Ямато-моногатари как литературный памятник - Страница 19

Чаще всего на танка не кончается текст эпизода, ибо за пятистишием следует еще несколько слов, относящихся сугубо к линии прозы. Эти слова означают, как правило; «так было сложено», «так шло послание», «так она написала», «такое он послал» и т. д. Причем почти всегда танка предшествует выражение «…и тогда он сложил и послал кому-либо…». Такой повтор, выражающий ту же самую мысль, но уже без детализации — когда, кому и при каких обстоятельствах послано, несвойствен основным поэтическим сборникам и антологиям того времени. Подобные синонимические конструкции в очень большом числе встречаются в Ямато-моногатари, и, что примечательно, они оказываются весьма разнообразны по составу. Можно было бы ожидать, что здесь будет употреблено клише — столь распространенное явление для обрамляющих конструкций в средневековых литературах. Однако произведение отличается таким разнообразием этих оборотов, следующих за танка и во многих случаях завершающих эпизод, что привести наиболее характерные из них кажется весьма интересным.

I. Варианты обрамления конца танка с глаголом ару — «быть», «иметься»:

II. Варианты обрамления конца танка с глаголом ифу — «говорить»:

III. Варианты обрамления конца танка с глаголом ему — «складывать» (о стихах)

IV. Варианты обрамления конца танка с прочими глаголами: каку — «писать», яру — «предлагать», «подносить», окосу — «посылать», кахэсу — «отвечать», нотамафу — «говорить» (почтительно), асобасу — «соизволить», махосу — «говорить», кикоэру — «говорить», цукэру — «добавлять» и др.

Таков в общем виде перечень конечных обрамлений танка в Ямато-моногатари. Бросается в глаза его разнообразие, причем, за исключением трех примеров, все варианты, вошедшие в последнюю, наиболее разнообразную группу, относятся ко второй половине произведения, после 100-го дана. Видимо, и частица наму, оказавшаяся столь характерной для стиля Ямато-моногатари, в основном употребляется в этих конструкциях, подчеркнуто прозаичных и разговорных рядом с танка.

Ранее уже рассказывалось о гипотезе японских ученых, что первая половина памятника (до 100-го дана) была создана не в одно время со второй. Это предположение аргументируется различиями в области словоупотребления; например, до 99-го дана слово коно — «этот» 12 раз встречается в танка, и больше его почти нет. После 100-го дана коно не раз можно встретить и в прозе.

Возможно, это только совпадение, что перемена в оформлении концовочных конструкций в сторону большего разнообразия и богатства наблюдается тоже после 100-го дана произведения. Но может быть, что эти данные также свидетельствуют об определенных отличиях в обстоятельствах создания первой и второй половины памятника, ибо разница между первыми тремя приведенными группами и четвертой, относящейся к 100—173-му данам, действительно весьма заметна.

Совсем иную картину концовочных обрамлений танка дает Исэ-моногатари. Во-первых, здесь явно больший процент совпадений конца эпизода с концом танка, что лишний раз свидетельствует о том, что Исэ-моногатари в большей степени собрание стихов Аривара-но Нарихира; и автора Исэ, вероятно, менее, чем автора Ямато-моногатари, заботила судьба прозы. Во-вторых, имеющиеся в Исэ-моногатари концовочные обрамления танка малочисленнее и, как правило, однообразны. Все они в подавляющем большинстве представляют собой варианты с глаголами ему — «складывать» и ифу — «говорить».

Иных случаев в Исэ-моногатари единицы, все же остальные неповторяющиеся варианты обрамлений конца танка в общем виде таковы:

По сравнению с этим Ямато-моногатари дает разительное богатство концовочных обрамлений. И думается, что во многих случаях их наличие после танка в конце эпизода служит той же цели: ввести в рамки текста прозу и на ней маркировать конец эпизода.

Любопытно, что 169-й дан, некогда, видимо, бывший последним, завершающим даном Ямато-моногатари, кончается не танка, а прозаической строкой. 173-й дан, который был, вероятно, дописан позже остальных и в основных списках стоит последним, использует не оригинальную конструкцию наподобие тех, что встречаются в IV приведенной нами группе, и свойственных второй половине памятника, а тот весьма распространенный оборот, которым завершается 1-й дан Ямато-моногатари, — то наму арикэру.

Вполне возможно, что тот, кто приписывал 173-й дан, стремился не нарушить стилистики произведения и позаботился о том, чтобы ввести последнюю фразу произведения в ряд ординарных конструкций, часто встречающихся в нем. В то же время автор 173-го дана не стал заканчивать написанный им эпизод и все произведение пятистишием и, чтобы подчеркнуть жанровую природу этого сочинения, придал танка концовочное обрамление, завершив дан прозой: то наму арикэри, т. е. «так оно было». Таким образом, эта заключительная фраза, обозначая конец эпизода и всего произведения, стала составной частью текста.

Значение подобных конструкций еще и в том, что они также обеспечивают эффект непрерывности текста, ибо с помощью такого оборота танка оказывается синтаксически включенной в прозаический контекст, при этом ее синтаксическая функция имеет вид прямого дополнения. В поэтическом собрании танка нередко никак синтаксически не связывается с прозаическим вступлением, например:

«Отправившись в дом к даме, которую некогда любил, а потом позабыл (…хито-но мото-ни макаритэ):

Нередко также в поэтической антологии можно встретить перед пятистишием форму глагола, сходную и с той, что употребляется в ута-моногатари, — ёмэру — «и сложил» либо иные варианты — ёмэрикэру, ёмитэ, идасикэру, ёмитэ окосэтарикэру и т. п. Однако от антологии такие случаи в Ямато-моногатари отличаются именно тем, что после танка в них следуют обороты, означающие «вот как было сложено» и тем самым включающие танка в синтаксическую структуру прозы.