Ямата-но Орочи (СИ) - Страница 226

Микото вытянула вперед свободную руку. Глаза обожгло изнутри чакрой. Незримая отталкивающая сила ударила Ооцуцуки в спину, толкая на клинок Тоцука. Но тот словно уперся ногами в воздух, а через миг его подбросила вверх начавшая расти ввысь земля. На ней словно начал расти темный холм. Он быстро вымахал выше Сусаноо, у бесформенной горы камней выросли руки и голова, по темному телу пошли трещины, сквозь которые вырвался иссушающий жар раскаленного нутра. Огромный каменный голем замахнулся рукой, стремясь размозжить всех Учиха перед собой разом, когда в него врезалась темная каменная скала.

Земля задрожала, Микото присела, чтобы не упасть из-за толчков, когда пылающая внутренним жаром каменная громада призванного Момошики голема столкнулась с почти такой же ожившей каменной глыбой, но за спиной которой в воздухе парил беловолосый парнишка с пылающими небесной лазурью глазами — Ооцуцуки Тонери.

— Ты!

Этот голос, напоминающий звериный рык, пробился сквозь грохот сражающихся големов. Силуэт Момошики смазался. Он молнией пронесся в воздухе и появился возле Тонери. Руки с Риннеганами уже потянулись к лицу лунного Ооцуцуки, когда Момошики пришлось резко отпрянуть. Прямо перед его лицом пронеслись серые костяные снаряды. На лице пришлого Ооцуцуки мелькнула тень испуга. Он резко оглянулся в сторону, откуда прилетели пепельные кости. Золотые глаза встретились взглядом с глазами, закрытыми поволокой из жидкого металла.

— У тебя нет права понимать руку на Ооцуцуки, — с насмешкой бросила Хикава. — Таковы законы клана.

— Нет! — Момошики резко попытался отвести взгляд, но было поздно.

На ртутной поверхности додзюцу Хикавы потекли золотые искры, из глубин серебристого металла словно выплыло другое додзюцу. Золотой Риннеган. И в это же время пара глаз на ладонях Момошики потускнели, складки кожи вокруг них задрожали и медленно закрылись, скрывая глаза. И вместе с ними потускнел и закрылся третий глаз, золотистый Риннеган на лбу Ооцуцуки. Одновременно складки кожи разомкнулись на челе Хикавы, отворяя точно такой же глаз, какой был у Момошики.

— Это додзюцу... Кто ты еще такая?! — взревел Момошики.

— Ты поглотил Киншики, но не узнаешь меня? — холодно спросила Хикава. — Неважно... Спасибо, что отомстил убийце Шутен-доджи. Но теперь ты сам должен умереть.

— Ты! Не может быть... — у Момошики задергался глаз. — Хикава?!

Ооцуцуки отшатнулся назад и замер, внезапно поняв, что оказался окружен в кольце из восьми гигантских огненных силуэтов Сусаноо, один из которых принадлежал Микото. В небе зависла тень летающего храма, возле которой были видны парящие на песчаных островках Тенрай и Раса. Момошики оказался окружен сильнейшими шиноби коалиции. И оказался лишен Риннегана. Додзюцу Хикавы похитило силу глаз Ооцуцуки. Микото не знала, долго ли продлится эффект техники возрожденной Орочимару женщины, но этого должно было хватить, чтобы расправиться с Момошики. Его сила огромна, но сейчас он уязвим.

Это понимал и сам Момошики. Резко оглянувшись по сторонам, он зло скривился. Чакра в его теле всколыхнулась, исказилась. И вместе с ней начало искажаться тело Ооцуцуки, закручиваясь и втягиваясь в одну точку. Пространственно-временная техника! Он просто решил сбежать. Однако поток чакры внезапно заколебался. Искажения вокруг Момшики прервались, а он сам пошатнулся, словно от увесистого удара.

— Телепортация здесь запрещена.

Голос, произнесший эти слова, был ровен и спокоен. Настолько, что часто раздражал Микото, хотя она никогда старалась этого не показывать. Голос принадлежал Орочимару и заставил Момошики замереть. Хотя, скорее всего, застыл он от внезапно накатившей на него волны сакки и давления могущественной чакры. До Микото докатились лишь отголоски, но и она невольно сцепила зубы. Возникло чувство, словно рядом появился еще один Ооцуцуки.

Собственно, так оно и было. Возле Момошики внезапно появились два силуэта. Орочимару в разорванном кимоно, относительно целыми остались лишь потрепанные хакама. Его белая кожа чуть ли не светится в темноте от внутреннего света, на спине переливается искусный рисунок нескольких монстров. Глаза сияют в темноте алым. И третий глаз горит пурпуром. Микото видела и узнавала его. Интонации голоса, выражение лица, язык тела — все это было от Орочимару. Но чакра... Она не казалась подавляющей и сильной, но она была нечеловеческой. Иной. Словно слепила глаза лазурью и вплетенными в нее искрами разной природы.

Подавляла силой его спутница. Женщина, чье лицо было очень знакомым Микото. Она напоминала Кураму, лисью жрицу с Кумотори, как две капли воды. Но вместо рыжих волос — белые, в глазах жемчужный блеск Бьякугана, а во лбу багрянцем сияет Риннеган с каплями томое на концентрических кругах. Белая одежда и рога на голове — она очень походила на виденных Микото Ооцуцуки. Значит, это и есть Кагуя. И сейчас она стоит возле Орочимару.

Момошики замер, сверля взглядом Кагую, пока медленно не выпрямился и не рассмеялся. Заливистый смех громом отдавался в предрассветной тишине. Микото было сложно прочитать его причины. Эмоции на лице Ооцуцуки были слишком сложны. Страх, радость, отчаяние и надежда — все вместе.

Смех оборвался.

— Ты снова предала, Кагуя! — взревел Момошики. — Ты не видишь свою судьбу, но я вижу ее! Это ошибка, которая дорого обойдется тебе! Клан не простит ее вновь, как это было в прошлый раз! Вернись и...

Микото почувствовала, как незримая сила ударила в окутывающую ее чакру Сусаноо. Ее и остальных Учиха вместе с Кохару и Данзо потащило назад. Пылающие огромные фигуры Сусаноо тяжело упирались ногами в землю, взрывая многострадальный камень, не в силах выдержать напор чужой мощи. Слова Момошики оборвались, он завис в воздухе, словно раздавленный меж двух невидимых ладоней.

— Ты овладел Джиппо, Момошики, — слова Кагуи были холодны и бесстрастны, — но без Сенрингана техника Десяти Направлений не позволяет видеть все будущее. И даже будь у тебя Всевидящий глаз, твои угрозы остались бы пусты. Пока в мире есть Шинган, будущее не может быть предсказано.

И только после слов Кагуи Момошики, похоже, заметил, что рядом с нею есть еще кто-то. Взгляд золотых глаз Ооцуцуки упал на Орочимару. И теперь Микото уже не сомневалась в его чувствах. На лице Момошики не было ничего, кроме страха. Орочимару и Кагуя протянули к Ооцуцуки руки, чтобы ухватиться за что-то невидимое Микото. И потянуть его на себя. Рот Момошики распахнулся в беззвучном крике. Его тело задергалось в судорогах и начало растягиваться в стороны, словно раздираемое пространственно-временной техникой. Это длилось недолго. Всего пару секунд было видно, как от плоти отделяется призрачная тень души, а сама плоть сжимается в кровавый плод. Орочимару и Кагуя просто разорвали Момошики на куски, разделив его душу тело. Очень скоро от него остался лишь кровавый плод чакры в руках Кагуи, который словно втянула в себя тьма в широких рукавах ее кимоно.

Момошики был побежден также внезапно, как он и появился. Микото чувствовала растерянность остальных сквозь узы Омойкане, и сама не решалась расслабиться и развеять чакру Сусаноо, несмотря на терзающую плоть боль от техники.

— Эт что получается, Орочи... Мы победили, что ли? — первым нарушил молчание Джирайя.

Ответа сеннин не получил. Орочимару только приложил палец к губам, призывая сохранять молчание. И не сводил взгляда с Кагуи, которая сама рассеянно оглядывалась по сторонам. Она обратила внимание на почтительно склонившихся перед ней Кагуя. Микото ощутила неприятное волнение внутри, когда взгляд древней богини задержался на трех подростках, так и не покинувших парящий храм — Итачи, Наваки и Хинате. Облегчение наступило лишь, когда Кагуя перевела взгляд на парящего в небесах невозмутимого Тонери. И остановилась на недалеко от него находящейся Хикаве. В этот момент бесстрастная маска на лице Ооцуцуки словно треснула. Алые губы совершенно по-человечески задрожали, в широко распахнутых глазах навернулись слезы. Влажные дорожки пролегли на белых щеках. Кагуя нерешительно качнулась вперед и остановилась. Она открыла было рот, но с уст так и не сорвалось ни слова. Она подняла было руку, но словно не решилась потянуться ею к Хикаве.