Ярче солнца (ЛП) - Страница 22

Чувствую, как губы растягиваются в довольной улыбке. Именно это я и собираюсь сделать. Осторожно сажусь на кровать, зная только одно: спешка в мои планы не входит. Я хочу узнать каждый сантиметр ее тела, запомнить каждый изгиб. Но это мир Датч. И правит в нем она.

Не успеваю и бровью повести, как я уже прижат к стене в нескольких метрах от кровати. Датч держит меня за горло. Мы поменялись ролями. Из-под полуприкрытых век опасно мерцают золотистые глаза. Единственное, что я могу, – это молиться о том, чтобы она хотела съесть меня живьем.

Датч прижимается ко мне. Сначала двигается медленно, а потом так быстро, что я едва могу рассмотреть. Она кусает меня за плечо, царапает по ребрам. От чувственной боли из моей груди вырывается низкий стон, и Датч останавливается. Смотрит в упор, как смотрит животное на добычу. Она больше не Шарлотта Дэвидсон. Она – зверь из другого мира.

Я зачарован. Как под гипнозом. Но этого недостаточно, чтобы подчинить меня и позволить Датч взять верх.

Я меняюсь с ней местами. Впечатываю в стену, сжимаю горло и впиваюсь ей в губы. 

На этот раз стонет она. Дерется, кусается и царапается, а я рывком укладываю Датч на пол и держу ее руки у нее над головой. Провожу языком по животу и ощущаю солоноватый привкус кожи. Покусываю соски, торчащие под футболкой. Она запрокидывает голову, извивается в моих руках, трется о готовый взорваться член.

Я почти не верю, что это происходит на самом деле. Здесь и сейчас, после всего, через что мы прошли. Все кажется ненастоящим, но завораживает и обезоруживает.

Внутри меня что-то сдвигается, но я не обращаю внимания и крепко беру Датч за бедра. Я ждал целую вечность, и наконец воплощается моя мечта. Для меня – в буквальном смысле. Больше всего на свете мне не хочется, чтобы эта ночь заканчивалась. Я делаю глубокий вдох, а потом срываю с Датч футболку и накрываю ладонями податливую грудь. По очереди пробую на вкус соски, тяну губами, сжимаю между зубов. С губ Датч срывается очередной стон.

Ей этого мало. Она хочет всего и сразу. Просовывает руку вниз и гладит член. Приливает кровь и пульсирует по всей длине. Внезапно Датч переворачивается, встает на колени и опускает голову.

Я успеваю схватить ее за волосы, но отвлекаюсь на высоко поднятую голую задницу и глядящие прямо на меня золотистые глаза и оказываюсь на всю длину в горячем мокром тепле ее рта. Жар, копившийся у меня в животе и в основании члена, достигает критической массы. Я чуть не кончаю.

Хватаю Датч за голову. Заставляю двигаться медленнее. Но даже так все происходит слишком быстро. А значит, слишком рискованно. Поэтому я поднимаю ее с пола и прижимаю к стене, только на этот раз – к себе спиной. Это должно ее охладить. Прижимаюсь к ней всем телом, и она опять начинает бушевать. Дерется, толкается, рычит. Я почти теряю голову от возбуждения, но вдруг понимаю, что это не все. Датч пробирается мне в мысли. Сносит слой за слоем. Ослабляет мою защиту. Вышибает ворота, ведущие в самую душу. Я должен вернуть все на физический уровень. Туда, где мне все знакомо.

- Датч, - шепчу я ей в ухо, и она тут же замирает, - сейчас я тебя оттрахаю.

Она откидывает голову мне на плечо, хмурится, заглядывает в глаза и спрашивает:

- Где тебя носило?

Понятия не имею, с кем она говорит. Точно не со мной, потому что никак не может знать, кто я такой.

- Тебя ждал.

На ее губах играет ласковая улыбка, которая пробивает всякую броню, и мне приходится бороться за собственный разум. Я целую Датч, просовываю руку между стеной и ее животом и опускаю ниже, между ног. У нее такая нежная кожа, что я уверен: ненастоящая.

Датч резко втягивает воздух, и мне обдает холодом зубы.

Я раздвигаю коленом ей ноги, пальцами раскрываю нежные складки и языком исследую ее рот. Датч выгибает спину, и я понимаю, что мое терпение на исходе. Еще шире раздвигаю ей ноги и рывком оказываюсь внутри. Она громко вздыхает, царапает ногтями стену, извивается с каждым моим движением. Не останавливаясь, одной рукой я крепко прижимаю Датч к себе, чтобы хоть как-то ее усмирить.

Она издает едва слышные отчаянные стоны, и я ощущаю, как у нее в животе нарастает напряжение, взрезая плоть и сжигая кости. Двигаюсь быстрее и сильнее, с каждым ударом подводя ее все ближе к краю пропасти. Одновременно приходится бороться с собственным подступающим оргазмом. Я стискиваю зубы, пытаюсь восстановить разрушенную защиту, склеить раздробленные щиты. Меня укрывает светом Датч, и я изо всех сил стараюсь его стряхнуть. Кусаюсь, борюсь, горю в огне.

- Я хочу, чтобы ты кончила, - цежу я сквозь зубы.

И в тот же миг вокруг члена сжимаются гладкие мышцы. Напряжение внутри Датч становится болезненным, растет еще больше, еще выше, пока наконец не взрывается восхитительными горько-сладкими искрами.

До меня доходит, что этот взрыв создала не одна Датч. Я тоже кончаю. После невероятной вспышки несколько долгих секунд внутри меня все пульсирует. С каждым приливом крови мое сопротивление подавляется все сильнее, трещины в защитных баррикадах становятся все шире. И вдруг сквозь эту паутину трещин начинает просачиваться свет Датч. Напряжение нарастает заново, и вместе со следующим ослепительным взрывом она сносящей все на своем пути волной проливается в меня.

Я тону в ее свете.

Дрожу с ног до головы так сильно, что больше не могу держаться на ногах, и мы падаем на пол. С губ Датч срывается тихий вздох. Вспомнит ли она обо всем этом утром? Вспомнит ли меня? Поймет ли, что натворила?

Эти сны продолжаются больше месяца. В каждом раскрывается новая сторона характера Датч. То она дикая и непредсказуемая, то смешливая и застенчивая. Смеется и рычит, целует и кусает. Доводит меня до оргазма, а потом, в самый нужный момент, отступает. Упивается моими муками.

Поиски не приносят плодов, и с каждым днем я злюсь все сильнее и сильнее. Зато знаю, что меня ждет ночью. Точнее кто меня ждет.

Где-то глубоко-глубоко в душе мне любопытно, почему это происходит именно сейчас. Раньше Датч никогда не затягивала меня в свои сны. Мы никогда и близко не подходили к сексу. Хотя, в целом, мне плевать. Я просто наслаждаюсь тем, что есть. Однако упрямство, живущее во мне, хочет большего. Хочет живую Датч, из плоти и крови. Хочет ее руки, губы, хочет видеть ее подо мной. Хочет всю Датч целиком, до последней капли. И тело, и душу. Что ж, упрямству придется смириться. Датч мне не заполучить. А даже если бы до этого дошло, то, узнав обо мне правду, узнав о моих грязных секретах, она сбежала бы в ту же секунду.

Поэтому я радуюсь тому, что есть. Смакую минуты нашей близости.

Когда не прочесываю подворотни всех городов в штате, я присматриваю за своей девочкой. Она работает над очередным делом с Ангелом, мертвым пацаном, которого когда-то подобрала на улице, и Куки, помощницей и лучшей подругой. Дело опасное. Трех адвокатов уже убили, поэтому несколько дней я постоянно рядом.

Кроме того, Датч занимается еще одним делом. Моим. Начинает складывать картинку. Подозревает, что мужчина, которого она затаскивает в свои сны каждую ночь, и фигура в плаще, следовавшая за ней попятам с самого рождения, один и тот же человек. И все же ко мне ее это не приведет.

Я направляюсь в больницу для хроников, куда меня положили. Что-то происходит. Смотрю, как врачи разговаривают с начальником тюрьмы. Нил Госсет тоже здесь. Он расстроен. Хочет потянуть время.

У меня нет родственников. Некому подать в суд прошение о том, чтобы меня продолжали держать на аппарате искусственного жизнеобеспечения, поэтому через несколько дней аппарат отключат. Врачи говорят, надежды на выздоровление нет. Мой мозг мертв.

Понять их можно. Видимо, я перестарался, разыгрывая кому. Итак, у меня есть три дня до того, как вилку выдернут из розетки. Три дня, чтобы придумать, как прикинуться мертвым и при этом не оказаться погребенным заживо или даже кремированным.