Ямата-но Орочи (СИ) - Страница 228

— Ты... Это в самом деле ты? — спросила Кагуя, нерешительно подняв руку и коснувшись моего лица. — Я не помню. Память исчезла вместе с тобой. Но я помню, как ты вырастил наш сад. Наш дом...

По белой коже Кагуи снова потекли слезы. Сразу видно родство с Хикавой, та тоже любит по любому поводу поплакать. Но... Сейчас в женщине передо мной я увидел еще кое-кого знакомого. Она напомнила мне Мито. В те годы, когда я учил Наваки и мы виделись в поместье Сенджу. Поместье, которое вырастил Хаширама своей чакрой. Деревянная беседка, деревянные стулья — все это было не просто работой Первого Хокаге. Это была его часть, его чакра, его дух. Это было все, что осталось у Мито от ее мужа. Поместье и Коноха были для нее чем-то большим, чем домом. И, похоже, чем-то большим, чем просто садом, был для Кагуи мир, в котором она должна была прорасти новым Божественным Древом, чтобы уничтожить всякую жизнь, всякое напоминание о том, кто эту жизнь там посеял.

Я почти зеркально повторил жест Кагуи и коснулся ее щеки. Женщина наклонила голову, прижимаясь к моей ладони и прикрыв глаза. На ее губах появилась неожиданная улыбка. Нежная и мечтательная. Она была подобно блеску чистого металла, проступившему из-под корочки серого шлака. Спрятанные глубоко в душе чувства выглянули наружу, прорвавшись сквозь скорлупу черствости, холодности и надменности.

Эта улыбка не прощает всего того, что Кагуя сделала. Но, кажется, я начинаю лучше ее понимать. Откровенно говоря, не уверен, что ей нужно прощение. Да, методы у Кагуи в духе Ооцуцуки, однако сильно ли я отличаюсь от нее? Ее мотивы мне понятны, цели ясны. Я не согласен с путем, который она выбрала для достижения этих целей, но она полезна. Она может стать союзником. Возможно, даже кем-то большим. Может, я слаб и просто поддаюсь ее очарованию, все же не зря облик Курамы так совпадает с внешностью Кагуи. Но, с другой стороны, кто-то мог простить Обито. Почему нельзя поступить так же с Кагуей?

— Хагоромо так и не решился показаться перед тобой, — заметил я, нарушая хрупкую тишину.

Это были не самые уместные слова. Но мне нужно было узнать, как отреагирует на них Кагуя, чтобы составить о ней впечатление. Подвержена ли она давлению чакры, и насколько устойчива ее психика.

— Я увидела, что произошло после моего запечатывания, через Зецу, — мягко ответила Кагуя, не открывая глаз и продолжая прижиматься к моей ладони. — У мальчишки проснулась совесть после всего, что он натворил.

— Он поддался Проклятию Ненависти? — высказал я свои догадки.

— Любовь к девушке, которая пожертвовала жизнью для Шинджу, обернулась для него ненавистью ко всему, что я создала, — ровным тоном поведала Кагуя. — Наш сын возжелал мести и был готов уничтожить мир, чтобы достичь своей цели. И он уничтожил его. Чтобы в итоге самому повторить мой путь.

В чем-то слова Кагуи опять повторяют то, что я впервые услышал от Мито. С тех пор я успел более подробно изучить мифы Узумаки. Даже членов клана Кагуя, которые жили до чистки, расспросил. Перечитал Книгу Разрядов Роурана, побывал в стране Редаку. И, вообще, больше узнал о биджу, Шинджу и прочих делах древности. В прошлом Кагуя не усыпила всех людей, пусть ее техника и затронула немалую часть континента, но оставались разные страны и народы.

Когда Древо-Бог пустил корни, начали истощаться Драконьи Жилы и пропадать Камни Гелела, за счет которых ранее жила старая западная империя, прародина королевского рода Роурана. Государство, контролировавшее весь континент, начало ослабевать. Нестабильная ось вращения планеты сделала свое черное дело, и началась череда неурожаев, без Камней Гелела исправить положение не удалось, истощение Рюмьяку только усилило неурожаи. Начались войны. Переселение народов, распад империи, постоянные войны и смерти. Шинджу рос, питаясь кровью и болью умирающих насильно людей, впитывая их ненависть и умножая ее. Вечное Цукиёми в то время сломало порочный круг, снизило количество голодных ртов, дало годы мира. Под руководством Кагуи ее страна стала новым доминирующим государством, самым процветающим и многолюдным. Сила Ооцуцуки позволяла справляться с неурожаями и подавлять войны, подчинять другие страны.

— Та девушка, которую любил Хагоромо... Хаори, — вспомнил я ее имя. — Она пошла на ритуал добровольно, примерно понимая его последствия?

— В этом была суть ритуала, — согласилась Кагуя. — Жертвы Шинджу должны были быть добровольными, чтобы вымыть из него ненависть, чтобы чакра Джуби была чиста. Люди знали, идущие к Древу выбирали его в поиске бессмертия, избавления от старости, от смертельной болезни, от страданий, от страха потерять себя в лапах демонов той стороны. Джуби стал раем до того, как Хагоромо создал Чистый Мир. Где также собирает души, чтобы использовать их чакру, когда это ему необходимо.

Кагуя замолчала и открыла глаза. Только два. Алый Ринне-Шаринган на лбу остался закрыт, осталась лишь тонкая щель сомкнутых век, напоминающая глубокую морщинку.

— Хагоромо всегда был сложным мальчиком, — на лице Кагуи появилось странное выражение теплой грусти. — Наверное, ему не хватало отца. И моей любви... Он благодарил меня, когда получил Мангекьё Шаринган и Риннеган. Ненависть тогда поглотила его печаль. Я не могла оставить чакру в руках такого человека. Я не смогла воспитать его. Прости.

— Наверное, это мне нужно просить прощения, — покачал я головой. — Я никогда не был хорошим мужем и отцом в этой жизни. И прошлой... В прошлых, скорее всего, тоже не изменял себе.

Кагуя печально скривила губы и отвернулась. Взгляд ее жемчужных глаз упал на зеленые леса и луга. Она убрала руку с моего лица и плавно опустилась на землю. Босые ноги коснулись земли и утонули в мягком мхе, покрывшем мелкие камни. Женщина провела рукой по высокой траве, словно приглаживая ее, и глубоко вдохнула свежий запах цветов.

— Тебе нравится? — спросил я, с удивлением заметив на лице Кагуи счастливую улыбку, быстро пришедшую на смену печали.

— Ты сам научил меня любить их... — отрешенно ответила Кагуя и напела слова знакомой песни: — Птицы, звери и жуки, древа да цветы, любовь вырастил к ним в сердце ты моем. И услышав шепот ветра, я вернусь тогда к тебе...

— Есть еще две планеты, которые я начал заселять, — вспомнил я. — Одна похолоднее, там получилось воссоздать тундростепи с мамонтами и пещерными львами. А другая гораздо теплее, там живут динозавры. Те животные настолько похожи на динозавров, насколько я смог воссоздать их геном из костей, добытых в Редаку, и смешав его с геномом современных птиц.

Туда я планировал переправить беженцев с Луны, если Земля окажется для них слишком негостеприимной.

— Я ничего в этом не понимаю, — улыбнулась Кагуя. — Мне просто нравится природа.

— Немного жаль, — бессильно улыбнулся я в ответ.

Похоже, мой восторг и интерес к необычным и утраченным экосистемам разделяет только Шизука. Куноичи из Надешико, ставшая волей моих махинаций женой одного из моих клонов, очень увлеклась биологией, генетикой и медициной. Она даже и училась-то у Джирайи и Цунаде больше из-за возможности лучше понять сендзюцу и ирьениндзюцу.

— Возвращаемся домой? — предложил я.

— Ты удовлетворен моим даром? — пытливо посмотрела на меня Кагуя.

— Оставшаяся чакра Хвостатых может остаться у тебя. Но не пытайся забрать то, что уже на свободе.

К счастью, я успел вытащить часть чакры биджу из Мадары до того, как Кагуя вернулась. Может, они рассчитывали на большее, но не все сразу. Для начала Кагуе нужно усвоить доставшийся от Момошики плод чакры, избавиться от остатков Мадары в себе и убедиться, что она сохранит после этого Ринне-Шаринган.

Получив мое согласие сохранить чакру, Кагуя вновь поднялась в воздух и приблизилась ко мне. Совсем скоро мы вместе шагнули в черный провал портала, чтобы вновь оказаться над истерзанным полем битвы. Развлекательная прогулка кончилась, пора возвращаться к работе. На самом деле, можно было бы сразу переместиться куда-нибудь в Отомуру, но пока нужно уладить некоторые возникшие вопросы с Каге. После того, как они стали свидетелями моей и Кагуи силы, старые стратегии и прогнозы на будущее требовали переработки. Старые устои и договоренности, которые закладывал еще Хаширама на первом собрании Каге, начинали терять свое основание. Не могло быть и речи ни о каком паритете сил, перераспределение биджу уже ничего не спасет. Эпоха Какурезато окончательно завершилась, уступая место новой.