Ядерная тень - Страница 2

– Что за ерунда! Никакой бомбы нет, пусть не болтают, что не следует, а то доложу начальнику охраны, – преисполнившись важности, заявил охранник.

– Вот и я им о том говорю: не мелите языком, что не следует. Наверняка там ничего критичного. Может, утечка газа или электричество пропадает.

– Электричество? Вот вы сказали. – Охранник едва сдержал смех. – Такого, гражданка, вообще не бывает.

– Прости, милок, я ведь институтов не оканчивала, вашу физику-химию не изучала. Куда мне разобраться. – Теперь Агнесса решила изобразить дурочку-простушку. – По мне, так вполне правдоподобная версия. Случилась поломка электросети, помещение опечатали, чтобы никто ненароком туда пальцами не влез и не окочурился в день приезда президента США. Сейчас все починят и пустят нас. Так я своим подругам и скажу: охранник сказал, что произошла поломка электросети.

– Электричество тут ни при чем, не было никакой поломки, – забеспокоился охранник. – И вы своим подругам про меня ничего подобного не говорите.

– Да что я такого сказала? Поломка всегда может случиться, – настаивала на своем Агнесса.

– Не может! А не пускают вас в крыло, потому что один из сотрудников вспомогательного персонала нарушил протокол и пронес в помещение запрещенный предмет. Теперь начальство с ним разбирается, ну и сообщников ищет. На это время нужно, так что вам придется подождать.

– Запрещенный предмет? – ахнула Агнесса, и на этот раз ее страх оказался неподдельным. – Так, значит, все-таки бомба?

Агнесса округлила глаза, дыхание ее сбилось, заставив грудь вздыматься сильнее обычного. Взгляд охранника буквально прирос к ее пышной груди.

– Никакая не бомба. Пленка с записью, для окружающих никакой угрозы не представляющая. – Охранник напрочь забыл об осторожности.

– Пленка? И только-то? Стоило ради этого такой шум поднимать? – разочарованно произнесла Агнесса и вздохнула так глубоко, что ее грудь поднялась чуть ли не до подбородка.

– Так на пленке, говорят, записи, компрометирующие советское руководство, – не отрывая взгляда от груди женщины, произнес охранник. – И мужик тот, который пленку в восточное крыло пронес, помер прямо на месте.

– О, ужас! Помер на месте? Да как же так?

– Может, сердце от страха остановилось, а может, и яд сглотнул.

Произнеся последнюю фразу, охранник замер с открытым ртом. До него дошло, что он выложил секретную информацию постороннему человеку, но Агнессе уже было не до секретной информации, ее интересовал лишь один вопрос: кто умер.

– А имя его не Никанор Степаныч, случайно? – с замиранием сердца спросила Агнесса.

– Вам это знать не положено, гражданка. – Охранник решил сворачивать разговор. – Возвращайтесь к себе и спокойно делайте свою работу. А о нашем разговоре – никому. Иначе…

– Ну, скажи, милок, не Никанор Степаныч? – В глазах Агнессы появились слезы.

– Вы что, гражданочка, плакать тут собрались? – вконец растерялся охранник. – Нет уж, увольте! Возвращайтесь к себе. Ваш Никанор Степаныч никакого отношения к этому делу не имеет.

– Правда? Вы это не для моего утешения говорите?

– Правда, правда. Живой ваш Никанор Степаныч. На втором этаже в актовом зале лампочки меняет. Я сам его туда отправил, – заявил охранник. – А теперь возвращайтесь на место.

– Спасибо, милок! Спасибо! – Расчувствовавшись, Агнесса бросилась парню на шею, трижды облобызала в губы и щеки, развернулась и побежала обратно в галерею, в которой ее ждала Оксана.

– Что за спешка, кто-нибудь знает? Меня командир из бани выдернул, я в буквальном смысле в мыле прискакал. Хорошо, хоть одеться успел.

Старший лейтенант Николай Дорохин поправил встрепанные волосы, его прическа явно нуждалась в расческе, но членам спецподразделения «Дон» из специального отдела Управления нелегальной разведки нередко приходилось выезжать на сборы и не в таком виде, так что на шевелюру Дорохина никто особого внимания не обращал.

– Согласен с Колей, на этот раз вызов оказался внезапным. Нас только вчера на отдых распустили, еще пыль дорожная с сапог не слетела, а уже снова под ружье, – недовольно сказал прапорщик Юрий Казанец, потирая ушибленное в спешке колено. – Колись, Саша, кто на этот раз нуждается в нашей помощи?

– Не знаю, Юра, я с родителями на даче был, когда общий сбор объявили, командира еще не видел, так что у меня ответ не требуйте, – ответил майор Александр Дубко.

– Ты же заместитель командира, должен быть в курсе, – проворчал Казанец.

– Должен бы был, так был бы. – Дубко вызовом был раздосадован не меньше остальных, потому умиротворять прапорщика не собирался. – У тебя хоть сколько-то терпения есть, Казанец? Или ты в спецподразделение по блату попал, потому что думал, что здесь романтика и большие деньги?

– Это я-то по блату в «Дон» попал? Наверное, поэтому все в прапорщиках хожу, а не майорские погоны ношу и должность зама занимаю. – Казанец встал в боевую стойку. – Если кто у нас и строит карьеру, отдавая приказы и пользуясь чужими заслугами, то точно не я!

– Ты на что намекаешь, прапор? Совсем нюх потерял? Или вас в школе прапорщиков субординации не учили? Не успели курс прочитать, слишком заняты были тем, как со складов побольше стырить? – завелся и майор Дубко.

– Стоп, ребята, не хватало нам еще перед воротами Комитета государственной безопасности драку затеять. – Дорохин встал между товарищами. – Лучшего занятия, чем собачиться, не нашли? Давайте лучше подумаем, зачем нас в полном составе в Управление вызвали? Всегда перед заданием командира вызывают, озвучивают перед ним задачу и к нам отправляют, а сегодня всех к полковнику Старцеву отправили. С чего бы это?

– Для пущей важности, вот для чего. – Казанец переключил внимание на старшего лейтенанта, ссориться с Дубко он не хотел и тем более не планировал ему грубить, поэтому чувствовал себя немного виноватым и был рад сменить направление разговора. – Решили, что таким образом подсластят пилюлю. Месяц нас держали на операции, обещали две недели отдыха, а дали каких-то двенадцать часов, вот и думают, что прием у высоких чинов в кабинете поднимет наш боевой дух.

– А я думаю, что дело имеет особый гриф секретности, и за сохранение тайны каждый должен расписаться лично, – высказал свое предположение Дорохин. – Я слышал, у контрразведчиков так принято: перед каждым новым заданием свою подпись на бумагах о неразглашении ставить.

– Так то контрразведка, а мы – нелегалы, на что нам их правила?

– Долго правила поменять?

– Все равно странно, – вступил в разговор майор Дубко. – То, что звонил помощник полковника Старцева, еще понятно. Лейтенант Орлов и раньше нас на задание вызывал, хотя мне, как правило, сам Богданов звонит. Но чтобы из-за подписи всех в Управление? Привез бы командир бумаги на базу, там и подписали бы. И тему встречи Орлов не просто не озвучил, не заявил, как всегда, что «не уполномочен», а честно признался, что понятия не имеет, о чем идет речь. Это Орлов-то, у которого шесть пар ушей и столько же глаз? Я вот думаю: не к китайцам ли нас собираются закинуть? С ними всегда такая секретность.

– А что у нас с китайцами? Мне казалось, после Даманского в этом направлении все более-менее тихо.

Конфликт, о котором вел речь прапорщик Казанец, тянулся с начала шестидесятых годов и затрагивал советско-китайскую границу, пролегающую по реке Уссури, и остров Даманский в частности. Положение о границах между государствами, принятое на Парижской мирной конференции тысяча девятьсот девятнадцатого года, гласило, что границы между государствами должны проходить через центр главного фарватера реки, предусматривая исключения вроде проведения границы по одному из берегов, когда подобная граница сложилась исторически.

Однако это не помешало китайской стороне в конце 50-х годов вступить в конфликт с Тайванем, затеять пограничную войну с Индией и использовать новые положения о границах как повод к пересмотру советско-китайской границы. Тот факт, что международные договоры и соглашения не имеют обратной силы, китайцев не слишком напрягал. Китайцы решили, что по новым правилам остров Даманский лежит на китайской стороне, и всячески это демонстрировали.