медикаментов и справочников. Специальное оборудование, о котором талдычил Доктор, было чересчур громоздким, чтобы можно было попытаться притащить его сюда. Оно превосходно охранялось, потому как стоило чрезвычайно дорого. Более того, Доктор очень сомневался, что смог бы использовать все эти приборы, попади таковые ему прямо в лапы. Это говорило о том, что вместе с оборудованием следовало похитить одного-двух безволосых.
Подобное мероприятие явно не под силу одному-единственному Волку – пусть даже молодому, сильному, и крайне упрямому. Курт нуждался в помощниках, а Старейшина ни за что не позволил бы привести безволосых в Убежище. Но, даже если допустить, что чудо свершится, безволосых пришлось бы убить, а это уже противоречило Первой Заповеди…
Куда ни повернись – везде препоны.
Не было ничего удивительного, что Курт решился на крайние меры. Боги и Судьба не оставили ему иного выбора. Если уж кому-то из безволосых так или иначе придется отдать жизнь за юную Волчицу, пусть это случится осмысленно и целенаправленно.
Впервые в жизни Курт Страйкер нуждался в деньгах. Прежде они с Джейн воровали или отбирали все, в чем нуждалась, прямо на улицах, у случайных безволосых (если, разумеется, этого не могла предоставить Стая). Но не на этот раз. Волк катастрофически нуждался в тех бумажках, или, на худой конец, электронных чипах, которые так ценили безволосые. Он даже виделся с хозяином нелегальной клиники, и тот сообщил, что почти наверняка вылечит Джейн. Для этого, конечно, требовались деньги. Причем немало – гораздо больше, чем носили с собой обитатели уличного дна. Одной бессонной ночью Курт вел подсчеты – ему пришлось бы ограбить примерно полторы сотни людей, чтобы заполучить искомую сумму…
Волк миновал Зал и вышел в коридор, по обе стороны которого тянулись проемы закрытых дверей. Из щелей тянулись старые, привычные запахи – вяленое мясо, соленые овощи, замороженные полуфабрикаты… Семьдесят процентов этих продуктов числились в Неприкосновенном Запасе: старые Волки то и дело твердили, что безволосые могут заинтересоваться Стаей, и Волкам придется лечь на самое дно. Последний раз, когда это случилось, никто из Стаи не покидал Убежища долгих три месяца, пока Старейшина не решил, что угроза миновала.
Теперь Курт думал об этих событиях с непочтительным оскалом. Он почти наверняка был уверен, что, если даже его затея удастся, Старейшина и все остальные о ней непременно узнают. Последний раз Заветы были нарушены много лет назад, задолго до рождения Курта. Тем не менее, участь преступников не вызывала сомнений; Старейшина не раз утверждал, что без колебаний свершит волю Предков.
Как бы там ни было, молодой Волк беспокоился об этом в самую последнюю очередь. Джейн выздоровеет, и, даже если брата изгонят из Стаи, это будет наилучшим исходом. Так Курту казалось.
Вскоре кладовые, источавшие привлекательные ароматы, остались за спиной. Волк распахнул тяжелую дверь и вышел к Лестнице. Узкие металлические ступени уводили наверх, в мир безволосых. К небу, ярким огням и не менее пестрому воздуху.
Невольно затаив дыхание, Курт приступил к подъему. Некоторые ступени хранили секреты, напичканные взрывчаткой и стальными гвоздями, – Лестница считалась первым рубежом обороны. Молодой Волк еще щенком мог легко миновать все ловушки, даже с закрытыми глазами. Большинство были весьма примитивны, но, за исключением безволосых, у Стаи не было природных врагов. А те становились такими беспомощными, когда у них отбирали хитроумные электронные игрушки.
На верхней площадке Лестницы находился пост Стражи. Все Волки, достигшие совершеннолетнего возраста, но еще далекие от того, чтобы участвовать в Совете, попеременно дежурили на этом самом месте. Курту также неоднократно доводилось нести это почетное бремя, и он с раздражением вспоминал часы ожидания, заполненные бездействием и далекими шорохами.
Сегодня дежурил Мамут. Он достиг совершеннолетия прошлой зимой, но был младше Курта на целых два года. Кроме того, Мамут уступал ростом на семь сантиметров, не говоря уже о массе и физической силе. Курт не сомневался, что без труда преодолеет это препятствие.
Завидев Курта, Мамут тут же расслабился, но все же спросил:
– Стой, кто идет?
– Это я, Страйкер, – ответил Курт. – Мне нужно ненадолго уйти.
Мамут с подозрением смерил его взглядом. Как и любой, кому когда-либо доводилось нести стражу у Лестницы, часовой имел при себе нож, копье с титановым наконечником и девятизарядный пистолет. Последний лежал в потертой кожаной кобуре, что висела у Волка на поясе. Пистолет являлся священным достоянием Стаи, и, согласно преданию, когда-то принадлежал самому Корригу – прародителю расы Волков. Извлекать оружие из кобуры без должной причины строго возбранялось, а потому мало кто из Волков мог похвастаться тем, что видел его в деле.
Как бы там ни было, Мамут не мог даже помыслить об этом.
– Ты выходил только вчера. Что происходит, Курт?
Волк подавил всплеск раздражения. В конце-концов, этот парнишка стоял на посту, один против целого мира.
– Мне нужно еще, – ответил Курт. – Имеешь что-нибудь против?..
Мамут медленно покачал головой.
– Я – нет. А вот Старейшина – почти наверняка. Безволосые что-то сильно оживились в последнее время, и мне велели быть настороже. То, что ты бегаешь на поверхность чаще, чем справляешь нужду, явно выходит за пределы разумного.
Тут Страйкер не выдержал. Ощерившись, он злобно зарычал.
За порогом его ожидало дело, за которое любого Волка без колебаний изгонят из Стаи. А какой-то щенок решил умничать и читать нотации, хотя исход разговора был уже предрешен!.. Вероятно, это его второе или третье дежурство, не больше.
– Вот что, Мамут, – прошипел он. – Если ты сейчас не откроешь Ворота, я прошибу их твоей головой. Усек?..
Мамут, вздрогнув, подался назад. От Курта не укрылось, как он перехватил древко копья. Страйкер невольно подумал, какой же смехотворной была эта зашита – не от него, а от Вселенной безволосых, простиравшейся за этой дверью. У них были такое оружие, что титановый наконечник покажется просто зубочисткой.
Но часовой, похоже, прочно вошел в роль.
– Ты не имеешь права так со мной разговаривать, – заявил он. – Сейчас я – представляю всю Стаю, и могу задавать любые вопросы. Зачем тебе на поверхность?
– Это тебя не касается. Если забыл, твоя задача – не впускать безволосых. А вместо этого ты наглеешь и строишь из себя большого начальника, вместо того, чтобы слушать звуки за дверью. – Вспомнив кое-что, Курт усмехнулся. – Или ты хочешь, чтобы родители Кэти узнали, с какой целью ты прячешь под подушкой резинки безволосых?..
Самоуверенное выражение тут же схлынуло с морды Мамута. Естественно – это был удар ниже пояса. Папаша Кэти славился строгостью и консервативностью взглядов – особенно в отношении собственных дочерей. Еще он славился тем, что, предположительно, мог одним ударом оторвать безволосому голову. В Стае это принималось за аксиому.
Бормоча под нос ругательства, Мамут развернулся и принялся отодвигать засовы. Пожалуй, дверь была самым прочным предметом в Убежище. Ее вес составлял около центнера, а ширина – метр с небольшим. Она открывалась наружу, петли были надежно утоплены в стальном косяке. Однако, несмотря на это, никто из Волков не сомневался, что при желании безволосые справятся с этой преградой играючи. Дверь предназначалась для того, чтобы как можно дольше удержать их у Лестницы. Выходом Номер Два пользоваться запрещалось, однако все отлично знали, где он находится, и каковы ведущие к нему кратчайшие маршруты.
Курт нетерпеливо придвинулся к двери и помог Мамуту справиться с последними засовами. Всего их было около дюжины – толстые титановые полосы, загнанные в боковой косяк, пол и потолок. Рядом с правым косяком тускло мерцало оконце монитора, на который поступало изображение с внешней камеры. Та была отлично замаскирована и находилась на изрядном удалении от Выхода – даже щенок мог с первого взгляда отличить безволосого от нормального Волка.