Японская война 1904. Книга вторая (СИ) - Страница 55
— Как? — Казуэ поняла, что больше не может молчать, и этот вопрос сам собой вырвался наружу.
— Полковник любит тебя, — невпопад ответил Сайго.
Чушь. Казуэ сначала показалось, что брат сошел с ума. Потом она решила, что с ума сошел Макаров, если позволяет подобным слухам гулять на свободе. А потом… Она задумалась о тех возможностях, которые могут перед ней открыться, если все это окажется правдой. Конечно, проще было бы просто сбежать — она смогла бы приносить пользу Японии и там, где ее еще не знают. Вот только влияние на одного из самых победоносных русских командиров — можно ли такое упускать? Несмотря на то, что в застенках разведки ее тюремщики больше любили болтать о росте своих состояний, даже они порой обсуждали Макарова и его новые подвиги.
— Полковник должен был как раз сегодня вернуться, — рассказывал тем временем Сайго. — Уверен, что вам будет лучше встретиться и обсудить, что делать дальше.
— Я подумаю, — осторожно ответила Казуэ.
Сама она, впрочем, в этот момент, представив такой разговор, только тряхнула головой. Нет, как бы соблазнительно ни было попытаться заполучить такого агента влияния, Казуэ не собиралась рисковать. И, учитывая энтузиазм Сайго, лучше ее брату до последнего не знать, что именно она решила.
Неожиданно Казуэ замерла, увидев на другой стороне улицы несколько знакомых лиц. Один — русский революционер, которого она порой использовала для сбора информации. Второй — местный домовладелец, лишившийся семьи во время восстания ихэтуаней и предоставивший свою недвижимость для хранения самых ценных и опасных грузов. В основном взрывчатки… В свете этого еще несколько молодых людей с напряженными фигурами и плотно набитыми портфелями, прогуливающиеся туда-сюда мимо уже полгода как закрытого театра, не оставляли сомнений в своих намерениях.
— В город никто важный не должен был приехать? — тихо спросила Казуэ у Сайго.
— Кажется… — задумался тот, и в этот момент в конце улицы показалось несколько экипажей. — Да, ходили слухи, что к главнокомандующему должны были заехать несколько министров и один великий князь.
— Имена! Мне нужны имена! — напряглась Казуэ, глядя на приближающиеся повозки. Впереди охрана — совершенно бесполезная от атаки бомбистов. Но гвардейцы на лошадях не оставляли сомнений: мимо них едет Куропаткин, а учитывая, что вместе с ним столько экипажей, то и его гости уже в Ляояне.
Хотя смерть самого главнокомандующего, в принципе, не имела значения. Но вот остальные…
— Я слышал о министре внутренних дел Плеве, — начал говорить Сайго.
— Хорошо.
Плеве — его выпадение из игры и несомненные волнения внутри страны и государственного аппарата были даже желательны.
— Великий князь Сергей Александрович…
Тоже неплохо. Одна из опор личной власти Николая II — умрет он, и на русского царя станет гораздо проще давить. Не чувствуя уверенности, даже при равенстве на поле боя, он пойдет на условия Японии.
— Ты сказал, несколько министров, — Казуэ поторопила брата.
— Точно, третий гость — это министр финансов Витте.
— Витте… — Казуэ помянула имена самых темных аякаши, каких только знала. В отличие от всех остальных этот человек был в списке тех, кого друзья Японии просили беречь и ни в коем случае не трогать.
— Что? — встрепенулся Сайго, вытаращив глаза на ее реакцию.
Что-что! Кажется, остаться в стороне не получится.
— Это бомбисты! — Казуэ указала на группу революционеров. — Там — кортеж, который они хотят атаковать. И мы должны их остановить!
Сама девушка не видела возможности, как это сделать и не подставиться самим. Но ее брат, несмотря на некоторые странные мысли, все же военный. Может, хоть он что-то сможет придумать.
И он придумал! Выхватил уже взведенный наган и, бросившись под прикрытие тумбы с афишами, на ходу подстрелил одного из террористов. Выстрел, паника, кто-то из бомбистов бросил машинку смерти раньше времени. Если бы обычные предупреждения никто из сопровождающих генералов и министров слушать не стал, то такие вот убедительные аргументы могли привлечь внимание кого угодно.
— 2-й Сибирский работает! Не дайте им уйти! — орал Сайго, и на улицу со всех сторон подтягивалось все больше людей.
Поезд стучит по стрелкам, все ближе подбираясь к вокзалу Ляояна.
Если раньше мы грузили вагоны для 2-го Сибирского с земли, то теперь со стороны Лилиенгоу появился перрон и даже несколько грузовых кранов, которые могли заполнить целый эшелон меньше чем за час. Впрочем, на этот раз я приехал в Ляоян не по вопросам снабжения. На самом деле сразу же по возвращении со свидания с армией Куроки нас встретили новости, что к Куропаткину приехали аж два министра и великий князь. Причем каждый из них уже успел поинтересоваться мной, и надо было как можно быстрее использовать эту возможность для укрепления своего положения и получения дополнительных ресурсов.
— Господин полковник, а почему вы думаете, что наши гости вам помогут? — осторожно спросил меня Лосьев.
Еще в дороге я отдал приказ о переводе штабистов в свое прямое подчинение, и Мелехов с Шереметевым были искренне расстроены такой потерей. Возможно, лучшая рекомендация от бывших начальников, какая только может быть.
— А почему они не должны нам помочь? — спросил я.
— Я слышал, — осторожно заметил Лосьев, — что министр финансов Витте был категорически против этой войны. Как бы в итоге вы не нашли в его лице не союзника, а врага.
— И все же, мне кажется, мы сможем договориться.
Я вспоминал все, что читал в будущем об этом одиозном министре финансов. Да, до войны он действительно делал ставку только на экономическое развитие востока империи, без жалости обрезая финансирование любых попыток усилить военное присутствие в Маньчжурии или Корее. И все, что было сделано тем же Алексеевым и Куропаткиным, было воплощено скорее вопреки министру финансов, чем с его помощью.
Однако я помнил и роль Витте в послевоенном урегулировании. После разгрома на море, после полного отсутствия побед на суше именно он поехал в Соединенные Штаты на заключение мира с японцами. И сделал это! Без контрибуций, без аннексий… Единственная уступка, на которую он пошел — как потом не раз писал, по личному приказу царя — это отданная половина Сахалина. Сущая мелочь после такого-то итога 1905 года, но безжалостное общественное мнение тут же нарекло Витте графом Полусахалинским, и тому до самого своего конца приходилось оправдываться даже не за свой провал.
В общем, я рассчитывал, что такой человек может не разделять некоторые мои идеи, но к голосу разума точно прислушается.
— А что вы скажете про Плеве? Все-таки у него не очень хорошая репутация после прошлого года, — продолжил Лосьев. — Думаете, с ним стоит иметь дело? И разве министр внутренних дел сможет нам чем-то помочь?
Я только головой покачал, размышляя над поворотами истории. Взять, например, плохую репутацию Плеве — он, как я недавно узнал, обрел ее якобы за организацию еврейского погрома в Кишиневе в 1903-м. После чего все революционные организации России разом объявили его своим главным врагом, и вот лично у меня вопрос: а как так вышло, что именно это было принято ими так близко к сердцу?
— Господин полковник, но все же, — Лосьев не сдавался. — Чем армии может помочь Плеве?
— Чем? Может быть, вы слышали о громком деле, которое они провернули в 1882-м вместе с подполковником Георгием Судейкиным?
— Арест больше сотни участников Народной воли?
— Именно! В 1881-м они убили Александра II, а потом Плеве всего за год уничтожил боевое крыло организации и чуть было не поставил в ее главе своего человека. Опасная игра, которая в итоге стоила жизни Судейкину, но в итоге страна получила 2 десятилетия мира.
— Но Александра III тоже взорвали, — напомнил Лосьев.
— В 94-м году! И Плеве к тому моменту уже 10 лет как был отстранен от должности начальника охранки. Слишком жесткий, слишком неуправляемый, слишком много неудобства он вызывал. Тем не менее, когда все стало идти по наклонной, его снова позвали, и он занял свое место.